«Какие-то все ваши приятельницы несчастные», — сказала одна моя постоянная читательница, встретив меня на литературном вечере в Московском клубе писателей (мы там праздновали 30-летие «Собеседника»). — «Какие приятельницы?» — «О которых вы пишете». — «В самом деле?» — «Ага».
Я испугался: неужели мы с женой живем в окружении несчастных людей? Да нет, просто о счастливых писать неинтересно. Как там у Толстого? Все счастливые семьи счастливы одинаково… Так что про это писать?
Хотя. Есть у меня одна история про счастливую приятельницу. Ну, то есть это сейчас она счастливая, а пару лет назад такое утверждение прозвучало бы явной натяжкой.
Сколько ей было тогда? Лет сорок? То есть самое-самое женское время (как говорят). Но. Какие-то нелады с мужем, непонимание с дочкой-подростком, неурядицы на работе — все одно к одному, и красивая, полная сил, достоинства, желания женщина практически вдруг — в течение года-полутора — померкла. Прежде яркая, заметная, в том числе и благодаря росту (чуть выше среднего), превратилась в серую мышку. Была заводилой, всегда звала нас в концерты, в театры, ни с того ни с сего устраивала утренники. Вот просто так — звонила вечером накануне выходных: «Завтра собираемся на 2-м пляже в Серебряном Бору. Какая разница, кто будет? Если вас не будет, значит, никого не будет». Замечу, кстати, что эту великолепную формулу приглашения я у нее потом позаимствовал: ведь действительно звучит здорово! Да, так вот приятельница наша превратилась в домоседку: не то что никого никуда не приглашала, сама не выбиралась. Гордая, не хотела, чтобы видели без мужа, постоянные командировки которого стали вызывать уже нездоровый, казалось ей, интерес? Боялась, что услышат, как грубит ей дочка? Не знала, как реагировать на вопросы типа «У тебя все хорошо?», «Что-то случилось?»
Но как-то нам удалось все-таки вытащить ее в любимый Серебряный Бор. И вот сидим мы втроем, пока остальные купаются, за столиком, я читаю, женщины разговаривают, сначала вроде спокойно, ни о чем, как вдруг то ли от коктейля-двух, то ли она почувствовала, что напротив не просто приятельница, но и психолог… Как бы то ни было, девушку прорвало. Я не особо прислушивался, но главная обида, кажется, состояла в том, что на нее перестали обращать внимание мужчины. Не то чтобы ей очень уж нужен был секс, а уж тем более с чужим мужиком, но, мол, как-то это неправильно: ты идешь, а тебя будто нет.
— Покажи, — попросила жена.
Она поняла. Встала и пошла к реке. Окунулась. И пошла обратно. И никто на нее не посмотрел.
— Хорошо, — сказала жена. — А теперь чуть расправь плечи и подними глаза.
— Что?
— Подними глаза!
Она пошла к реке, глядя не в себя, а вокруг.
Это было как в кино. Мужчины — кто не стесняясь, кто украдкой — провожали ее взглядами.
Приятельница вернулась к столику удивленная.
— Вот так и ходи! Не опускай глаза.
Хотите верьте, хотите попробуйте, но через полгода у приятельницы и отношения с мужем наладились, и переходный возраст дочки прошел, и на работе проблемы разрешились…
Да, а что касается испугавших меня «несчастных». Мужикам рядом с ними некомфортно.
Дмуховский Мечислав
