Гайдар и Чубайс должны были сменить Ельцина во второй половине 90-х. Похоже, знали, что терпению государственников в спецслужбах подходит конец. Хотели опередить. Но для этого им нужны были деньги, очень много денег. Конечно, могли обратиться к американским кураторам, но ведь на этом можно было спалиться. Требовался легальный источник. И они его избрали. Это был Приморский край с его сказочными океаническими богатствами. И казалось бы, всё уже было на мази – их ставленник Кузнецов стал губернатором, закрепились на неслабых позициях в крае другие их люди. Но неожиданно губернатором вместо Кузнецова стал Наздратенко.
И началась кампания по его дискредитации в глазах Ельцина. А если коротко – травля. Как была организована эта травля и как она происходила – в этом материале.
На грани инфаркта
С Наздратенко я беседовал в его кабинете только один раз. И ещё раза четыре – в больнице, где он лежал под капельницей с явными признаками предынфарктного состояния…
Борьбу с преступностью Наздратенко начал с того, что выселил 400 с лишним сомнительных фирм из здания бывшего крайисполкома на улице 10-й Морской. И вселил туда таможню, налоговую инспекцию, налоговую полицию. Собрал все эти силы в один кулак.
Одновременно начал политику чистки милиции. Лишились должностей и званий один генерал и одиннадцать полковников. Всего было уволено 1073 сотрудника. Многие отданы под суд: за взятки, вымогательства, грабежи, убийства.
Одновременно заставил милицию выйти на улицы. Было восстановлено 106 пунктов общественного порядка, создан самый мощный на Дальнем Востоке ОМОН. Уличная преступность сократилась на треть. Преступность по линии криминальной милиции — на 15 процентов. Число изнасилований сократилось на 28 процентов, разбойных нападений — на 12 процентов.
Приморская милиция первой в стране захватила нескольких наёмных убийц. Раскрываемость поднялась с 33 до 60 процентов.
Владивосток. 1995
Наздратенко быстро разобрался, кто в крае покровительствует нелегальной миграции китайцев. Потом пригласил тогдашнего министра безопасности Баранникова и при нём обвинил в том преступлении командующего Дальневосточным погранокругом. Командующий был немедленно снят.
Одни вырубали огромные массивы отборного ясеня и кедра. Другие незаконно вылавливали и продавали за рубеж сотни тонн лосося. Третьи сливали из нефтепроводов тысячи тонн горючего. Четвёртые наживались на незаконной прописке тысяч граждан Китая и Кореи...
Выход из положения был только один — ответить на войну войной. Вот почему широкомасштабные, оперативно-профилактические мероприятия государственных, правоохранных и других структур были названы операциями.
Операция «Лес» выявила ущерб в размере около 100 миллионов рублей. За первые полдня операции преступниками убито четыре бухгалтера — носителей информации и держателей документов. От хищнической вырубки спасено несколько тысяч гектаров ясеня и кедра.
За первые 8 месяцев операции «Арсенал» изъято 3500 единиц оружия, в том числе 2488 — огнестрельного, 24 взрывных устройства, 45 килограммов взрывчатки, 376 толовых шашек.
Операция «Рыба» позволила раскрыть 26 хищений в крупных и особо крупных размерах, на народный стол возвращено рыбопродукции на многие сотни миллионов рублей.
И вдруг Наздратенко читает в центральных газетах: «Операции в Приморье больше напоминают облавы». С чего бы это борьба с многомиллиардными ограблениями государства кому-то стала казаться облавой?
Дальше — больше. Едва начали операцию «Лес», из Москвы вдруг прикатила правительственная комиссия, аж 18 человек!
В то время Наздратенко жил с семьёй на старенькой даче. Вечером отметили день рождения младшего сына Алёши и легли спать. А ночью губернатора разбудила собака. В соседней комнате, отделявшей спальню от детской, трещало пламя. Губернатор едва успел выломать окно и вытащить жену, а потом и мальчишек. Сгорело всё, вплоть до зубных щеток.
А 14 мая 1994 года некоторые жители Приморья решили, что началась ядерная война. Над арсеналом ВВС тихоокеанского флота в Новонежино вырос тёмно-багровый гриб. В воздух взлетело 300 000 тонн бомб, мин, снарядов, ракет. Стёкла в окрестных деревнях вылетали так, будто кто-то вышибал их снаружи ногами. За десятки километров были искорежены рельсы железнодорожного полотна. Во Владивостоке, в ста километрах, взрыв вызвал землетрясение силой 3,5 балла.
