Мы нередко используем аргумент tu quoque (вариант аргумента ad hominem) и в ответ на упрек, выдвинутый в наш адрес. Если кто-то упрекнул меня в некоем неблаговидном поступке, я могу сказать: «Ой, кто бы говорил!», или «Чья бы корова мычала!», или «Да ты на себя посмотри!», или «А сам-то!».
Выдвигая подобные аргументы, я фактически утверждаю, что собеседник не вправе упрекать меня, поскольку он сам повинен в том же, в чем меня упрекает. Но даже если допустить, что у моего собеседника рыльце в пушку, делает ли сей факт мой собственный поступок менее неблаговидным? Ясно, что не делает, и упрека я по-прежнему заслуживаю. То, что упрек выражен человеком, который сам не без греха, моей собственной вины никак не умаляет. Мой поступок остается предосудительным и, соответственно, упрек в мой адрес остается справедливым, несмотря на то что я пытаюсь лишить собеседника права упрекать меня на том основании, что он — плохой человек.
Unsplash
Приведенные выше разговорные выражения мы часто слышим (и производим) в бытовом общении. Почему же мы регулярно мыслим нелогично? Потому что мы не любим оказываться неправыми. Это одна из ярчайших характеристик психологической, то есть антиразумной стороны человеческого сознания. Нам психологически некомфортно быть неправыми, и мы начинаем лепить разного рода отмазки. Для иллюстрации данного положения упомяну одно когнитивное искажение, хотя мне и придется отклониться от обсуждения свойств и вариантов аргумента ad hominem.
Психологи регистрируют когнитивное искажение, которое называется «ретроспективной рационализацией покупки» (post-purchase rationalization). Если нам случится приобрести вещь, которая, как позже выясняется, имеет низкое качество или серьезные недостатки, или же такую, которая нам, на самом деле, не нужна, мы иногда пытаемся оправдаться перед самими собой за неразумную трату денег. Мы начинаем приписывать купленной вещи некие положительные качества, которых она — объективно — не имеет. Мы начинаем полагать, что недостатки этой вещи «не так уж и серьезны». Мы искусственно изобретаем причины, в силу которых эта вещь нам якобы нужна. То есть мы пытаемся рационализировать покупку задним числом, потому что отказываемся признать, что мы неправы. Мы не хотим в этом признаваться даже самим себе! О том, чтобы признать свою неправоту перед лицом других людей, вообще не может быть и речи.
Это одна из самых опасных черт нашего психологического характера, поскольку она мешает нам принимать правильные практические решения. Если мой собеседник четко покажет мне, что я неправ, я не стану говорить, что он «сам дурак». Вместо этого я буду благодарен ему, потому что он дал мне возможность исправить мою ошибку, и, кроме того, впредь я ее совершать не стану.
Вернемся к аргументу ad hominem. Одна из риторических задач, которую можно решить с помощью данной схемы рассуждения, заключается в том, чтобы лишить оппонента права высказываться на заданную тему путем указания на некую его личностную характеристику, которая якобы делает его участие в текущей дискуссии полностью непродуктивным. Попросту говоря, с помощью аргумента ad hominem можно попытаться «заткнуть собеседнику рот». Здесь нужно оговориться, что есть три степени обоснованности заявления «мой оппонент не в состоянии продуктивно участвовать в дискуссии на заданную тему»: в одних случаях подобное заявление окажется полностью несостоятельным; в других оно окажется сомнительным, но, возможно, частично оправданным; в третьих же случаях данное утверждение будет полностью справедливым. Во всех трех случаях аргумент останется ad hominem, поскольку критикуется не смысловое содержание высказываний собеседника, а его личностные качества. Тем не менее может случиться так, что именно личностные качества субъекта делают его участие в данной дискуссии невозможным.
