В 1957 году я учился на 4 курсе Минского мединститута. Вид у меня был как на фото вверху, и осенью мы проходили курс акушерства и гинекологии.
Наша преподавательница, доцент Вера Петровна,родилась в 1917 году, называла себя ровесницей Октября и, на наш взгляд, была довольно пожилой женщиной.
Она была заслуженная участница Отечественной войны, в прошлом главный армейский гинеколог, опытный специалист и строгий преподаватель. Во время занятий она любила рассказывать много интересных историй об армейских командирах и их ППЖ. (Для молодых : ППЖ — это походно-полевая жена).
Вера Петровна была невысокоя худенькая блондинка с прямыми коротко подстриженными волосами, тонкими губами и слегка вздернутым носом. Курила Беломор, могла отпустить крепкое слово, не пользовалась косметикой. Носила мужские туфли,ходила большими широкими шагами и начисто была лишена женственности. Наши девочки
Через много лет,когда я приехал в Израиль и увидел, как ходят молодые солдатки в тяжелых башмаках, мне сразу вспомнилась походка Веры Петровны…
Ее предмет я не любил, и был уверен, что никогда по этой специальности работать не буду. Я хотел быть терапевтом.
Из всго курса акушерства, кроме некоторых специальных знаний, мне запомнились две истории.
Во время одного из вечерних занятий в родильном зале акушерской клиники, наша группа наблюдала за Верой Петровной, которая проводила ручное обследование в родах. При этом, она подробно объясняла каждое свое движение. Бедная роженица должна была все это слушать и терпеть наше присутствие, но ей было явно не до нас…
В это время к нашй группе тихо присоединились трое молодых людей в халатах, шапочках и марлевых масках, закрывавших нижнюю половину лица. Как мне показалось,один из них подмигнул мне.
Я подумал, что это студенты параллельного потока пришли отрабатывать пропущенные занятия. В мое время любое пропущенное занятие нужно было отработать, иначе не получишь зачет или не допустят к экзаменам.
Вера Петровна кончила объяснять, и стала выбирать, кто из нас повторит ручное обследование. Никому не хотелось туда лезть.Каждый отодвигался. прячась за спинами. Наконец,впереди оказались трое новоприбывших в масках.
Доцент схватила двух парней за руки, и сказала:
— Вы и вы! Мыть руки и иследовать по очереди!
Наши герои обреченно пошли мыть руки, остальные придвинулись ближе.
Ровесница Октяря еще раз повторила все этапы осмотра.
Наконец, пришли двое, с условно чистыми руками, держа их перед собой.
-Давай быстрее! Как ты будешь определять раскрытие шейки матки, расскажи… Покажи «руку акушера»! Ну, давай…
Один из парней гордо поднял правую руку с растопыренными веером пальцами…
Вера Петровна с ужасом посмотрела на него…
-Что?!Что это такое? Это рука акушера?? Кто тебя так учил? Подожди, подожди… Ты из какой группы? Сними маску, я тебя не помню… Вы кто такие?!
Лже-студенты сорвали маски,раздался топот трех пар ног по корридору, затихая вдали…
Вере Петровне стало плохо. Занятие прекратили.
О роженице забыли, она все еще лежала с открытыми родовыми путями…
Я узнал двоих — один был студент со второго потока, еще один — студент политехнического, мой сосед по дому, где я жил.
Через несколько дней я встретил Витьку, соседа-политеха.
-Что вы делали у нас в родилке?
-Да мы в общаге сидели с другом, у Петьки-медика, пили. Выпили всего-ничего, две бутылки белой и баллон «Агдама» на троих. И тут Петька говорит:
-Ребята, а хотите посмотреть на живую п..ду?
-Хотим, хотим! А где?
-Пойдем к нам на акушерство,никто не узнает, только халаты достану, я мигом!
-Давай, давай!
— Петька сбегал к соседям, одели халаты, перешли Проспект и пошли в Первую клинику. Там надели маски, а дальше ты знаешь…
— Чего ж ты пальцы растопырил?
— А хрен его знает ваши правила, это потом мне Петька объяснил…
-Ну и что, понравилось?
-Знал бы, не пошел.. Никакого кайфа, баба в растопырку лежит, кровь течет, а запах…Как вы здесь учитесь…
Через неделю мы перешли в гинекологию. Вера Петровна повела нас смотреть на аборт. Она предупредила: мойтесь все, любому дам кюретку и скажу продолжать!
Абортарий напоминал сцену из фильмов ужасов.Крики, стоны . Женщины лежат всюду, корридор уставлен койками. Держась за стены, как тени, проходят измученные женщины, шатаясь от потери крови, в застираных, не по размеру, дырявых грязных халатах…
Пришли в операционную, помыли тщательно руки. Группа из 8 человек выстроилась полукругом перед креслом с распяленной на нем несчастной женщиной..
На этот раз ровесница Октября вытащила меня. Шейка матки была уже раскрыта под вопли несчастной жертвы — все делалось без наркоза.
Доцент усадила меня на стул, сунула в мою правую руку кюретку. Крепко зажала мою руку в запястьи в своей, и стала моей рукой делать возратно-поступательные движения.
Духота, острый запах крови, крики жертвы, противные скрипящие звуки движения кюретки по стенкам вычищаемой матки…
…Очнулся я на полу в дальнем углу зала от запаха нашатырного спирта…
С тех пор на занятиях по акушерству и гинекологии и в будущем году, и на шестом курсе я простоял в заднем ряду за спинами, к роженицам и гинекологическим больным близко не приближался.
Экзамен по этому предмету я сдал на отлично. Но горе было бы тем женщинам, моим возможным пациенткам, если бы жизнь заставила взяться меня за эту специальность…
А ведь многие врачи все шесть лет учебы в институте и на многих специальностях простояли за спинами…
