Актрису Екатерину Гусеву близкие в шутку называют домовым. Она вечно всё теряет, забывает и даже может накануне вылета в отпуск постирать загранпаспорт вместе с курткой. Однако, сыграв главную роль в семейном фэнтези режиссера Евгения Бедарева «Домовой» (в прокате с 11 апреля), актриса рассказала «Известиям», что чудеса происходят не из-за ее рассеянности, а по воле мистического хозяина дома.
— В нашем кинематографе годами не эксплуатировались народные супергерои. Думаю, сегодняшние дети вряд ли знают, откуда вообще появился домовой и в чем его волшебная сила. Пойдет ли зритель на эту историю?
— Я с вами не согласна. Наши дети воспитаны на мультипликации, которая встала с колен после тяжелых 1990-х. Я в теме, потому что моей дочери сейчас восемь лет. Мне нравится подход сегодняшних российских продюсеров и режиссеров детских мультфильмов именно тем, что они продвигают в них русскую тему. Это заметно по «Маше и медведю», «Фиксикам» и другим мультикам. Теперь это же направление занимает свою нишу и в кино, что очень приятно.
Наш зритель не забыл славянскую мифологию, она ему близка. А вот смотреть бесконечные истории про роботов-трансформеров порядком надоело. Спасибо, переели… Модные когда-то американские шоколадные батончики тоже уже никто не покупает, нас от них подташнивает. Мы снова на волне народного кино.
— Ваша дочь знала, кто такой домовой, до того как вы начали сниматься?
— Конечно. Мы же читаем с ней русские народные сказки.
— Кстати, в своем доме следов деятельности домового никогда не замечали?
— Знаете, что говорит по этому поводу мой муж? «Гусева, домовой — это ты». Например, я кладу свой телефон в холодильник, когда достаю из него продукты, могу забыть загранпаспорт во внутреннем кармане какой-нибудь сноубордической куртки после перелета, а потом вместе с этим паспортом ее постирать. Отсутствие документа, как правило, обнаруживаю уже перед выходом в аэропорт.
Так что аномальные явления в нашем доме происходят с завидным постоянством. И хотя супруг считает, что виновник всего этого я, после просмотра нашего фильма мне есть на кого списать все эти чудачества.
— «Домовой» — ваш дебют в комедии. Сколько вас помню, вы всегда отличались серьезностью. Тяжело, наверное, было перестраиваться на новый жанр?
— Внутренне я ни секунды не существовала в комедийном жанре. Когда происходят обстоятельства за гранью возможного, нужно, напротив, верить в происходящее, относиться ко всему предельно серьезно. Именно эта вера и вызывает улыбку. А еще необходимо уметь держаться. Когда все на площадке смеются, ты должна быть непреклонной. Вот что было действительно непросто.
— В последнее время киногероинями становятся сильные и успешные женщины, которые всё могут сами. Вот и вам довелось сыграть именно такой типаж.
— Это сейчас настоящий тренд — сильные женщины правят миром. Таких очень часто можно встретить. Но мне эта тенденция, признаться честно, не по душе… Потому что я сама чувствую в себе эту силу, наверное. Женщины перестали надеяться на мужчин и многое взяли в свои хрупкие руки.
— Значит, время пришло. Хотя театры большей частью остаются в ведении мужчин. Театр имени Моссовета, где вы служите, вообще возглавлял мужской «триумвират».
— Его больше нет. Сергей Юрьевич Юрский уже не с нами. Андрей Сергеевич Кончаловский и Юрий Иванович Еремин продолжают работать. Сильнее этого меня беспокоит, что в театр может прийти пришлый, чужой. Главное, чтобы не упырь какой-нибудь. Мне бы этого очень не хотелось…
Благодаря Павлу Хомскому (худрук Театра имени Моссовета в 2000–2016 годах. — «Известия») у нас в театре атмосфера сложилась как в профилактории: очень теплая, семейная. Мы, может быть, не были модным и актуальным театром, зато ненормативной лексики со сцены тоже не слышалось. Эта чистота нам всем очень дорога. Конечно, хорошо, если бы был рулевой, но главное — атмосфера, которую мы так бережем, которой дорожим…
— Вы с успехом играете в мюзикле «Анна Каренина». Прошла информация, что его киноверсию закупили компании в Америке и Великобритании. Надеетесь на внимание зарубежных продюсеров?
