Можно ли с помощью иностранного языка развить нужные нам черты характера и изменить собственный взгляд на мир? Да, уверен полиглот и автор собственной методики быстрого изучения языков Дмитрий Петров.
Psychologies: Дмитрий, вы как-то сказали, что язык — это 10 % математики и 90 % психологии. Что вы имели в виду?
Дмитрий Петров: О пропорциях можно спорить, но точно могу сказать, что составляющих у языка две. Одна — чистая математика, вторая — чистая психология. Математика — набор базовых алгоритмов, основные фундаментальные принципы языковой структуры, механизм, который я называю матрицей языка. Своего рода «таблица умножения».
В каждом языке свой механизм — это то, что отличает языки друг от друга, но есть и общие принципы. Осваивая язык, требуется довести алгоритмы до автоматизма, как при освоении какого-то вида спорта, или танца, или игры на музыкальном инструменте. И это не просто грамматические правила, это принципиальные структуры, которые и создают речь.
Например, порядок слов. Он напрямую отражает взгляд носителя данного языка на мир.
Вы хотите сказать, что по тому, в каком порядке ставятся в предложении части речи, можно судить о мировоззрении и способе мышления народа?
Да. В эпоху Возрождения, например, некоторые французские ученые-лингвисты даже видели превосходство французского языка над другими, в частности германскими, в том, что французы сначала называют существительное, а затем определяющее его прилагательное.
Они делали спорный, странный для нас вывод, что француз сначала видит главное, суть — существительное, а затем уже снабжает его каким-то определением, атрибутом. Например, если русский, англичанин, немец говорят «белый дом», француз скажет «дом белый».
То, насколько сложны правила расстановки различных частей речи в предложении (скажем, у немцев это замысловатый, но очень жесткий алгоритм), покажет нам, как соответствующий народ воспринимает реальность.
Если глагол стоит на первом месте, получается, что для человека в первую очередь важно действие?
По большому счету — да. Допустим, русский и большинство славянских языков имеют свободный порядок слов. И это отражается в том, как мы смотрим на мир, в том, как мы организуем наше бытие.
Есть языки с фиксированным порядком слов, как английский: на этом языке мы скажем только так — «I love you», а по-русски есть варианты: «Люблю я тебя», «Тебя я люблю», «Тебя люблю я». Согласитесь, гораздо больше многообразия.
И больше путаницы, словно мы намеренно избегаем ясности и системы. На мой взгляд, это очень по-русски.
В русском при всей гибкости построения языковых конструкций тоже есть своя «математическая матрица». Хотя английский язык и правда обладает более четкой структурой, что отражается в менталитете — более упорядоченном, прагматичном. В нем одно слово используется в максимальном количестве значений. И в этом преимущество языка.
Там, где в русском требуется целый ряд дополнительных глаголов — например, мы говорим «идти», «подниматься», «опускаться», «возвращаться», англичанин использует один глагол «go», который оснащен послелогом, придающим ему направление движения.
А психологическая составляющая как проявляется? Мне кажется, даже в математической много психологии, судя по вашим словам.
Вторая составляющая в лингвистике — психоэмоциональная, ведь каждый язык — это способ видения мира, поэтому, когда я начинаю обучать какому-то языку, я прежде всего предлагаю найти какие-то ассоциации.
Для одного итальянский язык ассоциируется с национальной кухней: пицца, паста. Для другого Италия — это музыка. Для третьего — кино. Должен быть какой-то эмоциональный образ, который привязывает нас к конкретной территории.
И тогда мы начинаем воспринимать язык не просто как набор слов и список грамматических правил, а как многомерное пространство, в котором мы можем существовать и чувствовать себя комфортно. И если вы хотите лучше понять итальянца, то надо это делать не на универсальном английском (кстати, в Италии мало кто разговаривает на нем свободно), а на родном для них языке.
Один знакомый бизнес-тренер как-то пошутил, пытаясь объяснить, зачем образовались разные народы и языки. Его теория такая: это Бог развлекается. Я с ним, пожалуй, соглашусь: как иначе объяснить, что люди стремятся общаться, разговаривать, ближе узнавать друг друга, но как будто нарочно придумано препятствие, настоящий квест.
Но ведь большая часть общения происходит между носителями одного языка. А всегда ли они друг друга понимают? Сам факт, что мы говорим на одном языке, еще не гарантирует нам понимания, потому что каждый из нас вкладывает в сказанное совершенно разный смысл и эмоции.
Поэтому осваивать чужой язык стоит не только потому, что это интересное занятие для общего развития, это абсолютно необходимое условие для выживания человека и человечества. Нет такого конфликта в современном мире — ни вооруженного, ни экономического, — который возник бы не из-за того, что люди в каком-то месте друг друга не поняли.
Иногда одним словом называют совершенно разные вещи, иногда, говоря об одном и том же, называют явление разными словами. Из-за этого вспыхивают войны, возникает много всяких бед. Язык как явление — это робкая попытка человечества найти мирный способ коммуникации, способ обмена информацией.
