Один из крупнейших режиссеров двадцатого и двадцать первых веков. К своему сожалению, признаюсь, что мало о нем знаю, - сказалась, судя по всему, моя целенаправленный американизм в выборе фильмов. Что ж, нужно исправляться!
Марк Максимов, редактор 1001.ru
В прокат вышла «Зимняя песня» Отара Иоселиани — фильм, который режиссер, давно уехавший из страны, лично представил в Москве в кинотеатре «Пионер». По случаю мы решили вспомнить, как выглядит его киномир, и разобраться, из каких элементов он состоит.
Отар Давидович Иоселиани родился в 1934 году в Грузии. В школе занимался музыкой, потом поступил на мехмат МГУ, но закончил уже ВГИК, мастерскую Довженко, почти в тридцать лет. Его первые фильмы — «Апрель» и «Листопад» — запретило к показу Госкино. Для того, чтобы получить диплом ВГИКа, юный режиссер отправился работать на завод и полтора года провел в доменном цеху. Так появилась картина «Чугун». Иоселиани показал условия труда советского рабочего такими тяжелыми, что судьбу фильма, а вместе с ним и диплома, спасла только положительная рецензия режиссера Григория Чухрая — он был лауреатом Ленинской премии и мог позволить себе некоторые вольности.
Кино Иоселиани, которое знают сегодня по всему миру, начинается с «Листопада» 1966 года. Фильм получил премию ФИПРЕССИ на кинофестивале в Каннах, но в СССР картину немедленно положили на полку. «Листопад» — фильм о выборе пути молодого человека в советской действительности. Герой «Листопада», юный Нико, сохраняет во взрослом мире детскую радость — то самое чувство, когда перед тобой весь мир, а ты гоняешь мяч у храма. Это ощущение бесконечных возможностей жизни станет главной чертой всех фильмов Иоселиани. В следующей картине — «Жил певчий дрозд» (1970) — время течет как вино. «За день много сделал, но почти ничего не успел», — говорит, например, музыкант, главный герой ленты.
Кадр из фильма «Листопад», 1966 год
Цензура запретила и этот фильм: советский зритель не мог сопереживать герою-бездельнику, прожигающему день, а за ним и жизнь в череде встреч и невыполненных обещаний. Он порхает между девушкой, работой, друзьями, знакомыми и в итоге оказывается под колесами автомобиля. Часовые механизмы в мастерской его друга замедляют ход: этот виток — лишь проявление полной безнаказанности жизни перед человеком, цивилизацией и природой. Картина обрывается так же, как обрывается музыкальное произведение, все фильмы Иоселиани будут подчиняться старинным музыкальным размерам и приемам — сонате, контрапункту, полифонии.
Как не устает повторять Иоселиани, его раздражает, когда «в кино много говорят. Кино должно быть понятно без слов. Потому что это цирк. Мне нужны только музыка и действия: жесты, взгляды, перемещения людей по отношению друг к другу, по отношению к камере», — так что постоянных разговоров в кадре ждать не стоит.
Кадр из фильма "Жил певчий дрозд", 1970 год
Наступают 80-е, и ситуация в советском кинематографе столь плачевна, что Иоселиани уезжает во Францию. В стране победившего капитализма и либерализма его продюсер находит средства для новой картины «Фавориты луны» (1984). Почти без надежды на успех продюсер подписывает договор с Госкино, и СССР одалживает режиссера Западу. В итоге лента получает специальную премию на Международном кинофестивале в Венеции.
В это время в фильмах Иоселиани появляется цвет, во Франции его картины снимает оператор Жана Люка Годара — Вильям Любчански. В «Фаворитах луны» Париж еще пахнет тем праздником, «который всегда с тобой»: женщины бросают неугодных мужей, выходят на улицы в поисках счастья и находят его, встречая случайного прохожего, хозяек сопровождают собаки, населяющие Париж наравне с бродягами-клошарами, полицейскими и ворами. Жизнь бьется вместе с каждой разбитой тарелкой и достигшей цели пощечиной — музыка отношений. Режиссер не выносит оценок и любит воришек наравне с инженерами и проститутками — все они дышат одним воздухом.