Наздратенко вылетел в вертолёте в Новонежино с генералами и адмиралами. Решили взглянуть сверху, что творится в эпицентре взрыва. Это было всё равно, что заглянуть в ад. Мощная воздушная волна отбросила вертолёт в сторону. Одному Богу известно, как удалось пилоту удержать штурвал.
Сапёры доложили о своём плане действий. В зону пожара входит специально оборудованный танк, разгребает, как бульдозер, неразорвавшиеся бомбы, ракеты, мины, делает проход. Затем идут пожарные и солдаты срочной службы.
— Нет, требуется какое-то другое решение, — возразил губернатор.
Вторая попытка заглянуть в чрево ада была пострашнее первой. Вместе с генералами Наздратенко садится в боевую машину пехоты с навешанными по бокам бетонными плитами, и они входят в огонь на 70 метров. В смотровые щели и перископы видны сотни неразорвавшихся бомб, ракет, снарядов. Они лежат слоями, высотой до восьми метров. В языках пламени вся эта масса может рвануть в любой момент. Стало ясно: вводить людей — значит сгубить. Нужно переждать, когда взорвется всё, чему суждено взорваться.
Ликвидация последствий крупнейшего в истории страны взрыва боеприпасов прошла без единой жертвы.
Схватка с Чубайсом
«За 9 месяцев 1992 года, — докладывал Чубайсу Кузнецов, — в крае приватизировано 261 предприятие на общую сумму 2,3 миллиарда рублей, тогда как программой предусмотрено на 2,2 миллиарда рублей. Администрация края просит принять решение о выплате премий...»
Кузнецов и его команда получали премии в размере квартального должностного оклада и устраивали по этому поводу банкеты. А в это время дети ставших ненужными рабочих и служащих сидели на одних макаронах.
— Что сотворили с Находкинским судоремонтным заводом?! — возмущался Наздратенко на встрече с журналистами. — После акционирования выкинули на улицу 7200 токарей, фрезеровщиков и других специалистов высочайшей квалификации. Приморское морское пароходство стоимостью 1 миллиард долларов приватизировано за 1 миллиард рублей. Причальная стенка в Находке, со всеми кранами, длиной в несколько километров, способная принимать глубоководные лайнеры, «ушла» за 350 миллионов рублей. Гигантский судоремонтный завод, на котором работали 16 тысяч рабочих — за 300 с небольшим миллионов. Какими же нужно быть садистами, чтобы проводить капитализацию страны такими способами?!
Наздратенко объяснял прессе: не надо агитировать его за капитализм. Его компания «Восток» была островком рыночной экономики в безбрежном океане «развитого социализма». Но он, хоть режьте, не может согласиться с вакханалией приватизации. В Приморье доля госсобственности составляет теперь всего около 17 процентов. «Над нами скоро весь мир будет смеяться. Даже самые рыночные государства оставляют в своих руках до 30 процентов собственности».
Анатолий Чубайс на заре приватизации
История конфликта Наздратенко и Чубайса имеет несколько версий. Наиболее правдоподобная выглядит так.
На одном из заседаний аравительства России Чубайс сказал, держа в руках «Коммерсант-дэйли»:
— Тут написано, что Наздратенко остановил приватизацию. Лихой парень. Но ничего — поправим.
— Господин Чубайс, — отозвался Наздратенко, — мало ли что пишут в газетах о вас. И что за отеческий тон?
Чубайс насупился, побагровел.
— А вы не поджимайте губы, господин Чубайс, — сказал губернатор. — Никто вас здесь не боится.
6 мая 1995 года в администрацию Приморского края пришла правительственная телеграмма. В ней сообщалось, что спецрейсом во Владивосток прилетает комиссия правительства Российской Федерации в составе 40 (!) человек. Днём позже во Владивосток прилетели ещё 17 проверяющих.
Позднее подсчитали: самая большая, 48-я комиссия, обошлась государству в 3 миллиарда рублей. Предыдущие стоили (по миллиарду каждая) 47 миллиардов. Итого — 50 миллиардов. И это в то время, когда правительство не могло наскрести в бюджете денег на выплаты пенсионерам.
Виталий Ерёмин