Слова передают лишь малый процент информации, которой мы обмениваемся. Все остальное — это контекст
Но это средство никогда не может по определению быть совершенным. Поэтому психология не менее важна, чем знание матрицы языка, и я считаю, что параллельно с ее изучением абсолютно необходимо изучать менталитет, культуру, историю и традиции соответствующего народа.
Слова передают лишь малый процент информации, которой мы обмениваемся. Все остальное — это контекст, опыт, интонации, жестикуляция, мимика.
Но у очень многих — вы, наверное, с этим часто сталкиваетесь — сильный страх именно из-за маленького словарного запаса: если я не знаю достаточно слов, неправильно строю конструкции, ошибаюсь, то меня точно не поймут. Мы «математике» языка придаем больше значения, чем психологии, хотя, выходит, должно быть наоборот.
Есть счастливая категория людей, которые в хорошем смысле лишены комплекса неполноценности, комплекса ошибки, которые, зная двадцать слов, без всяких проблем общаются и добиваются в чужой стране всего, что им необходимо. И это лучшее подтверждение того, что ни в коем случае нельзя бояться ошибаться. Никто над вами не будет смеяться. Мешает общаться вовсе не это.
Я наблюдал за большим количеством людей, которых пришлось обучать в разные периоды моей преподавательской жизни, и обнаружил, что сложности в освоении языка имеют определенное отражение даже в физиологии человека. Я нашел несколько точек в человеческом теле, напряжение в которых вызывает некое затруднение при освоении языка.
Одна из них — в середине лба, напряжение там характерно для людей, которые склонны все осмысливать аналитически, много думают, прежде чем действовать.
Если вы замечаете это у себя, значит, вы пытаетесь на своем «внутреннем мониторе» написать какую-то фразу, которую собираетесь высказать вашему собеседнику, но боитесь ошибиться, подбираете нужные слова, зачеркиваете, опять подбираете. Это отнимает колоссальное количество энергии и очень сильно мешает коммуникации.
Наша физиология сигнализирует, что мы обладаем большим объемом информации, но находим слишком узкий канал для ее выражения
Еще одна точка — в нижней части шеи, на уровне ключиц. Она напрягается не только у тех, кто изучает язык, но и у тех, кто публично выступает, — лекторов, актеров, вокалистов. Вот вроде бы он все слова выучил, все знает, но как только доходит до разговора, возникает некий ком в горле. Словно что-то мешает выразить свои мысли.
Наша физиология сигнализирует, что мы обладаем большим объемом информации, но находим слишком узкий канал для ее выражения: знаем и умеем больше, чем можем сказать.
И третья точка — в нижней части живота — напряжена у тех, кто стесняется и думает: «Вдруг я что-то не так скажу, а вдруг я не так пойму или не так поймут меня, вдруг надо мной будут смеяться?» Сочетание, цепочка этих точек приводит к блоку, к состоянию, когда мы теряем способность к гибкому, свободному обмену информацией.
Как от этого коммуникативного блока освобождаться?
Я сам применяю и рекомендую студентам, особенно тем, кому предстоит работать устными переводчиками, техники правильного дыхания. Я заимствовал их из практик йоги.
Делаем вдох, а на выдохе внимательно наблюдаем, где у нас напряжение, и «распускаем», расслабляем эти точки. Тогда появляется объемное восприятие реальности, не линейное, когда мы «на входе» сказанной нам фразы ловим слово за словом, половину из них теряем и не понимаем и «на выходе» выдаем слово за словом.
Мы говорим не словами, а смысловыми единицами — квантами информации и эмоций. Мы делимся мыслями. Когда я начинаю что-то говорить на языке, которым владею хорошо, на родном или на каком-то еще, я не знаю, чем закончится мое предложение — просто есть мысли, которые я хочу вам передать.
Слова — это обслуживающий персонал. И именно поэтому основные алгоритмы, матрица должны быть доведены до автоматизма. Чтобы не оглядываться на них постоянно, каждый раз открывая рот.
Насколько матрица языка большая? Из чего она состоит — глагольных форм, существительных?
Это самые популярные формы глагола, потому что даже если в языке насчитываются десятки разных форм, есть три-четыре, которые используются постоянно. И обязательно учитываем критерий частотности — и что касается словарного запаса, и что касается грамматики.
Очень многие теряют энтузиазм к изучению языка, когда видят, насколько многообразна грамматика. Но не обязательно запоминать все, что есть в словаре.
Меня заинтересовала ваша мысль о том, что язык и его структура сказываются на менталитете. А обратный процесс происходит? Как влияет на язык и его структуру, например, политическая система в той или иной стране?
Дело в том, что карта языков и менталитетов не совпадает с политической картой мира. Мы понимаем, что деление на государства — результат войн, революций, каких-то договоренностей между народами. Языки плавно переходят один в другой, четких границ между ними нет.
