Вообще говоря, феномен экзальтированной коррумпированности России чрезвычайно занимателен, но дача взятки как краеугольный камень сложившейся системы денежных отношений «вне закона», все же, первостепенно интересна для рассмотрения, поскольку заключает в себе целый комплекс самостоятельных поведенческих актов и по сложности может сравниться, разве что, с брачными играми высокоорганизованных животных. В этом явлении намётанный глаз и пытливый ум способны усмотреть завязку, психоэмоциональный контакт, установление доверительной связи и откровение, сопровождающее трансфер денежных средств между участниками действа. Иными словами, дача взятки, господа, это процесс чрезвычайной интимности.
К сожалению, мой круг общения не изобилует экспертами в этой области человеческих взаимоотношений, мои знакомые и друзья нечасто дают взятки. Иногда даже приходится слышать кощунственные, противоречащие нынешней человеческой природе слова «Я не умею давать взятки»: ни больше, ни меньше, как сплеча отрублено. Читатель, вероятно, теряет дар речи, встретив пример такой вопиющей жизненной наглости… Извиняюсь. Простите великодушно. Но это слова, которые должны быть произнесены: я тоже не умею давать взятки. Не умею!
Простите великодушно. Всеми фибрами души я надеюсь на вас. На помощь! Мы же люди. Существа крайней степени социализации и гуманности! Дорогие мои, я люблю вас всех. Не покиньте в невежестве, протяните руку помощи, научите, как. Научите таинству взятки… Я хотел бы пройти каждый шаг, будучи исполнен твердой уверенности, что вступаю отныне на путь праведный, дабы именоваться гордо: «Человек»!
Мне не нужно полумер. Я не хочу давать взятку с кислой миной. Я не хочу, чтобы у меня на душе скребли кошки, как происходит столь часто со многими людьми, еще не осознавшими великолепие процесса и уникальность, неповторимость психоэмоционального состояния человека, дающего взятку. Не хочу! И одновременно я хочу так мало: только лишь быть как все!
Господа, я чувствую облегчение. Моя длинная исповедь, столь сильно утомившая вас обилием свидетельств невежества моего, произнесена. Я ощущаю свободу. Я чувствую, что мне предстоит нечто необычайное, поражающее воображение. Отныне я вступил на путь истинный и верую!
Тело мое, стократ окрыленное открывшейся мне свободой, ликует, трепещет, я готов любить весь мир, я готов на все стороны давать взятки! Смотрите на меня, принимайте меня. Я готов стать под зелёные знамёна коррупции! Один человек — пешка. Вместе мы — сила. Мы победим!
Я достаю из кармана плеер, выключаю солнечное регги! В этом городе, уютно укрытом плотной пеленой смога, солнце ничего не значит! Великолепный Вавилон, отныне руки мои распростерты лишь к тебе, прими же меня в паству свою, я не подведу, я осчастливлю взяточников твоих!
Так получилось, что все эти и многие другие мысли возникли внезапно в моей голове и роились теперь, когда я направлялся на железнодорожный вокзал, торопясь на экспресс. «Дурак, какой же ты дурачина, глупая твоя голова!» — молоточком стучала в висок мысль о том, что я еду в вагоне метро по честному проездному билету. Уму непостижимо, какая вопиющая, бездарная трата денег! И все это не в самое легкое время для страны и граждан ее. Голодают работники транспорта, голодает милиция метрополитена, их детишкам хочется кушать. А я, как последний дурак, меняю деньги на бесполезные клочки картона проездных билетов!
Сердце моё обливалось кровью, когда я представлял, как каждую сумму, опрометчиво уплаченную мною за проезд ранее, я мог бы разделить на две, а то и больше кучки денег и раздать их вышеназванным страждущим!
Но нет! Час расплаты настал! Отныне все изменится, отныне я даю взятки, отныне мир станет хоть чуточку лучше, и я теперь тоже буду тому причиной!
С этими мыслями я вхожу в здание вокзала и иду прочь от касс, мимо разверстых пастей окон по приему денег, с сидящими по ту сторону стёкол механистически-бездушными женщинами-кассирами. Я иду мимо очередей, стоящих в кассы, я сожалею о них. Я истово молюсь за этих, из года в год, с настырным постоянством оплачивающих свой проезд людей, ибо не ведают они, что творят! Не ведают, и так же заблуждался я сам, ваш покорный слуга, но отныне покончено с этим!
Кстати, теперь я экономлю время! Вы только представьте, насколько элегантно, изящно по своей сути взяточничество, ведь я не стою отныне в очередях за билетом, а, следовательно, могу больше и плодотворнее работать в освободившееся время, что принесет мне дополнительный доход, способный осчастливить еще большее количество взяточников! И потом, когда-нибудь позже, в далёком будущем, за примерную службу этому святому делу я, возможно, также смогу стать взяточником и мне вовсе не придется работать на работе: вместо этого я буду общаться с людьми, помогая им экономить и становясь лучше и добрее сам!
Впрочем, я замечтался, ведь мне рано еще думать о почестях и наградах. Я пока в самом начале пути. Но я полон сил и направляюсь сейчас прямиком к турникетам. В карманах у меня много мелких мятых денежных купюр, я извлекаю на свет червонец и в душе моей тотчас начинает теплиться огонек благоговения перед предстоящим действом.