— Меня не привлекает их внимание. Я абсолютный домовой в этом смысле, русская актриса и семейный человек. Карьера за рубежом ассоциируется у меня только с одним: семье — нет, дому — нет. Не хочу обслуживать чужих мне товарищей, играя плохих русских. А пока только в таком качестве нас видит западный кинематограф. Я нужна здесь и очень счастлива этим.
Мне, знаете, что отрадно? Пусть там посмотрят, какая она — русская женщина, которая может так любить, что в этой своей любви идет до конца. У Запада есть свои прочтения «Анны Карениной», воздержусь сейчас от комментариев… Как говорится, кесарю — кесарево, а у нас она вот такая — сама любовь. Пусть посмотрят.
— А что есть любовь в вашем представлении?
— Если говорить в двух словах, моя жизнь. Мне кажется, это чувство сопровождало меня с рождения, с самого раннего детства, с юности и продолжает быть со мной сейчас, когда я уже мама 20-летнего мужика.
— Не припомню за вами ни одного скандала — кристальная репутация. Не скажете спустя несколько десятилетий, оглядываясь на свою жизнь: «Как же скучно я жила…»?
— Мое счастье — это моя тихая гавань, а страстей мне достаточно в работе. Наверное, мой организм так сложен, что за пределами сцены и съемочной площадки я как будто бы переключаю тумблер энергосбережения, врубаю так называемый «режим лемура». Проявления моей страстной натуры можно обнаружить в моих ролях. Но не потому, что дома я себя искусственно сдерживаю, а на самом деле хотела бы рвать и метать, нет. Мне этого просто не хочется.
— Ваш Instagram на 90% состоит из рабочего контента: спектакли, съемки, репетиции. Такое ощущение, что нормальной человеческой жизни вы посвящаете всего ничего.
— Это заблуждение. Просто мое творчество — для всех, а личная жизнь — для меня.
— Семейные снимки и фотографии из повседневной жизни артистов собирают гораздо больше лайков, чем творческий контент. Не хотите поработать на свою популярность?
— Понимаю, но погоня за лайками нужна только тем, кто продает рекламное место. Ну или для самоутверждения. С самолюбием у меня всё в порядке, тешить его таким образом не буду. Заниматься коммерческой рекламой в соцсетях не собираюсь. Просто хочу делиться с людьми своей скромной творческой деятельностью. Личное предпочитаю приберечь.
Понимаю, что у меня серьезный крен в сторону профессии. Наверное, создается впечатление, будто я реальный трудоголик и у меня нет ни отпуска, ни хобби, ни времени для себя и семьи, что я не занимаюсь своей красотой и спортом, что я лишь раб рампы, живу в театре с шести утра до поздней ночи, сутками снимаюсь в кино и песни пою.
— Есть такое…
— Я подумаю над этим. Но мне больше нравится, что у нас есть предназначенный только для близких семейный альбом — как в электронном виде, так и в бумажном. Моя бабушка не любит гаджеты, ей надо листать странички.
— Вы говорили, что в актерской профессии остается востребованным тот, кто умеет ждать и не терять веру в себя, когда молчит телефон. У вас были такие периоды?
— Я все-таки сижу на трех стульях — музыка, театр и кино, со мной такого не происходило. Это не я «трехходовку» придумала, само сложилось. На старте снялась в фильме, который никто не видел, потому что в Москве в 1990-е вообще не было кинопроката. Имеется в виду «Змеиный источник» Коли Лебедева. Потом об этой картине узнали, это классное жанровое кино.
В театре «У Никитских ворот» у Марка Розовского я сыграла в музыкальном спектакле «Бедная Лиза» по Карамзину. Потом были «Норд-Ост», «Бригада»… Моя аудитория сильно расширилась. С тех пор я не изменяю ни музыке, ни театру, ни кино — занята везде.
— Усталость и пресыщение не давят?
— Стараюсь грамотно планировать, разводить проекты по времени. Но частенько чувствую, что наступает перебор — хоп, и меня уже не хватает на какие-то энергетические сцены. Наша работа — это вечный энергообмен. Когда люди благодарят аплодисментами, цветами, встают на поклонах, ты ощущаешь, что нужен, твое творчество нравится, зрители неравнодушны, благодарны. Это очень важно.
Что такое кино? Три месяца жизни. А камера, как энергетический вампир, забирает из тебя всё. В какой-то момент перестаешь понимать, хорошо ты работаешь или плохо. Судьба фильма решается только на монтажном столе. Поэтому я стараюсь чередовать кино и театр. Театр наполняет, а кино забирает
Наталья Васильева