Можно выделить некоторые общие закономерности. Например, в языках стран с менее стабильной экономикой, включая Россию, Грецию, Италию, часто используют безличные слова «надо», «нужно», а в языках Северной Европы таких слов нет.
Вы ни в одном словаре не найдете, как на английский язык перевести одним словом русское слово «надо», потому что оно не вписывается в английский менталитет. По-английски требуется назвать субъекта: кто должен, кому надо?
Язык мы учим для двух целей — для удовольствия и для свободы. И каждый новый язык дает новую степень свободы
По-русски или по-итальянски мы можем сказать: «Надо построить дорогу». По-английски это «Ты должен» или «Я должен», или «Мы должны построить». Получается, англичане находят и определяют ответственного за то или иное действие. Или по-испански, как и по-русски, мы скажем «Tu me gustas» (ты мне нравишься). Субъект — тот, кто нравится.
А в английском предложении аналог «I like you». То есть главный человек в английском — тот, кому кто-то нравится. С одной стороны, в этом проявляется большая дисциплина и зрелость, а с другой — больший эгоцентризм. Это лишь два простых примера, но уже по ним видна разница в подходе к жизни русских, испанцев и британцев, взгляд на мир и себя в этом мире.
Выходит, если мы беремся за какой-то язык, то неизбежно поменяется и наше мышление, наше мировоззрение? Наверное, можно подбирать для изучения язык в соответствии с желаемыми качествами?
Когда человек, освоив язык, его применяет и находится в языковой среде, он, несомненно, приобретает новые характеристики. Когда я говорю по-итальянски, у меня включаются руки, жестикуляция в разы более активная, чем когда я говорю по-немецки. Я становлюсь более эмоционален. А если постоянно в такой атмосфере жить, то это рано или поздно становится твоим.
Мной и моими коллегами замечено, что студенты лингвистических вузов, изучавшие немецкий, более дисциплинированны, педантичны. А вот изучавшие французский любят заниматься самодеятельностью, у них более творческий подход к жизни и учебе. Кстати, те, кто изучал английский, чаще выпивали: англичане входят в топ-3 самых пьющих наций.
Я думаю, что Китай вырвался на такие экономические высоты в том числе благодаря своему языку: с раннего возраста китайские дети учат огромное количество иероглифов, а для этого требуется невероятная тщательность, кропотливость, усидчивость и умение замечать детали.
Нужен язык, воспитывающий смелость? Учите русский или, например, чеченский. Хотите обрести нежность, эмоциональность, чувствительность? Итальянский. Страстность — испанский. Английский научит прагматичности. Немецкий — педантичности и сентиментальности, потому что бюргер — это самое сентиментальное существо на свете. Турецкий разовьет воинственность, но и талант торговаться, договариваться.
Каждый способен выучить иностранный язык или для этого нужно обладать какими-то особыми талантами?
Язык как средство коммуникации доступен любому человеку в здравом уме. Человек, говорящий на родном языке, по определению способен говорить и на другом: он обладает всем необходимым арсеналом средств. Это миф, что кто-то способен, а кто-то нет. Другое дело — есть или нет мотивация.
Когда мы обучаем детей, это не должно сопровождаться насилием, которое может вызвать отторжение. Все хорошее, чему мы в жизни научились, мы получали с удовольствием, разве не так? Язык мы учим для двух целей — для удовольствия и для свободы. И каждый новый язык дает новую степень свободы.
Изучение языка называют верным средством от деменции и болезни Альцгеймера, о чем говорят последние исследования*. А почему не судоку или, например, шахматы, как думаете?
Я думаю, любая работа мозга полезна. Просто изучение языка более универсальный инструмент, чем разгадывание кроссвордов или игра в шахматы, — как минимум потому, что любителей разыгрывать партию и подбирать слова намного меньше, чем тех, кто хотя бы в школе изучал какой-то иностранный язык.
Но в современном мире нам необходимы разные формы тренировки мозга, потому что, в отличие от предыдущих поколений, мы очень многие свои ментальные функции делегируем компьютерам, смартфонам. Раньше каждый из нас наизусть знал десятки телефонных номеров, а теперь мы до ближайшего магазина не можем добраться без навигатора.
Когда-то у предка человека был хвост, когда перестали пользоваться этим хвостом, он отвалился. Последнее время мы наблюдаем тотальную деградацию человеческой памяти. Потому что с каждым днем, с каждым поколением новых технологий мы делегируем все больше функций гаджетам, замечательным устройствам, которые созданы, чтобы нам помогать, снимать с нас лишнюю нагрузку, но они постепенно забирают наши собственные полномочия, которые отдавать нельзя.
Изучение языка в этом ряду стоит на одном из первых мест, если не на первом, как одно из возможных средств противодействия деградации памяти: ведь чтобы запоминать языковые конструкции и тем более разговаривать, нам нужно задействовать самые разные участки мозга.
Дмитрий Петров
