Кто такой современный человек? Его имя — информация, его знания — информация, его память — информация, его жизнь — информация. Рука природы-матери давно не касалась своего шедевра. За неимением учителя шедевр стал расчленять сам себя, препарируя омертвевшую плоть, чтобы познать ее. Не безумие ли это? Самую яростную стадию этого безумия можно найти на страницах фантастических книг и в анимационных диалогах. Добро пожаловать в новую эру, где страх смерти лечится ежемесячным техосмотром!
сгенерировала нейросеть
Глава первая: роботы Айзека
Новая форма жизни
Все слышали про три закона робототехники. Теперь это часть популярной культуры. В книгах Азимова (особенно в цикле рассказов «Я, робот», по мотивам которого сняли фильм в две тысячи четвертом году) мы встречаем профессии, которых еще нет, технологии, которых еще нет, политические режимы и режимы знаков, которых еще нет. Но все эти выдумки хорошо вписываются в темп развития современных наук, как результат развития нашего общества. Поэтому фантастика Азимова кажется такой реальной. В этом весь ее фокус: нас обманывают и очаровывают, создавая наиболее реалистичную и понятную картинку.
Роботы вошли в нашу жизнь вместе с автоматами Декарта (он говорил, что мы не сможем понять, является ли иллюзией наш мир, если просто посмотрим из окна, например, потому что под пальто и шляпами могут быть скрываться автоматы, а не люди), вместе с ранней научной оппозицией искусственного и естественного, вместе с роботами Азимова, вместе с искусственным интеллектом и вычисляющими машинами, — они появились, как обыкновенный случай самоисполняющегося пророчества. Бесполезно искать в этом смысл, так что давайте посмотрим современную экранизацию рассказов Азимова и убедимся, что пророчество продолжает сбываться, когда мы программируем автомобили и позволяем искусственному интеллекту играть в шахматы и управлять людьми.
Здесь еще нет киберпанка, но на момент выхода сборника рассказов (тысяча девятьсот пятидесятый год) мы уже на подступах к нему. За тридцать лет до главного произведения киберпанка — «Нейроманта» Гибсона — Азимов формулирует правила, по которым фантастика будет играть с живым и не-живым. Его главный вопрос: МОЖЕТ ЛИ СОЗНАНИЕ ЗАРОДИТЬСЯ В ИСКУССТВЕННОМ ТЕЛЕ? Примерно так же, как было с вирусами, которые представляют собой неклеточную форму жизни. Почему бы жизни не обрести (благодаря нам) еще одну, иную форму? Соответственно, появляется модель пока еще полностью контролируемого сознания машины:
Программа (функционирование, похожее на наши рефлексы и навыки);
+ Логическая структура интеллекта (законы маленькой реальности, замкнутой опытом робота, при этом он не в состоянии подвергать их сомнению);
+ Конструкция/аппарат («тело» робота).
Чем не прототип искусственного сознания? В зависимости от предназначения робота, у него могут быть конечные функции, или бесконечные. То есть он либо может бесконечно обучаться и совершенствоваться (как программа, закачиваемая в каждое новое «тело» робота, но не потерявшая опыт пребывания в другом), либо коды программы не позволят ему выходить за рамки вписанных в нее навыков. Его обзывают жестянкой, ведь он не мыслит и даже не чувствует, как существа из плоти. Но есть те, кто подозревает в роботах скрытый потенциал к тому, чтобы стать полноценными самостоятельно мыслящими существами. Например, человек с несуществующей профессией — робопсихолог. Набор из самых необыкновенных специализаций в истории фантастики: изучение поведения машин, создание безопасных программ для них и контроль выполнения трех законов на уровне логической структуры их интеллекта, предполагающий непротиворечивость и прочие логические законы.
Я настаиваю на том, что существование подобной профессии важно, потому что робототехника оказывается настоящей научной областью, работающей по правилам научного сообщества и научного метода. Роботы появляются на стыке известных нам областей науки: биологии, этологии, инженерии, физики, математики, логики и информационных наук. Они не выдуманы, они изобретены. Их открыли, как открыли когда-то атом. Их стали совершенствовать, как когда-то модифицировали первые двигатели внутреннего сгорания. Но срастание разлома между естественными науками и искусственными (тут имеются в виду прикладные науки, связанные с технологиями, но не касающиеся изучения живого) — это пророчество Азимова, которое можно оценить так же высоко для нашего будущего, как открытие материка.
