К старому термину — «литраб» — недавно добавился ещё один похлеще — «книггер». О том, каково это — писать книги за известную личность, я узнала, попав по воле случая в крупнейшее издательство. А заодно поняла, почему к виртуальным (то бишь не указанным в выходных данных) соавторам приклеились такие обидные ярлыки.
Приятельница, устроившаяся в рекламном подразделении редакции учебно-деловой литературы одного известного издательства, решила помочь мне подработать. Ещё не успев как следует оглядеться на новом месте, она, узнав о новом интересном проекте, тут же предложила начальству мою кандидатуру в качестве внештатного автора-редактора.
Это было весьма кстати, и уже на следующий день я явилась в издательство. Энергичная Елена Викторовна, представившаяся ведущим редактором, тут же ввела в курс дела. Надо было срочно, в течение двух месяцев, переработать книгу по семейному праву, написанную известным юристом, общественным деятелем и по совместительству телезвездой. По её словам, уже вышел сигнальный экземпляр, но она не дала ему хода в печать, так как текст, предназначенный для широкого круга, оказался слишком наукообразным. Мне нужно было многие главы не просто переписать, но и оживить за счёт житейских и судебных историй из своего журналистского архива, поменять заголовки, подзаголовки и так далее.
За тридцать с лишним лет работы в центральной прессе архив подобрался действительно приличный. А работа под чужим именем меня не смущала. Ведь я не воровала чужие идеи. Наоборот, под чужим, но раскрученным на всю страну именем могла озвучить некоторые важные идеи, проекты, о которых в обществе забыли. Оставалось решить вопрос о гонораре.
Надо сказать, что опыт сотрудничества с издательствами хоть и маленький, но имелся. И я знала, что в качестве автора-редактора могу рассчитывать на 400 долларов за авторский лист. Елена Викторовна сама вопрос о гонораре не решала и передала меня по эстафете уже ведущему редактору издательства — Татьяне Михайловне. Сошлись на приличной сумме в долларах за 10 авторских листов. Однако договор не заключили.
Расчёт, пообещала Татьяна Михайловна, будет быстрым, честным и без обмана. «Не сомневайтесь, всё будет нормально, — с жаром подхватила Елена Викторовна. — Мы же известное издательство, наши книги читают во всём мире…». Кто бы сомневался! Книги здесь издаются действительно замечательные. Но договор я всё-таки не оформила зря…
Условились, что, когда будет готова хотя бы треть книги, я покажу свою работу и, если не будет замечаний, получу небольшой аванс. Текст надо было сначала просмотреть, наметить новый материал, подобрать литературу. Через три недели отвезла треть выполненной работы. Татьяна Михайловна посмотрела и, сделав несколько замечаний, попросила продолжить работу. Но с авансом вышла заминка — ведомость на июль бухгалтерия уже закрыла.
Если бы я его получила, это был бы последний день общения с преуспевающей фабрикой по производству книг и звёзд. Три недели безвозмездного труда я бы ей простила, но их жадность обошлась в два месяца литрабства, в потерю времени и средств на переписку с руководством издательства и офисом адвоката, наконец, в обременение нашего заваленного гражданскими делами суда ещё и моим иском.
…Оставалось ещё семь глав. Работала фактически без выходных. Редактировать, а практически заново набирать юридический текст, вставляя куски из новых источников, — нелёгкий труд, кто знает. Наконец в начале сентября работу сдала. В означенный день пришла за гонораром. В кассе издательства мне протянули квиток… 8500 рублей. То есть по 600 рублей за 23 страницы переработанного, переделанного текста.
Три дня пролежала с давлением и тахикардией. На четвёртый позвонила вернувшаяся из отпуска Татьяна Михайловна. Искренне удивилась тому, что я отказалась от гонорара, и заявила, что никаких долларов они никому отродясь не платят и что я её, очевидно, не так поняла.
В конце октября после неоднократных обращений к генеральному директору меня пригласили на встречу. Ирина Петровна, руководитель редакции учебно-деловой литературы, оказалась молодой очаровательной бизнесвумен, которая сразу же заявила, что слышит об этой истории впервые и подобного конфликта у них никогда не было. А потом стала жёстко отрицать всё: и наличие работы как таковой, и задание редакции вообще. Нет договора — нет разговора. После того как к словесному пикированию подключился мой адвокат, общение стало более конструктивным. Мы узнали даже тайну за семью печатями — расценки, которые, по словам Ирины Петровны, приняты во всех издательствах страны.
Корректура авторского листа (23 страницы компьютерного набора) — от 150 до 300 рублей. Редактура а/л — от 300 до 600 рублей. Авторско-редакторская работа (то, чем, собственно, я и занималась) до 300 долларов за а/л. Больше получают только авторы (400 долларов) и суперавторы, создатели известных учебников, знаменитые учёные и так далее.
— Шестьсот долларов, — это сказка, — подытожила Ирина Петровна.
Так к чему мы пришли, в основных чертах сляпав контуры правового демократического государства с рыночной экономикой? Корректор в этой самой экономике за вычитку страницы текста, нередко распухшего от грамматических и стилистических ошибок, получает от 6 до 13 рублей, на которые уже не купить и буханки. Редактор, окончивший два вуза, чтобы свести концы с концами, перерабатывает столько текста, что к концу дня у него в глазах темнеет. Авторы… Есть, конечно, баловни судьбы (или своих литрабов). Но таких единицы. Большинству на свои гонорары не прожить.
Кто и когда придумал такие рабские расценки, ставки и т.д.? Почему они не меняются? Почему средней руки писатель в той же Германии, например, получает
Именно такой нелицеприятный эпитет получила я от нашей молодой «смены». Сумасшедшая шантажистка. Действительно, сумасшедшая. В трезвом уме разве можно было соглашаться на «литрабство», не заключив договор?
Галина МЫЛЬНИКОВА, член СЖ РФ, ветеран труда
НЕОБХОДИМОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ.
Суд решение пока не вынес. Поэтому имена действующих лиц изменены. Мы, конечно, желаем нашему внештатному автору выиграть процесс, однако шансы у неё, честно говоря, невелики. Как она докажет, что вообще выполняла
Странный всё-таки мы народ. Сколько раз нужно наступить на одни и те же грабли, чтобы понять одну простую вещь — закон надо соблюдать, и то, что
