Возглавив страну после смерти Брежнева, в ноябре 1982 года, Юрий Андропов немедленно назначил комсомолу нового вождя — и сам выбрал на этот пост Виктора Мишина. За экономические дела Андропов, недавний председатель КГБ, брался с осторожностью, в хозяйственных вопросах чувствовал себя неуверенно. Налегал на кадры:
— Подтягивание дисциплины — это не кампания, а долговременная задача.
Возглавив страну после смерти Брежнева, в ноябре 1982 года, Юрий Андропов немедленно назначил комсомолу нового вождя — и сам выбрал на этот пост Виктора Мишина. За экономические дела Андропов, недавний председатель КГБ, брался с осторожностью, в хозяйственных вопросах чувствовал себя неуверенно. Налегал на кадры:
— Подтягивание дисциплины — это не кампания, а долговременная задача.
Известный литературный критик Игорь Дедков отметил характерную деталь андроповской эпохи: «Начальники хмурят брови и устрожают голос». — Вы были строгим начальником? — расспрашивали потом первого секретаря ЦК ВЛКСМ Виктора Мишина. — Заставляли носить комсомольские значки? — В этом не было никакой необходимости, в ЦК народ носил значки добровольно. Я работал со многими первыми секретарями ЦК комсомола: Павловым, Тяжельниковым, Пастуховым... Нет, на их фоне я не был строгим. Самым жестким, наверное, считается Тяжельников.
ГРИШИНСКАЯ ШКОЛА
Многие подзабыли ощущения того времени — тоскливое, раздраженное состояние советского общества. Когда телевидение показывало престарелых членов Политбюро, людей разбирал гомерический хохот. Через год с небольшим Андропов умер, его сменил Константин Черненко, старый и безнадежно больной человек.
При Черненко приняли Постановление ЦК КПСС «О дальнейшем улучшении партийного руководства комсомолом и повышении его роли в коммунистическом воспитании молодежи» — набор пустых фраз. Власть постарела и окостенела. Даже высокопоставленные сотрудники партийного аппарата в своем кругу, не стесняясь, крыли матом заскорузлую систему. С горечью говорили, что в стране идет распад, а вожди в маразме. Аппарат утратил контроль над духовной жизнью общества. Вера в коммунизм даже в самом аппарате сохранилась лишь в форме ритуальных заклинаний.
Сам Виктор Мишин вспоминал систему комсомольской политической учебы: «Собирают людей и рассказывают им о том, что никому не нужно. Нередко проводили обсуждение на комсомольских собраниях таких вещей, которые комсомольцам, грубо говоря, до лампочки». Но в целом комсомольские годы — счастливое время: «В рамках отпущенной нам свободы мы стремились делать жизнь интереснее, лучше. Дух захватывало от масштабов перемен, строительства».
Мишин начинал секретарем Москворецкого райкома комсомола, затем стал секретарем столичного горкома. Хозяином Москвы много лет был член Политбюро Виктор Гришин. Он нравился лишь узкому кругу своих приближенных. Внешность, манера вести себя выдавали в нем скучного и неинтересного человека.
Виктор Васильевич обещал превратить Москву в образцовый коммунистический город. Под этим лозунгом столичный аппарат был выведен из зоны критики. Даже сотрудникам ЦК рекомендовали не звонить напрямую в московские райкомы, поскольку ими руководил член Политбюро. Когда в горкоме узнавали, что какая-то газета готовит критический материал о столице — пусть даже по самому мелкому поводу, главному редактору звонил сам Гришин, и статья в свет не выходила... Городские партийные чиновники были хуже цековских — провинциальнее, малограмотнее, ортодоксальнее.
Юрий Прокофьев, которого из горкома комсомола взяли в горком партии, вспоминал:
«Гришин болел — инфаркт. Готовился пленум горкома партии. Утром зашел в лифт вместе с помощником Гришина и по наивности спросил: «Как здоровье Виктора Васильевича?» Он мне сурово-подозрительно: «А почему вас это должно интересовать? Вы только замзав отдела». Я стушевался: «Готовлю пленум. Меня это интересует по деловым соображениям». «Тем более не должно вас это интересовать», — отрезал и вышел. Я остался в лифте как оплеванный».
Пройдет несколько лет, и Прокофьев займет место Гришина...
Уже в роли первого секретаря ЦК ВЛКСМ Виктор Мишин, ответственный за проведение Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве, инициировал совместную с Комитетом народного контроля проверку помещений, где предстояло жить делегатам и гостям фестиваля. Критическую справку отправили в ЦК партии. На секретариате ЦК КПСС изрядно досталось и московскому горкому.
Обиженный Гришин позвонил Мишину:
— От воспитанника московской городской организации я не ожидал такого.