Всеми силами пытаясь не выдать из себя новичка, я будто бы намётанным глазом выхватываю среди потока людей возле турникета контролёра и уверенно направляюсь в его сторону. Вот он стоит, грузный, вспотевший, замученный тяжелой работой. Я представляю, как тяжело ему приходится годами накапливать биомассу для того чтобы в тяжелые времена он мог прокормить своих детей. Сердце мое наполняется жалостью и вот уже рука моя дрогнула и тянется к карману за вторым червонцем. Я присовокупляю его к первому и, сровнявшись с этим хорошим человеком, от всего сердца, с щедростью, легко отдаю деньги. Задерживаться здесь нельзя, народу много. Целый поток. Контролер подносит к датчику турникета свою безлимитную служебную карту и створки с шумом, торопливо, услужливо распахиваются передо мной, будто кивая мне благодарно за мой великодушный поступок.
Волна людей стремительно уносит меня, и я совсем не успеваю перекинуться с контролёром даже парой вежливых фраз. Однако, я слышу, как следующий позади незнакомый мне молодой человек произносит контролёру загадочное «там за двоих», видимо, указывая в мою сторону, а контролёр пропускает его. Я понимаю, внезапно, что загадочный молодой человек это настоящий профи взяточного дела. Он, наверняка, полностью издержался во время предыдущих крупных взяток множеству хороших людей и теперь вынужден пользоваться моим великодушием. Пускай, я только счастлив этому! Ведь он был свидетелем моей щедрости и теперь, наверняка, я числюсь у него на хорошем счету. А разве
Я сажусь в поезд. Я занимаю сидячее место, исполненный радости за то, что ни на секунду не запнулся, не оплошал, давая свою первую взятку! Экспресс отправляется, набирает скорость. За окном мелькают улицы, перекрёстки, люди, дома, все это множится в зеркальном триплексе бликующих на солнце стекол моего вагона, а я в такт равномерному стуку колёс начинаю забываться, уплывать в мечты о светлом будущем, когда будет искоренен последний честный человек. Об утопии, населенной одними лишь святыми взяточниками, любящими весь этот мир и друг друга в том числе. Я засыпаю, а по губам моим, вероятно, сквозь окно, лучами вечерне-летнего солнца струится долгожданная счастливая улыбка…
Я просыпаюсь внезапно оттого, что чувствую, как
Я открываю глаза и вижу перед собой контролёра. О, да, это тот самый контролер, из бригады контролёров, сопровождающих поезд. Он прекрасен! Мужчина во цвете лет, огромный как Фудзияма и такой же геометрически-правильный книзу. Я с восхищением окидываю его взглядом. Ни одна деталь не ускользает от меня. Я замечаю, как обильно этот человек покрыт потом — свидетельством тяжкого труда. Темя его в крупных каплях, лицо круглое, красное, лоб низкий, глаза маленькие, расположенные глубоко в глазных впадинах, защищенные массивными надбровными дугами. Внешность его выдает стопроцентное соответствие фенотипа занимаемой должности: работа сложная, напряженная физически и эмоционально! Я невольно представляю, как человек этот, совершая рейд по составу, будто ледокол заполярья льдины, раздвигает массивным животом человеческую биомассу вагонов, и исполняюсь уважения к нему. Мой взгляд скользит дальше, и я с унынием я отмечаю на животе его отрывную книжку с пустыми бланками для штрафов. Да, к сожалению, еще остались люди, обменивающие деньги на эти бездушные штрафные бумажки. Какое счастье, что отныне я не из этих!
Уважаемый контролёр окликает меня… «Ваш билет!» — произносит он требовательно. И в тот же момент совершается священное действо. Я вскакиваю подобострастно, роюсь по карманам, смотрю то и дело на этого уважаемого человека исподлобья, виновато, немного заискивающе и, наконец, извлекаю на свет заранее приготовленный сверток денег, состоящий из полтинника и завернутого в него червонца. Я держу денежку крепко в кулаке и делаю нетвердый шаг в направлении святого мздоимца. Я чувствую, как наши личные пространства пересекаются. Я волнуюсь — он тоже, меня обдает запахом его пота. Ладонь моя, сжимающая деньги, моментально становится мокрой, я ощущаю, что купюры мягкие, влажные, уже готовые к грядущему интимному трансферу. Я протягиваю кулачок со свертком тыльной стороной ладони вверх и чувствую, как контролёр мягко, нежно и настойчиво касается рукой моих пальцев. Я раскрываю ладонь и отдаю ему все без остатка, а сердце мое трепещет, грозя вот-вот выпрыгнуть, и сдавленный вздох облегчения вырывается из груди…
Обессиленный, я опускаюсь на сиденье, не в состоянии более понимать что-либо, поглощенный эйфорией события. Сквозь пелену счастья, застившую мои глаза, я едва вижу, как контролер разворачивает полученный свёрток, пересчитывая деньги, а затем обращается ко мне. Здесь шестьдесят рублей, говорит мне он. «Шестьдесят рублей, а нужно хотя бы сто…» Я едва слышу его слова. Я почти не понимаю его и только лишь киваю благодарно, а на лице моем счастливая улыбка. Контролёр видит мое состояние. Этот великодушный человек все понимает. «Студент?» — спрашивает он меня.
Студент! Какой же я студент, когда я, буквально, школьник, первоклашка. Я только учусь давать взятки, я совершенно не умею пока этого. Все, что получается у меня — робко, несмело. Я еще ничего не знаю о взяточничестве, я так мал, а мир столь огромен! Но я надеюсь, что все впереди. Что встречу хороших учителей. Что люди не отвернутся от меня, поддержат меня. И от меня тоже будет толк. Ведь я стараюсь!
Контролёр уходит. Он разглядел во мне ученика. Назвав меня студентом, он намекнул мне, что мое выступление великолепно для первого раза. Что у меня большое будущее. Я с восхищением смотрю вслед этому великому человеку. Я никогда не забуду его большого круглого потного лица.
Господа, вот так это случилось. Необыкновенно чувственно, прекрасно и совершенно не страшно я в этот великий день
Михаил Шмелёв
