21 марта в Доме кино простились с Марленом Хуциевым. Ему было 93 года. Панихида началась, но было еще неизвестно, куда дальше лежит путь. 29 его коллег, а среди них — Кончаловский, Лунгин, Шахназаров, Губенко, Досталь, Соловьев, Митта, Учитель, оскароносец Петров, написали письмо Владимиру Путину: просили предоставить место на Новодевичьем кладбище, поскольку на городском уровне решить этот вопрос не удалось. В итоге отправились на Троекуровское кладбище.
На большом экране показывали изумительные кадры из фильмов Хуциева: «Весна на Заречной улице», «Два Федора», «Застава Ильича», «Был месяц май»… В числе первых пришел отдать последний поклон Станислав Любшин. Речей не произносил, просидел всю церемонию, длившуюся больше двух часов. Зал был полон. В очередь выстроились Сергей Урсуляк, Александр Велединский, Сергей Гармаш. Пришли легендарные актрисы советского кино — Валентина Теличкина, Людмила Зайцева…
Родственников у Марлена Мартыновича почти нет: сын Игорь, младшая сестра Ирина Мартыновна, накануне вечером простоявшая как струна во время отпевания брата в грузинском храме Великомученика Георгия Победоносца. В миру он был Марленом: отец назвал его в честь Маркса и Ленина. В крещении имя Хуциева — Давид. Отпевали раба Божиего Давида. Его ученик и режиссер, а ныне отец Сергий приехал из Екатеринбурга, чтобы вместе с грузинскими священниками отпеть любимого учителя, который и определил его духовный путь. Потом пришел еще один ученик и тоже грузинский священник Васо. Последнюю ночь на Земле Марлен Хуциев провел в пустой церкви.
На панихиду сын Игорь принес награды отца. Их выложили на красных подушечках.
Первую речь произнес Вадим Абдрашитов — говорил, что провожаем крупнейшее явление в культуре: «Человеком он был веселым, остроумным, любящим товарищество как таковое. Он напоминал лицеистского мальчишку, подростка, но при этом в нем вмещался огромный художник. Он — Пушкин отечественного кино, выдающийся поэт отечественного кинематографа».
Александр Панкратов-Черный едва говорил, сдерживая рыдания, вспоминал, как к ним, первокурсникам ВГИКа, пришел Марлен Хуциев, беседовал три часа: «Он говорил о кинематографе, как о космосе: «Постарайтесь найти там свое место, чтобы вас там видели астрономы». Он жил, как Христос на распутье. Мой дебют на «Мосфильме» состоялся благодаря ему».
Кинорежиссер Александр Прошкин говорил, что Хуциев был совершенно неспособен к унынию и явил миру другую Россию, населенную тонкими, мучающимися и большими людьми. И этот кинематограф перевернул представление о России. Хуциев, по его словам, грузин и в то же время — великий русский человек, сумевший понять наши ментальные странности.
Проводить Хуциева в последний путь пришли Андрей и Илья Хржановские. Отец благодарил за сына, которого Хуциев взял под свое крыло. Он назвал его человеком великой культуры, говорил о магическом реализме его кинематографа. А познакомились они более полувека назад, жили в одном доме, на одной площадке. 86-летний Геннадий Юхтин вспоминал, как Хуциев его повысил, дав вместо роли подручного сталевара в «Весне на Заречной улице» роль инженера: «Ты был настоящий и непримиримый художник. Ты был прекрасен».
Последние дни Хуциева прошли в Боткинской больнице, и врач Александр Бронштейн произнес прощальную речь: «Я был, наверное, последним, кто видел его несколько дней назад. Марлен непрерывно смотрел на фотографию жены Ирины Семеновны. Он крепко пожал мою руку. Казалось, что он прощается со мной. Марлен лечиться не любил, но любил медиков, считая, что мы с ним в чем-то сродни».
Павел Чухрай вспоминал мальчишеские впечатления: «Но он мало изменился с той поры». А потом рассказал, как они вместе побывали в ГДР, где ходили в одинаковых пиджаках, так что их могли принять за представителей определенной организации.
91-летний сокурсник Хуциева Владимир Наумов сидел с ним во ВГИКе рядом: «Наш мастер Савченко говорил, что «набрал я конгломерат безумствующих индивидуальностей». Недавно я заходил на «Мосфильме» к Марлену. Вижу — сидит красивый старик. Как же я тебя не снял? Мне как раз нужна была такая сова или орлик. Марлен сказал: «Знаешь, что нас из конгломерата осталось только двое?..» Но скоро и я уйду, Марлен. Тебе недолго ждать.
Он очень любил жизнь. Пожелаем ему покоя, которого у него не было при жизни».
Светлана Хохрякова
