…Когда на горячее принесли мясо в кисло-сладком соусе, кальмары в кляре, рис с креветками, мой местный приятель наклонился ко мне и победно продолжил:
— А знаешь ли ты, что у нас даже в 90-е не было бандитов?
— Не может быть, — усомнился я, глотнув армянского коньяку. — Бандиты были везде.
— У нас нет, — улыбнулся приятель. — Нас опять китайцы спасли. Бандиты поняли, что крышевать палатки невыгодно, схватили свои деньги и побежали туда, — он махнул рукой на небоскребы на другой стороне Амура. — Там они вложились в недвижимость и торговлю. И очень скоро стали ходить в приличных костюмах.
Наш диалог происходил в городе Благовещенске. Еще день назад я не мог себе представить, что буду сидеть в армянском ресторане, где подают китайскую кухню, а в зале китайцы будут радостно петь хором что-то под караоке.
— Это у них самая популярная песня, — уточнил приятель, владеющий китайским. — Типа нашей «Миллион алых роз»; они поют: «ты моя розочка, ты мой цветочек».
Еще день назад я не мог себе представить, что буду сидеть на веранде и смотреть на шикарные небоскребы, подсвеченную телевышку и огромные торговые центры менее чем в семистах метрах от меня, — и все это будет в другой стране. Напротив Благовещенска, на другом берегу Амура, — китайский город Хэйхэ.
— Мы пойдем с тобой в Китай послезавтра, — сказал приятель.
— Пойдем?
— Да, дойдем до причала, потом сядем на пароходик, переплывем речку и пойдем в Китай. Нужен только загранпаспорт.
В Китай здесь ходят по любому поводу. Большой город на другом берегу полностью обслуживает русских. Огромные торговые центры и мелкие лавчонки, рестораны на любой вкус с названиями «У Лены» и «Путин», с говорящим по-русски персоналом, индивидуальный пошив костюмов за сутки, магазин «Два юаня» (все за десять рублей), утренний рыбный рынок и парки развлечений с аттракционами и кустарниками, подстриженными в виде зверушек, — все это для тебя, «для русского». Расплатиться можно долларами, юанями и рублями. В Китай «идут» поужинать, там справляют дни рождения — дешевле, там катаются на велосипедах — красивее. Туда ходят в бани — там шикарный массаж. Там дешевое пиво. Там делают задешево зубы и пластические операции, причем после них ты не всегда похож на китайца. А еще, конечно, китайские гаджеты — работают три дня, но стоят три копейки, меняешь их как перчатки. Дауншифтинг (это когда отказываешься от забот мирских и живешь на Гоа в хижине за копейки) тут, в Благовещенске, принимает забавные формы.
— Наши пенсионеры снимают на той стороне квартиры, потому что дешевле, — продолжал мой местный приятель. — А сюда ходят раз в месяц, за пенсией да на родных посмотреть.
Смеркалось, и внезапно город за рекой вспыхнул огнями. Засияла телевышка, колесо обозрения, вспыхивал торговый центр и небоскребы.
— Как у них там весело, — позавидовал я.
— Не у них, а у нас, — пояснил приятель. — Они получают субсидии из Пекина специально для этой иллюминации. У них там целая программа привлекательности, чтобы мы туда завтра приехали и оставили еще больше денег.
— Ишь, хитрюги!..
— Не хитрюги, а спасители, — приятель вдруг заговорил вполне серьезно. — В девяностых мы только Китаем и жили. Когда приходил паром, на нашем берегу уже стояли люди с мясорубками, кастрюлями и алюминиевыми чеснокодавилками — все для переплавки. А также с шапками и часами. Они же привозили одежду и все прочее, без чего невозможно было тут жить. Сначала жили натуральным обменом. Потом стали ездить туда и уже платили деньгами. Представляешь, в стране разруха, ничего нет, а у нас все ходят одетые по последней моде. Конечно, это были китайские подделки, но они стоили копейки, и их могли купить все. У нас даже памятник поставили неизвестному челноку: стоит бронзовый человек интеллигентного вида в очках и несет китайский клетчатый баул — их вся Россия знает, но не знает, что эти баулы впервые появились у нас.
