В 1942 году товарищ Сталин с генералом Жуковым как представителем Ставки объезжал фронтовые части. Как водится, к визиту на фронт были приурочены и награждения особо отличившихся бойцов. В этот раз кроме орденов у товарища Сталина была припасена и особая награда - командирские часы с выгравированными крыльями.
За два месяца до этого 127-я эскадрилья истребителей прикрывала продовольственные склады подо Ржевом. Немецкая разведка знала про эти склады и каждую ночь к ним рвались группы вражеских бомбардировщиков. Сдерживать атаки было тяжело, часть была укомплектована медленными и устаревшими машинами "ишачками" И-16. Тягаться с современными, увешанными пулеметами тяжелыми бомбовозами было непросто.
Еще одной проблемой был малый радиус действия наших истребителей. Мощные моторы, которые требовались, чтобы достигать высоких скоростей воздушного боя лопали авиационный керосин за милую душу. Запаса топлива хватало только на короткий вылет, бой и возврат на аэродром, четверть часа, много двадцать минут.
Во время очередного налета разведка доложила, что на склады идет большая группа юнкерсов, эскадрилья была поднята по тревоге. Завязался скоротечный бой, одна вражеская машина была сбита, другие ушли в западном направлении так и не сбросив свой смертоносный груз.
Время было на исходе, топливо плескалось на донышке баков. Эскадрилья развернулась к своему аэродрому и только машина младшего лейтенанта Птицына продолжала сражение. В горячке боя он оторвался от своих и крепко сидел на хвосте у немца. После обмена пулеметными очередями германский ас задымил к земле.
Наш пилот с ужасом посмотрел на датчик топлива - до родного аэродрома явно не хватало. Он безнадежно развернулся на обратный курс...
Командир эскадрильи нервно курил и топтался по полосе, в этот раз вернулись все кроме семерки - машины Птицына. Хронометр отмечал минуты с начала вылета: двадцать пять, двадцать шесть... Командир горько махнул рукой и взялся за боевой журнал - записать семерку в потери. И тут его прервали крики:
- Идет, идет семерка, вот ведь, идет!!!
Из-за кромки леса действительно беззвучно, без привычного гула мотора появилась целехонькая семерка. Машина рыскала, винт не вращался и только подрагивал от набегающего воздуха, но летела.
Еще до войны и до летной школы пионер Птицын занимался в планерном кружке Осоавиахима. Там с ребятами они делали планеры - почти самолеты, узкие деревянные гондолы с длинными крыльями, но без мотора. Разогнав планер с высокого бугра можно было ловить восходящие потоки и если повезет, продержаться в воздухе минут пятнадцать. У юного летчика уже тогда это получалось очень здорово.
Боевой истребитель, конечно, не легкий планер. Но мастерство пилота, хорошая погода и простая удача сошлись вместе. Птицын дотянул до полосы и посадил машину целехонькой. Подломилась одна стойка шасси, но это чепуха, можно поправить даже в условиях аэродрома.
Когда товарищ Сталин вручал заслуженные часы лейтенанту Птицыну, он крепко пожал ему руку и сказал:
- Наши летчики, товарищ Птицын, оказывается могут воевать даже без мотора. На одних крыльях. За стойкость, за сбитого врага и спасение машины представляю Вас к внеочередному званию. А крылья приказываю нарисовать на борту Вашей машины. Какой же Птицын без крыльев? Пусть посрамленные немецкие асы знают с кем имеют дело!
