Проснулся я в готическом отеле в центре Лодзя. В номере не хватало света и тепла. Края серых занавесок были растушёваны в утреннем тумане и я не сразу понял, что смотрю в окно. Из ванной слышался звук, похожий на тот, что отшелушивается вместе с огрубевшими кусочками почёсываемой кожи. Мама уже чистила зубы. Эта гигиеническая процедура всегда означала конец моего сна. Даже когда я невольно соблазнялся теплотой подушки.
Лодзь. Unsplash
Сейчас я не могу вспомнить, в какой стране находилось жильё, в котором тем летом мы задержимся дольше чем на сутки. Однако мной было быстро подмечено простое правило — чем южнее отель, тем легче утро. Это утро совсем не походило на летнее, оно было для меня привычно польское.
Тут стоит сделать небольшое отступление: из-за страсти моих родителей к поездкам на машине, мы катались на месяц отдыхать в ту европейскую страну, в которую оформлена виза. Конечно, каждый визит был определён ещё задолго до прошения в посольстве. Но я в силу возраста и отсутствия амбиций стать главным членом семьи участие в выборах не принимал. Единственный критерий, который точно влиял на цифры одометра, — наличие моря. Чаще всего место отдыха находилось в трёх — пяти днях езды.
В большой столовой я сразу отметил лампы. Их отражения каждый раз соскальзывали в тарелку, когда я поднимал крышку баранчика. Мной были исследованы все блюда шведского стола, и ответственно выбраны пять.
Вообще завтраки — до центра Германии — восхитительные.
Но как только бампер нашего автомобиля пересечёт границу Нижней Саксонии, что-то сытнее, чем круассан с кофе, обнаружить будет крайне трудно. Поэтому мы с папой ели с некоторой тоской.
Польшу мы проезжали всегда за день. И этот день всегда был пасмурный и всегда делал так, что капля, на которую я поставил, в гонке по стеклу проигрывала другой. Но я закрывал на это глаза, в Польше мне нравилось.
Если кому-то было бы интересно узнать мой ответ на вопрос «ваше самое тёплое воспоминание из путешествий?», я бы ответил так:
Уютный небольшой домик в баварской деревне, оставленной на краю зелёного большого луга. На первом этаже четырнадцатилетний я. Пью кофе с круассаном и джемом.
Тогда я не переживал катарсис, не фиксировал счастье. Тогда я просто смотрел в окно. И последние три года мне отчаянно хочется вернуться в те места. В обычную луговую Баварию. Хотя бы на одно утро.
В Италии живёт мамина двоюродная сестра. Её муж Антонио отличный шеф по мясу. Мы гостили у них дважды и при этом ни разу не видели Антонио лично. Летом он уезжает работать на Сицилию. Но как ответственный хозяин он дважды к нашему приезду заготавливал поддон лазаньи на баклажанах или, может, кабачках (не особо улавливаю между ними разницу).
... Первый раз юг Италии встретил нас чёрными проститутками на федеральной трассе к Бари и Таранто. До сиесты проститутки относительно активны и оголяют грудь каждой проезжающей машине, зачем-то отпугивая клиентов заранее.
Где-то в Генуе. Unsplash
Трасса от Бари до Таранто в самом конце начинает извиваться в невысоких горах. А после серпантинов начинается портово-промышленная зона, грязная и ржавая.
Спуск к морю меняет грязь на песок.
И там на краю пляжей почти тонет старый город, осыпающийся песчаником.
Но мы едем в новый город — десять однотипных домов торчат в пустыре.
Во дворах домов сосны. Квартира маминой сестры населена маленькой Анюткой и её игрушками, поэтому кондиционеры не включали, чтобы Анютины лошадки не заболели. Сон приходилось вылавливать из лужи пота, натекавшей на простыню.
Утром мы ездили на пляж за город. Я плавал, потом читал Ги де Мопассана. Его новеллы хорошо подходили к пляжу Таранто.
А центр Французской столицы остался в моей памяти смазанным городским пейзажем. Ответственность за это преступление я возлагаю на скоростной режим окружной трассы. Некоторые моменты путешествий трудно вспомнить без помощи картинок с линз кэнона, который бережно отщёлкивал по две тысячи кадров каждое путешествие.
Например, флорентийские мосты, которые скорее должны принадлежать глубокой провинции, мне совсем не найти в памяти.
Продолжение следует...
Егор Сомов
