Первые четырнадцать дней сентября — пакостное время. Пакостят календарь и будильник. И ветер неприятный. И я сам хожу проспавший и потерянный в неспешной и первой паре сентябрьских недель. Чтобы не забывать об обязательствах перед совестью (мной было дано обещание выключать будильник после первого прозвона), я перед сном из календаря вытягиваю дни.
Велосипед, пронзающий стену. Рига. Unsplash
Иногда в силу обстоятельств устаю это делать и через три сна приходится уже не вытягивать один, а вырывать несколько. Движение времени ощущается только в шлевках брюк, которые слишком плотно обхватывают ремень.
Каждый раз приходится выбирать, что вытянуть вечером.
Приоритет не всегда у календарных листков, поэтому количество прошедших дней за пакостное время я привык мерять снами — самая честная единица, она не нуждается в постоянном наблюдении.
На моем календарике по-прежнему тринадцатое.
Я перестал ему доверять, учитывая тесноту шлевок. По-ощущениям уже пятнадцатое. Звенит будильник. А я наполовину одет. И наполовину готов к посещениям.
Вообще этимология слова «посещение» тесно уваязна со словом «гость». После пятнадцатого я всегда брожу гостем в остатке сентября, подметив, что пакостное время теряет колкость.
По ощущениям уже время посещений.
Звенит будильник. А я еще наполовину раздет. Двойные числа месяца, упрятанные за медианой, проходят в постоянных аудиенциях. В основном у искусства.
Так получилось, что эту традицию я волоку с детства. Что поделать, если театральный сезон отсутствует в летнее время. Драматурги не рекомендуют смотреть пьесы в жару. Я тем более рекомендую этого не делать. В сентябре театр был плох. Пришлось посещать кино.
С недавнего времени кинематограф мое почти профессиональное увлечение, которому я присвоил статус равного литературе, журналистике, репу и тренировкам в зале.
Теперь кинотеатр занимает свою равноправную часть во времени посещений. На афишах выбранных фильмов были: неожиданно счастливый Райан Гослинг и ожидаемо грустный Киллиан Мёрфи, что честно говоря для ирландца удивительно (наверное, поэтому его считают хорошим актером). Картинки пропали и я быстро натыкал пальцем в экран, почему-то решив, что у кассира отмечаются места. Я выжидающе молчал.
— Ладно, давайте по два билета на оба на задний ряд. С восьмого по девятое.
Под «Барби» зал не стали делать розовым. Я был удивлен. Но сразу забыл про это после того, как моя девочка открыла сидр. Все, что я помню о фильме, кроме зала, — вишню английского сидра.
Тепло от объятий.
И Райана Гослинга, без которого можно было даже не начинать.
Ни снимать, ни смотреть.
Райан Гослинг. Фото взято с сайта «Кинопоиск»
Опенгеймера мы шли смотреть ровно через неделю. Не то чтобы было так необходимо расстояние для осмысления первой картины, вовсе нет. Скорее из-за даты на билетах. Зал был другой. Поменьше. Три часа я не двигался. Моргнул только один раз. После взрыва. Грандиозная картина кончилась так же, как кончается все грандиозное. Тихо.
Мы обсуждали, почему Нолан снял именно этот байопик.
Тогда я сказал, что была найдена подходящая личность.
Сейчас мне кажется, что это большое напоминание всем тем, кто думает, что делает нужные вещи для других, хотя на самом деле он делает это только для себя.
Но я готов им это простить.
Егор Сомов