Кадр из фильма «Фавориты луны», 1984
Чуть позже Иоселиани отправляется в Африку в поисках местного племени, которое живет по своим законам, чтобы найти тех, кто смог противостоять вечному вмешательству европейцев в историю других народов. Так рождается картина «И стал свет» (1989): фильм получает специальный Гран-при жюри на фестивале в Венеции, а зритель — возможность увидеть другие отношения между людьми и осознать себя не единственным жителем Земли — в самом широком смысле.
Режиссер существует в трех реальностях: Грузия — это его родина и первые фильмы, Россия — учеба во ВГИКе и русская культура (от Гоголя и Булгакова до Нижинского и Дягилева) и, наконец, Франция — рыночная экономика и руины европейской культуры. Фильмы Иоселиани освещены лучами итальянского неореализма 40—50-х. Мы смотрим его картины как притчи — истории нашего мира. В кадре люди все чаще вместе поют и меньше говорят, на съемочной площадке появляются непрофессиональные актеры, например, философ Александр Пятигорский, все происходит вне павильонов при естественном освещении.
Кадр из фильма "Зимняя песня", 2015
На этой неделе на экраны вышла «Зимняя песня» — новый фильм Отара Иоселиани, который сразу попал в программу 68-го кинофестиваля в Локарно. Картину снимали в Грузии (на территории бывшей советской базы — в деревне Победа) и во Франции. За два часа этой «Песни» мы не увидим главного героя или крупных планов. Однако здесь есть лица, высвеченные из потока жизни: бывший виконт и его друг — оба уже старики, которые хотят дышать без оглядки на часы, как дети бить мобильные телефоны и как взрослые советовать случайному юноше-простаку, что делать, чтобы понравиться юной скрипачке. В фильме фоном, всегда на втором плане, позади каждодневных чувств человека, происходит конфликт. Это война, отдаленная экраном телевизора, противостояние девушек-воришек и полиции, нищего владельца замка и цивилизации. Перед нами контрапункты из странных событий, кадр сменяется кадром, но ответа на вопрос «что из этого важнее?» мы не получим. Иоселиани говорит, что «Зимняя песня» — картина о том, как «течет наша ужасная одинокая жизнь, как можно вздохнуть всем вместе, как мы уже давно наблюдаем безобразие вокруг нас». На экране мародеры насилуют старух, выносят из дома ковер, деревянную лошадку и украшают этим танки. И при взгляде на эти танки, увешанные «бытовыми трофеями», вспоминается то, о чем больше всего хочется забыть: как победители вагонами вывозили вещи из Германии. «Песня» начинается во времена Французской революции, так что в кадре точат нож для гильотины, а люди бегут смотреть на казнь. Через много лет они будут смотреть на войны и убийства по телевизору. Время в картине безвольно и окончательно потеряно, мы же теряемся вместе с ним и героями Иоселиани. Они не очень удачливы, но бесконечно милы: пьяницы, клошары, бродяги, воры, которые никуда не спешат, проживая жизнь как бездельники — для себя, а не для буржуазного общества, поглощающего их, а впрочем, и наши, тела, сердца и умы.
На улице «Зимней песни» вдруг открывается дверь в райский сад, но и это становится лишь одним шагом в бесконечном водовороте. По асфальту катятся шляпы, заменяя собой голубей, и на каком-то повороте кадра вспоминается тот музыкант, попавший под машину в фильме «Жил был певчий дрозд». Он играл крохотную роль мощного басового барабана: юноша бежал к своей партии, зная, что без него концерт не состоится. И вот на сцене — жизнь в своих крошечных проявлениях, всегда готовая и потерять, и вернуть свое.
Сергей Сдобнов
