Итальянский остров Капри на несколько дней превратился в русскую колонию. Впервые со времен Горького здесь собралось столь же внушительное количество русских с именами. Вручали литературную премию Горького — первую русско-итальянскую награду в области литературы. В хитросплетениях русско-итальянских отношений разбиралась «Новая».
Начиналось почти как шутка. Антонио Криспино, крупный итальянский бизнесмен, купил раритетное судно, принадлежавшее в свое время Гитлеру, и повез его в Крым, чтобы переделать в яхту. Так случилось, что Криспино остановился у русских друзей на вилле, где в начале
Идея понравилась. Причем не только сыну, но и отцу — Виктору Степановичу. Их историческая встреча с Антонио Криспино произошла на крошечном острове Каваллотра, между Корсикой и Сардинией. «Мы сидели в плавках и говорили о том, что именно в Италии были созданы многие произведения, которые стали неотъемлемой частью русской культуры, — рассказывает Антонио Криспино. — Мы решили, что премия станет еще одним мостом между Россией и Италией».
«Капри — кусок крошечный, но вкусный, — писал Горький. — Вообще здесь сразу, в один день, столько видишь красивого, что пьянеешь, балдеешь и ничего не можешь делать. Все смотришь и улыбаешься… Неаполитанский залив — и особенно Капри — красивее и глубже любви и женщин. В любви узнаешь все сразу — здесь едва ли можно узнать все…» Окажись Горький на Капри в 2009 году, при виде роскошных бутиков и отелей, расцветших на некогда бедном острове, он спел бы не одну песню в защиту пролетариата.
Во время пребывания на Капри Горький спас Чертозу, средневековый картезианский монастырь, от сноса, предложив создать в нем библиотеку и школу. Именно в Чертозе и решили вручать премию его имени. На Капри приехали режиссер Юрий Любимов, директор Музея Московского Кремля Елена Гагарина, художник Рустам Хамдамов, создавший символ премии — серебряного буревестника, правнук Горького Максим Пешков и писатель Виктор Ерофеев, председатель российской части жюри премии. С нашей стороны в жюри вошли социолог и переводчик Борис Дубин, литературный критик Лев Данилкин, лингвист и переводчик Галина Денисова. Итальянскую часть представили ректор университета Carlo Bo г. Урбино Джованни Больоло, президент Ассоциации славистов Италии Стефано Гардзонио, писатель Тициано Скарпа, критик Андреа Кортеллесса.
Номинаций две — «писатель» и «переводчик», это тоже внове: переводчик возведен в ранг литератора и поставлен наравне с писателем. Еще одно условие: премия присуждается за произведения художественной прозы, опубликованные и переведенные в последние 20 лет на русский или итальянский.
В сезоне-2009 номинантами стали итальянцы, в следующем — будут русские. Выбор-2009 — Альдо Нове с его сборником рассказов «Супервубинда» (в блистательном переводе Геннадия Киселева) и Маргарита Крепакс с переводом романа Саши Соколова «Школа для дураков». Альдо Нове — итальянский король эпатажа, обличитель «телевизионной» психологии итальянских обывателей, мыслящих в формате рекламных роликов. Маргарита Крепакс — нежная и романтичная поклонница классической русской литературы. Оба явно польщены. Даже циник Нове, окрещенный в итальянской прессе «каннибалом», заявил журналистам: «Меня совершенно не интересуют итальянские литературные премии. Я горд тем, что получил абсолютно некоммерческую премию Горького, цель которой — чистое исследование». Маргарита Крепакс: «Эта премия вдохновляет меня, поскольку объединяет две мои страсти — к русской литературе и к поиску точного слова для ее перевода».
Любимые русские писатели Альдо Нове — Даниил Хармс и Михаил Булгаков. Маргарита Крепакс в возрасте 17 лет, зачитавшись Львом Толстым и другими русскими классиками в итальянском переводе, решила освоить русский язык: «Мне казалось, что, выучив русский, я получу доступ в особый, потаенный художественный мир. Кроме того, меня увлекали русские, которые шли на великий риск ради мечты о всеобщем равенстве».