С ЛИГАЧЕВЫМ ЛУЧШЕ НЕ ССОРИТЬСЯ
Но значительно опаснее было недовольство Егора Лигачева, которого Андропов перевел в Москву и которому поручил ведать руководящими кадрами. Лигачев сам начинал секретарем райкома комсомола в Новосибирске. Люди, знавшие его, вспоминали, что «были буквально влюблены в энергичного молодежного вожака».
Лигачев остался недоволен постановлением бюро ЦК ВЛКСМ о присуждении премии Ленинского комсомола певцу Валерию Леонтьеву, которого начальство считало легкомысленным.
Лигачев в своей грозной манере предупредил Мишина:
— Готовьтесь к серьезному разговору в ЦК КПСС.
Мишин полагает, что Лигачев и убрал его из комсомола. Хотя, скорее всего, первого секретаря ЦК ВЛКСМ сменили в ходе начавшегося в горбачевскую перестройку обновления кадров. В январе 1986 года Мишина пригласили в отдел организационно-партийной работы ЦК КПСС. В разговоре участвовал и заведующий отделом загранкадров Степан Червоненко. Дурной признак: двух предшественников Мишина — Тяжельникова и Пастухова — перевели на дипломатическую работу.
Мишину тоже предложили посольскую должность, да еще и в Уругвае, далеком и мало значимом для Советского Союза. Большое понижение.
«Выйдя из кабинета, я не мог заглушить боль от обиды, нанесенной мне, — вспоминал Мишин. — Мучил вопрос: чем вызвано намерение отстранить меня от активной деятельности и отправить подальше, в почетную и «курортную ссылку»? Мне ведь исполнилось всего сорок два года. Я могу работать и хочу что-то сделать, а в Уругвае вряд ли можно заняться чем-нибудь серьезным».
Через несколько дней Лигачев сказал Мишину, что его пожелание учтено и он поедет послом в социалистический Лаос. Но дипломатической работы он избежал — ушел работать в профсоюзы. А через несколько лет на Пленуме ЦК КПСС именно Мишин предложил освободить Лигачева от должности секретаря ЦК.
В 1991-м, в последний год существования партии, Виктор Мишин стал первым заместителем управляющего делами ЦК КПСС. В прежние времена должность считалась очень высокой. Управляющий делами ЦК Николай Кручина тоже работал в комсомоле — первый секретарь Смоленского обкома ВЛКСМ, заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК ВЛКСМ.
На счета управления делами ЦК партии каждый год поступали почти три миллиарда тех еще, полновесных рублей: более полутора миллиардов давали членские взносы, миллиард приносила издательская деятельность. Управление делами ЦК распоряжалось всеми финансами партии и владело всей партийной собственностью: зданиями, издательствами и типографиями, поликлиниками и больницами, гаражами, жилыми домами и санаториями. Управление делами ведало всей империей распределения благ в Советском Союзе. В нее входили спецбазы продовольственных и промышленных товаров. Существовали не только ателье и мебельные цеха для начальства, но даже и аффинажный заводик, где женам начальства делали золотые кольца и другие ювелирные изделия.
Но в перестройку центр власти переместился со Старой площади в Кремль, куда окончательно перебрался Горбачев, который стал президентом СССР. Аппарат ЦК утратил власть над страной. Партия распадалась. «В буфетах исчезли ножи, чайные ложки, — описывал жизнь на Старой площади сотрудник аппарата Валерий Легостаев. — Продукты исчезли гораздо раньше. В кабинетах срезали кнопочные телефонные аппараты, пользовавшиеся повышенным спросом на рынке. Вскрывали служебные сейфы. Несмотря на усиленную охрану здания, никто из воров задержан не был».
ГДЕ ЗОЛОТО ПАРТИИ?
После августовского путча ЦК КПСС прекратил свое существование. Комплекс зданий партаппарата на Старой площади был опечатан. Руководители управления делами остались без работы. Кручина выбросился из окна.
Виктор Мишин рассказывал в газетном интервью:
— Кручина покончил счеты с жизнью, не став дожидаться предательств и унижений, которые неизбежно обрушились бы на него. Мы разговаривали с Николаем Ефимовичем в последний вечер перед его гибелью, планировали дела на завтра... Вели вечером нормальный деловой разговор, а на следующее утро я узнал о случившемся.
Мишину пришлось после августовского путча завершать дела партии.
«В октябре 1991 года в моем рабочем кабинете и на квартире были проведены обыски, — вспоминал Мишин. — Большего унижения в жизни я не испытывал».
Денег партии не нашли. Заинтересовались коллекцией оружия охотника Мишина. Даже пытались завести дело за незаконное хранение оружия — «старинного душманского карабина», подаренного афганскими друзьями.
Виктор Мишин не хотел уходить из политики. В 1995 году создал общественно-политическое движение «Мое отечество». Вместе с генералом Борисом Громовым, академиком Станиславом Шаталиным и певцом Иосифом Кобзоном баллотировался в Государственную думу.
А при сменщике Мишина в комсомоле начались большие перемены. Как и во всей стране.
Леонид Млечин
