Помню, когда я еще не была фрилансером, а ходила в офис, одна из коллег пожаловалась мне на свою любимую племянницу. Та по настоянию семьи окончила финансовый институт, работает в крупной корпорации, получает хорошие деньги — и очень несчастна: работа не нравится, депрессии, личная жизнь не складывается.
На мой вопрос — может, ей работу поменять на что-то более приятное душе? — ответом были круглые глаза: ты что, это же РАБОТА! Она не должна приносить радость, она должна приносить деньги и пенсию! Все мучаются на работе, это нормально! Стоит ли говорить, что когда я увольнялась в неизвестность, все крутили пальцем у виска?
В современном обществе людей, которые по тем или иным причинам не работают, принято считать паразитами. Если вы теряете работу, ваша самооценка мгновенно падает, вплоть до полной потери идентичности. Однако работа «от звонка до звонка» — это довольно новое изобретение, которое принесла с собой промышленная революция. Есть совсем другой образ жизни, в котором понятия «работа» и «отдых» не отделены друг от друга. Мы все вели такой образ жизни десять тысяч лет назад, а некоторые живут так до сих пор (и, возможно, мы вернемся к нему в самое ближайшее время).
Антрополог Дэниел Эверетт из университета Бентли в Массачусетсе много лет изучал, как живет амазонское племя пираха. Оказалось, что в жизни пираха вообще отсутствует понятие «труд». Они не относятся к охоте и собирательству как к работе — для них это развлечение. Типичный день пираха выглядит так: вы встаете, несколько часов рыбачите, купаетесь, жарите рыбу на костре, относите часть улова семье, а остаток дня проводите в играх. (Так живут не только пираха, но и участник нашего проекта Малик Маннанов). Ведет ли такая расслабленная жизнь к депрессии и потере смысла, которыми страдают безработные в развитых странах? «Я никогда не видел у пираха ничего даже близко похожего на депрессию, кроме тех случаев, когда человек тяжело болен, — пишет Эверетт. — Они прекрасно проводят время. Они все время играют».
С ним согласен профессор психологии Бостонского колледжа Питер Грей, который считает, что, лишившись работы, мы впадаем в депрессию и не знаем, чем себя занять, потому что разучились играть. «Еще в школе мы начинаем внушать детям, что игра это одно, а работа — другое: делать ее не хочется, но надо». Потом дети превращаются во взрослых, которые не умеют получать удовольствия от работы и не знают, чем занять в свое свободное время; то же самое происходит, когда люди выходят на пенсию. Однако такой проблемы нет у маленьких детей: вы хоть раз видели трехлетнего ребенка, который впал в депрессию, потому что у него нет скучных занятий по расписанию?
В 1990 году вышла книга Гэри Кросса «Социальная история свободного времени с 1600 года до наших дней», в которой он на примере жизни американских фермеров рассказывает, о том, как жили крестьяне в 18 и 19 веке. У них не было ни менеджеров, ни супервизоров, а труд плавно перетекал в отдых и развлечения, в игры, в общение с друзьями и семьей. Сельские ярмарки — это работа или праздник? Однако когда люди стали работать на фабриках, все изменилось: фермер превратился в наемного рабочего, труд на предприятиях стал жестко регламентироваться, темп жизни ускорился, а работа окончательно отделилась от игры, для которой не осталось времени. Церковь, которая раньше и сама любила многодневные празднества, сменила их на сухие проповеди, в которых безделье называлось смертным грехом. В итоге мы стали считать, что постоянная занятость — это норма, труд должен быть тяжелым и неприятным, а бездельничать — плохо и вредно.
Сегодня футурологи на все лады пишут, что скоро наши рабочие места захватят роботы. Мир будущего станет миром безработных, а люди потеряют смысл жизни, ими овладеют лень и депрессия. Почему нас так пугает мир будущего, в котором нет работы? Когда мы его представляем, то переносим на него свои сегодняшние представления о труде и праздности, а ведь они могут измениться. Если автоматизация сделает большую часть человеческого труда ненужным, общество придумает себе новые правила, как оно делало неоднократно. Например, пишет Грей, совершенно изменится школьная система, ведь сейчас главная задача школы — научить человека работать. А если работать больше не нужно? Возможно, формальное образование вообще исчезнет или будет учить детей только тому, чему они сами хотят учиться. Социальная жизнь тоже изменится. В мире, свободном от труда, смогут воссоединиться разные поколения семьи. Мы станем менее изолированными друг от друга, пишет Грей, и это хорошо — многочисленные психологические исследования показывают, что для счастья очень важны близкие дружеские и семейные связи. Мир без привычной нам работы может оказаться более счастливым, чем мир, где все гнут спину с утра и до позднего вечера. Если мы не будем все время работать, то перестанем зацикливаться на себе, то обратим внимание на ближнего и станем человечнее, пишет Грей. (Предвижу возражения типа «за чей счет банкет»?! Почитайте про безусловный базовый доход. Очень популярная сейчас тема, в разных странах уже идут пилотные проекты).
Вы, наверное, слышали афоризм: «Найди себе работу по душе, и не будешь работать ни дня в своей жизни». Кому его только не приписывают, от Конфуция до Генри Форда, но кем бы ни был его автор, он прав. Если стереть границу между трудом и удовольствием, работа из каторги превратится в игру. Причем ждать, когда вашу работу заберут роботы, не обязательно — это можно сделать уже сейчас: те, кто был на фестивале, своими ушами услышали несколько десятков реальных историй людей, которые перестали работать, потому что занялись тем, что им нравится.
Ксения Чурмантеева