Эту мечту и размах русской души многие итальянцы и сегодня видят в фигуре Максима Горького. Анна Мария Боньелло, журналист каприйской газеты Il mattino, показывает журнал с черно-белыми фотографиями: Горький заседает в рабочем социал-демократическом кружке, созданном им на Капри. Отец Анны Марии знал многих рабочих, моряков, официантов, посещавших революционный кружок на Капри. «Они рассказывали отцу: Горький был великой души человек и всегда вел себя с ними как с равными, — говорит Анна Мария. — Капри в то время был очень бедным островом c безграмотным населением. Русские стали здесь и просветителями, и благотворителями». Отец Анны Марии всю жизнь добивался, чтобы на Капри поставили памятник Горькому и улицу назвали в его честь. Тогда не вышло. «Может быть, сейчас, благодаря новой премии, получится, — говорит журналистка. — Ведь Горький оставил на Капри глубокий культурный след».
Максиму Пешкову, правнуку Горького, слушать это чрезвычайно приятно. На Капри потомок писателя едва успевал раздавать интервью. Хозяйка гостиницы — бывшей виллы, где
Оставим историю: известно, что от Пушкина и Батюшкова до Муратова и Бродского («На сетчатке моей — золотой пятак. Хватит на всю длину потемок») Россия жила мифом об Италии. Что привлекает сегодняшних русских в Италии? Геннадий Киселев, один из лучших переводчиков с итальянского, на секунду задумывается: «Наверное, идеальное внешнее устройство. В Италии чувствуешь себя совладельцем окружающего ландшафта, городского пейзажа и от этого впадаешь в вечность, как впадают в детство. В этой стране ничто не царапает тебе сетчатку. Здесь внутреннее зрение и жажда открытий обостряются настолько, что начинаешь прозревать внутрь себя, внутрь окружающего, в том числе и твоей собственной страны».
«В Италии наложились друг на друга предельное совершенство природы и культуры, — дополняет Борис Дубин. — Их соединение и одновременно отдаленность тягот, которые всегда были в России, — вот, пожалуй, секрет притягательности Италии». Есть и еще одна деталь: Россия, увы, не сумела рафинировать духов места. Российская вертикаль
Это, однако, не мешает итальянцам мечтать о России и ехать к нам. «У них в Италии более-менее понятно все, у нас непонятно ничего, — говорит Геннадий Киселев. — Здесь непредсказуемость, отсутствие правил. И потому Россия для итальянцев — всегда приключение. Они едут сюда за вольницей».
Так приехал в Россию писатель Марко Динелли. В 1991 году, когда по Москве ездили танки и рушился прежний мир, он бросил насиженную Италию и отправился за свободой. «Россия представлялась мне проявлением подсознания Запада, то есть моего личного подсознания, — рассказывает Марко. — Все, что на Западе существовало не на поверхности, а в глубине — импульсы и инстинкты, — в России
Сегодня, прожив в России 17 лет, Марко Динелли с грустью констатирует: обработка сознания прошла успешно. «Да, был хаос, неопределенность, путаница в головах у многих. Но это пространство неопределенности и было пространством свободы. Сегодня из 50 человек можно найти всего
Наверное, эта надежда и есть главная составляющая того мифа, который мы постоянно придумываем — Италия о России, Россия об Италии. Да, мы часто ошибаемся друг в друге, но именно эту ошибку Маргарита Крепакс и считает единственно верной: «Даже если мы знаем правду о наших странах, важно, что мы взаимно пытаемся впитать то лучшее, чего достигли за свою историю. И поэтому заблуждаться не грех: как полагал Толстой, именно это заблуждение и дает силы жить».
Наталья Алякринская
