Символом попсового 1994 года создатели цикла выбрали расцвет жёлтой прессы. О главных таблоидах и методах их работы довольно подробно рассказано в начале выпуска. Ведущий Олег Кармунин всю серию пребывает в образе (и в кабинете) главного редактора «жёлтого» издания: на стене развешаны бумажки с громкими заголовками и кричащими иллюстрациями, а на столе под грудой бумаг находится дисковый телефон, по которому «акула пера» получает сенсационную информацию, но чаще - угрозы от разгневанных продюсеров. Этому антуражу прекрасно соответствует следующий сюжет о свадьбе Аллы Пугачёвой и Филиппа Киркорова: личная жизнь звёзд с этих пор всё чаще выставляется напоказ, причём в отсутствие инстаграма артистам приходится разрабатывать сложные схемы с привлечением дружественных, но не пользующихся сомнительной репутацией изданий.
Сюжет про Игоря Крутого сопровождается многочисленными эпитетами, среди которых особенно выделяется формулировка «местами даже талантливый». Андрей Губин в 1994 году становится поп-звездой, но авторы «Истории» монтируют фрагменты его хитов с кадрами из программы «До 16 и старше», в которой юный корреспондент Губин боролся со школьной диктатурой. Ещё одним просветительским сюжетом стал рассказ о настоящем авторе песни «Яйца», ставшей популярной в исполнении группы «Дискотека Авария».
Помимо таблоидной темы, авторы выпуска очень вдохновлялись феноменом, скажем так, «продюсерских проектов». И это не только жёны бизнесменов (Лариса Черникова) и дочки продюсеров (Лена Зосимова), но и просто парень с улицы Влад Сташевский, которого Юрий Айзеншпис сделал звездой чуть ли не на спор. Одним из моих самых страшных воспоминаний до сих пор остаётся поход по журналистскому заданию на концерт Сташевского в Театре Эстрады. Самым ужасным в этой ситуации был даже не сам концерт, а тот факт, что репортаж с него должен был быть в лучшем случае нейтральным и ни в коем случае не критическим (Айзеншпис внимательно читал всю прессу о Владе и не стеснялся в случае несогласия звонить корреспондентам или в сопровождении вооружённых людей наносить визиты главным редакторам). В общем, я видел на бархатном кресле и невыносимо страдал от того, что возникающие в голове образы вроде «пластичности Буратино» по вышеизложенным причинам нельзя будет использовать в тексте. Потом Юрий Айзеншпис расстался со Сташевским, а потом внезапно умер, так что теребить старые душевные раны стало бессмысленно. Авторы «Истории русской попсы» подошли к Сташевскому с исторической точки зрения - и что же вы думаете: даже там без упоминания Буратино не обошлось, так что этот гештальт можно считать закрытым.
Кроме того, из выпуска можно узнать секреты успеха «А-Студио», «Любэ» и Леонида Агутина, вспомнить шоу талантов «Утренняя звезда» и дебют России на «Евровидении», а также фестиваль «Бритроника», где суперзвёзды английской электронной сцены выступали перед полупустым московским залом. О провале фестиваля лучше всего говорит тот факт, что я то ли вообще не знал, то ли напрочь забыл об этом историческом событии.
Алексей Мажаев