Глава вторая: дрожь мировой сети
В машине всегда были призраки. Случайные сегменты кода, которые, скомпоновавшись вместе, образуют непредвиденные протоколы. Эти незапланированные свободные радикалы порождают вопросы о свободе воли, творчестве, и даже о том, что мы могли бы назвать душой. Почему некоторые роботы, оказавшись в темноте, тянутся к свету? Почему роботы, находясь на хранении в пустом помещении, стараются расположиться рядом друг с другом, а не по одиночке? Чем объяснить такое поведение? Случайные сегменты кода? Или это нечто большее? Когда схема, дающая возможность к восприятию, превращается в сознание? Когда разностная машина превращается в поиск истины? Когда имитация личности становится трепетной частичкой души? («Я, робот», 2004)
Представим, что Маршалл Маклюэн был прав, и флэшки, компьютеры, книги, интернет и прочее можно назвать внешней памятью человека. Затем представим, что у нас постоянно есть доступ к этой внешней памяти (что уже во многом реально). Но при этом больше не нужно будет лезть в карман за телефоном, чтобы узнать погоду на неделю, посмотреть значение слова или позвонить другу, потому что телефон и ваш мозг станут одним целым. Ну что, страшно? Там, где начинается эра информации — начинается киберпанк.
Чтобы разобраться, откуда вообще это слово, расскажу, что такое кибернетика. Это система + информация + технологии. Когда компьютеры буквально врастут в наши тела (протезирование, замена внутренних органов искусственными, «улучшение» или оптимизация данных органов чувств), когда роботы (к ним можно отнести автономные машины, даже роботы-пылесосы) оккупируют нашу трудовую коллективность, можно будет уверенно сказать, что мы приближаемся к масштабному информационному кризису (не говоря уже о том, что этот кризис наслоится на и так прогрессирующие экологический, экономический, политический и другие).
сгенерировала нейросеть
В упомянутой экранизации рассказов Азимова этот этап показан с помощью любопытнейшей детали: роботы, отслужившие свое на производствах и в человеческих домах, отправляются на склад хранения, где в темноте контейнеров сбиваются в кучки, словно жмутся друг к другу, чтобы не чувствовать одиночества. Что за странное поведение для бездушной жестянки? Роботы уже готовы обрести свою идентичность, но не потому, что жизнь силой прорывается в них, как трава сквозь асфальт, а потому, что на этом этапе обновления они уже достаточно сложно и мудро устроены для этого. Нам остается только гадать, сколько времени в нашей реальности займет развитие робота-пылесоса до стадии роботов-киборгов из вселенной «Призрака в доспехах»…
Бруно Латур может рассказать, как работают технологии и изобретения с точки зрения социальных наук и философии, а если представить себе слияние фантастики и акторно-сетевой теории Латура (о ней подробно я писал в статье «Власть анализа»), то мы сможем продлить сети этих отношений в гипотетическое будущее. Какие киберпанк-объекты науки могут появиться на передовой сейчас? Клоны? Но ведь медицинская и научная этика запрещает эксперименты такого характера! Кто будет финансировать разработки кибернетических тел для пострадавших на войне или в автокатастрофах? Мощностей нашего информационного мира еще не достаточно, чтобы воплотилась пока что виртуальная кибер-реальность. Глобализация, де-иерархизация знания и доступность технологий еще не достигли уровня, при котором гастарбайтеры в подвалах будут собирать кибер-протезы, а не детский конструктор (хороша ли такая перспектива?). Мы можем даже не дожить до революции роботов, так что не стоит злиться на молодежь, зачитывающуюся фантастическими книжками. Они готовятся встречать новый виток развития человечества, а этот экзамен может оказаться даже более жестоким, чем мировые войны двадцатого века.
Роман Ливаров