Мы оказались в уникальной ситуации: две страны — один город. Власти, и той и этой, слава богу, хватало ума не враждовать, а сотрудничать. Вначале были шмотки, но теперь все на широкую ногу; у нас выделяются квоты, и они работают тут, у своих же, — в ресторанах, строительных фирмах. Один китаец строит гигантский развлекательный центр, назвал его «Венеция». Так он на полном серьезе поехал в Венецию, обещает, что скоро в Благовещенске будет под крышей настоящий канал с гондолами.
Я удивленно слушал, а приятель продолжал:
— Мы продаем им электричество, лес, сою, золото нашего производства. А они нас одевают и обувают, дают свежие овощи и получают наш рынок труда. Но главное — это туризм. У них, оказывается, традиция ездить летом на север Китая — тут прохладнее. А мы под боком. И они, даже небогатые люди, могут за копейки побывать в России.
Я окинул взглядом окрестности нашего ресторана. Картина была далека от совершенства.
— Понимаю, — заметил мой взгляд приятель. — У нас пока мало на что есть посмотреть, но мы стараемся. Вот приезжал Медведев, посмотрел на их шикарную набережную и возмутился, что у нас такой нет. Дали деньги — строят набережную.
Действительно, рядом была набережная — красивая и современная.
— Но им все равно интересно, — мой приятель имел в виду китайцев. — Они кайфуют от памятников Ленину — у нас их целых два, слава богу. Фоткаются у Лениных семьями и по отдельности: очень уважают, он у них как Мао. Потом идут в рестораны и едят борщ и наш хлеб. Сладости обожают — недавно была группа, шестьсот человек детей, так они весь шоколад и конфеты скупили. Конечно, у них конфеты есть, только они из сои. Даже свои китайские игрушки скупили, потому что они были красивые, экспортные — у них таких нет. В общем, у них там, в Хэйхэ, туристические фирмы, так мы с ними все время ругаемся — требуем обеспечить турпоток. А они ругаются с нами — требуют, чтобы мы создали туристическую инфраструктуру. Но все равно мы находим общий язык, и туристов оттуда все больше.
Принесли тофу — шарики соевого творога в каком-то необычном соусе.
— Вкусная кухня, правда? — продолжал приятель. — И необычная. Вот и в нашем с ними симбиозе все необычно, они для нас как марсиане — это вообще какая-то другая цивилизация. Туда к ним приходишь — и все поражает. А они поражаются каким-то нам привычным вещам. Знаешь, они балдеют от наших детей. Они вообще боготворят детей, у них там вокруг детей целый культ. Но когда они тут гуляют и видят нашего ребенка, особенно светловолосого и голубоглазого, то просто впадают в транс. Начинают его фотографировать, фотографируются с ним рядом. Так что тут, может, и слабая инфраструктура, зато народ как с выставки.
— Завидую тебе, — сказал я умиленно. — Живешь, как на Западе.
— Не на Западе, а на Востоке, — поправил приятель. — Тут интересно, конечно, но ко всему привыкаешь. Многие в Китай годами не ходят, но все равно приятно. И уникально. В России такого симбиоза двух миров просто нет. Если умно к этому подойти, если туризм на широкую ногу поставить, то никакая Москва не нужна.
— Если бы, — мечтательно сказал я, глядя на китайские огни.
— Так ты там в Москве про все это скажи, а то от нас народ уезжает. У нас космодром строят, люди боятся, что гептил от ракет все тут отравит. А у нас только все начинается. Ведь в Москве о развитии Дальнего Востока каждый день говорят. Если бы нам еще мост к китайцам построили, то тут настоящий грандиозный логистический центр возник бы. Мы бы тут миллионы в бюджет давали!
— Давай выпьем за твой Благовещенск, — прервал я друга. — И за твоих китайцев. Дай вам Бог.
Китайцы за соседним столом снова грянули про цветочек и розочку, а я стал раздумывать, как простой журналист может построить мост.
Может, Путина попросить?
материал: Матвей Ганапольский
