Как я ходил на фестиваль науки

Рассерженные родители пишут в Политехнический музей. Чистые сердцем, мы пришли к вам на праздник с детьми, пишут они. А в это время какой-то негодяй, якобы ведущий ученый, прямо с большой сцены, в самый микрофон пропагандировал расширение словарного запаса в сфере сексуально-извращенного образования.

В частности, сообщают нам родители, на центральном экране можно было увидеть прямо напечатанным (какой, согласитесь, ужас) список синонимов к обозначению полового акта в русском языке: вжарить, подстилаться. Это, сообщают родители Политеху, — развращение несовершеннолетних. И 16+ вас не спасут, и приглушенный ваш звук. Мы все равно все видели и слышали. Просто взгляда было не отвести.

Шарлатан на сцене — это лингвист Максим Кронгауз. Он делал доклад о природе любви, как она представлена в родном языке, на Фестивале науки. Самое обидное в послании бдительных родителей — они не запомнили и половины синонимов. А было бы интересно ознакомиться. Сразу после Кронгауза с той же темой применительно к антропогенезу выступал биолог Александр Марков. Марков, насколько мне известно, не писал на доске плохих слов. Но зато он сравнивал человека с шимпанзе, чем явно оскорблял чьи-нибудь религиозные чувства.

Я ходил среди всего этого великолепия и думал: как же все это еще существует? Политехнический музей практически на ровном месте, вокруг фонтана перед павильоном ВВЦ (бывш.-будущ. ВДНХ) № 32 «Космос» провернул такую отчаянную штуку. Праздник, понимаешь ли, науки.

В книжном лабиринте в форме двойной спирали, составленной из маленьких томов Сартра как в ископаемой песне БГ и из больших томов технической энциклопедии, здесь можно было встретить робота-стегозавра. Эта роболовля шла прямо напротив палеонтологической песочницы, в которой дерзко копошились мелкие палеонтологи. Их придерживали родители менее сосредоточенные, чем те, что выше не могли наслушаться Кронгауза. Физики демонстрировали на лужайках эмпирическое. Химики страшно химичили, надев белый халат. В палатке «Яндекса» при помощи тайных отечественных технологий определяли, на какого ученого вы похожи. В палатке «История компьютерных игр» висел бездуховный плакат «Компьютерные игры развивают мозг», и среди десятка экспонатов можно было увидеть настоящую Dendy, воткнутую в мерцающий черно-белый телевизор. Вот, посмотри, какие были телевизоры, — показывали пальцем родители более аморальные, чем те, которые собрались вокруг Кронгауза.

Польский театр читал Станислава Лема. Икар на краю времени колоссально преодолевал черную дыру. Благодаря бестиарию можно было заняться постмодернизмом. Рядом кто-то сосредоточенно конструировал деревянный паровоз. В большом павильоне шла выставка «Кинетическая жизнь песчаных пляжей».

Эстетика во всем этом уже чуждая нашей родине. Она, во-первых, походила на стилистику журнала Wired, наполненную, как сказали бы в советской газете, бесконечной верой в силу человеческого духа и научно-технический прогресс. А, во-вторых, поскольку фестиваль проходил, метафорически говоря, в тени ракеты «Восток», то в атмосфере сконденсировались и «Юный техник» с «Техникой молодежи». Фестиваль науки как бы взял лучшее из того, что есть в загнивающем Западе и что было в проклятом совке. Гуманизм он взял, что ли.

На фоне удушливой русской весны это было похоже на войну миров Герберта Уэллса. Кто-то у нас играет в марсианина-треногу. И кажется, в этой роли все-таки не фестиваль науки, не Максим Кронгауз, не Александр Марков.

Штука не в том, что фестиваль встраивался в карнавальную Москву, выпестованную Департаментом культуры для отвлечения граждан от сверки смет, потраченных на ремонт их дома. Тут другое.

Прежде всего, следует отметить, что на фестивале ничего не было про нефть и газ. Для какой, хотелось бы знать, страны готовит Фестиваль науки молодых ученых? Прошу считать это заявлением и ответить мне в установленные законом сроки.

Потом, хотелось бы узнать у благочинных фестиваля вот что. Почему на сцене не было батюшки, который бы истолковал бы природу любви в букве и духе Священного писания? Ведь целая площадь, дети скачут и в богомерзкие окуляры Paperdude VR (плачь, газетчик) бесовски дрыгаются. А висящая там ракета «Восток» наверняка не освящена. Русская православная церковь сход не благословляла. Я ходил по фестивалю и думал: а где попы? Что за атеистический пережиток вы тут устроили, братья и сестры по разуму?

Страна в одну сторону рванулась — к Крыму навстречу. А Фестиваль науки существует еще как бы по принципу вечного летнего времени и свободы, которая лучше несвободы. Здесь резко — разные, противоположные векторы.

Но вообще-то фестиваль был самодостаточен. Роботы шевелились без всякой генеральной линии. Ракета висела спокойно. Дети считали горох по Менделю. Сартр торчал в лабиринте. Все было на своих местах. Икар что-нибудь там преодолеет. И тогда — можно поручиться — Милонов и Мизулина однажды исчезнут, как исчезают следы кинетической жизни песчаных пляжей.

Большой город

Кирилл Мартынов