Рассмотрим несколько примеров аргумента ad hominem первого из трех указанных подвидов. Представьте, что вы находитесь среди зрителей в телевизионной студии, где проходят дебаты, скажем, между двумя кандидатами на некий выборный пост. Один из участников дискуссии может попытаться дискредитировать своего оппонента в глазах аудитории, выдвигая одно из следующих заявлений: «Да что вы слушаете этого старого маразматика!» (мой оппонент не способен логически мыслить). «Да он ведь патологический лгун!» (не следует верить тому, что говорит мой оппонент). «Да он только недавно из тюрьмы вышел!» (мой оппонент обладает низкими моральными качествами). «Да он живет в мире собственных иллюзий и вообще не понимает, что происходит!» (мой оппонент неадекватно воспринимает реальную действительность). И тому подобное.
В некоторых источниках такой вариант аргумента ad hominem называется «оскорбительным». Печально, но факт: в рамках публичных дискуссий мы действительно часто слышим взаимные оскорбления, которые пытаются рядиться в одежды разумных доводов, то есть аргументов. Оскорбление — это, конечно, не аргумент. Кроме того, что личностные свойства оппонента нерелевантны для оценки истинности (приемлемости, справедливости) его высказываний, это еще и довольно «топорная» тактика ведения дискуссии. На что я, как оратор, могу рассчитывать, оскорбляя своего оппонента? Я полагаю, что аудитория увидит, какой нехороший человек мой оппонент, и потеряет к нему всякую симпатию. А чем меньше симпатии аудитории достанется ему, тем больше — мне. Однако логика моя будет ущербной, если я стану рассуждать подобным образом. Этот риторический прием может сработать, только если аудитория мыслит крайне некритично. Если же среди слушателей подобрались люди с нормальным уровнем интеллектуального развития, то они немедленно поймут, что оратору, оскорбляющему своего оппонента, попросту нечего сказать по существу обсуждаемого вопроса. И симпатии аудитории такой оратор снискать не сможет. Оскорбление собеседника — это неумная риторическая тактика.
Следующий пример (сообщение в прессе, появившееся несколько лет назад) продемонстрирует бесполезность оскорбительного ad hominem в деле нахождения взвешенного решения обсуждаемого вопроса. «Назвав Запад аморальным, лидер ХАМАС в Газе Махмуд аз-Захар заявил, что тот не имеет права критиковать исламское движение за то, как оно руководит сектором Газа. В интервью, данном в четверг агентству Рейтер, Махмуд аз-Захар сказал, что исламские традиции заслуживают уважения, и обвинил Европу в разврате и лицемерии. "У нас есть право контролировать нашу жизнь в соответствии с нашей верой, — сказал он. — А у вас нет религии, вы безбожники". Аз-Захар также осудил западный образ жизни: "Вы даже не живете, как человеческие существа, вы признаете гомосексуалистов, и вы поучаете нас". "Вы используете женщин, как животных. У них есть один муж и тысячи "друзей". Вы не знаете, кто настоящий отец ваших детей, вот каковы вы и ваши женщины", — заключил политик».
Оставим в стороне вопрос о том, кто стоит на более высоких моральных позициях: палестинское общество или Запад. Однако показали ли «аргументы» аз-Захара, что критика методов руководства сектором Газа, применяемых движением ХАМАС, несостоятельна? Нет, не показали. Показали ли они, что ХАМАС правильно управляет сектором Газа? Опять нет. Тот факт, что оскорбление оппонента ни в коем случае не может служить опровержением тезисов, выдвигаемых этим оппонентом, представляется настолько очевидным, что и говорить-то о нем снова неловко. И тем не менее, и в политике, и в академической среде, и в других областях жизни регулярно совершаются попытки использовать оскорбления в качестве аргументов. Почитайте, например, дискуссии на самые разнообразные темы в соцсетях: там незнакомые люди привычно оскорбляют друг друга. Ситуация печальна, но, возможно, осознание нелегитимности некоторых способов рассуждения поможет как-то ее исправить.
Дмитрий Бокмельдер
