Очередной юбилей Виктория Токарева отметила изданием полного собрания сочинений. Обозревателю «Известий» прославленная писательница и сценаристка рассказала о творчестве и любви.
— Вы пишете сегодня новое произведение?
— Да, свои впечатления о жизни. Как оказалось, это людям нравится. И мне это сейчас интереснее всего. Я пишу не выдуманные из головы истории, а документальные вещи, то, чему я была свидетелем.
— Вы не сторонник радужных сказок — жизненно излагаете. Не боитесь, что соседи дом подожгут?
— А я не пишу про тех, кто жив, потому что сожгут как нечего делать. Но писать о хороших и счастливых людях — неинтересно. Если тебе хорошо, иди домой. Людям интересно читать про какое-то движение человеческой жизни, конфликты, которые как бурные реки. А если всё, как стоячее болото, то кто будет читать? Поэтому я не буду писать о соседях. Книга будет называться «Любовь зла».
— Думаете, у вас есть ангел-хранитель?
— Думаю, есть. Как сказал Данелия: «Мы с тобой счастливые люди, потому что всю жизнь занимались тем, что нам нравится». Книги — это слепок моей души.
— Вы с режиссером Георгием Данелией вместе работали. Сегодня с ним общаетесь?
— Ему 88-й год, и он сейчас очень болен. Он может мне только звонить, что и делает три раза в неделю.
— Говорите о кино?
— Нет, говорим о том, что произошло в жизни за те два дня, пока мы не общались по телефону.
— У вас есть произведение «Дерево на крыше». Говорят, там описана ваша большая любовь к Данелии.
— В этой повести просто мои наблюдения за жизнью. Я давно хотела про это написать, но боялась, что неделикатно, а потом поняла, что если я еще буду тянуть, то не скажу ничего, а с возрастом уже просто не смогу этого сделать. Книжку эту я даже не перечитывала, просто высказалась и всё. Интересно, что Данелия тоже повести не читал. Кто-то ему позвонил и сообщил: «Вот Токарева там про тебя написала». Он спросил: «Ругается? Нет? Ну и хорошо».
— Как здорово, что вы сумели сохранить теплые отношения — звоните, вспоминаете...
— Звонит мне он. Иногда я задаю себе вопрос, зачем он это делает? Думаю, ему необходимо прикоснуться памятью к прошлому, к тому куску времени, когда мы работали. Он что-то проговаривал, если мне нравилось, я начинала хохотать так громко и радостно, как будто играла в цирке. Когда он слышал этот мой хохот, то приосанивался.
Как-то мне сказал: «Когда ты находишься в моем пространстве, я становлюсь гениальным». Мы продолжаем в каком-то смысле работать. Он любит мне рассказывать, а я его слушать, мы с ним, видимо, сделаны из одного и того же теста.
— «Джентльмены удачи» — культовый советский фильм, вы ведь и в его создании принимали участие.
— Да, помню, всё время на площадке торчала, интересно было. У нас тогда с Данелией только начинался роман. Мы месяц с ним разрабатывали сценарий, потом еще месяц работали над вариантами, и только потом начались съемки. Кто какую роль будет играть, определились заранее и для выбранных актеров уже писали сюжет и диалоги. Данелия так работает всегда. Когда знаешь, кто будет играть, просто пишешь под этого человека.
Мы сразу писали, например, на Крамарова, знали, что его возьмем на роль Косого. Для Савелия это была первая большая нормальная роль. Перед этим он снимался только в эпизодах. Считался таким немножко «уродцем», а нам как раз нужен был такой добрый клоун-дурак. Если бы сейчас снимать этот фильм, то подошел бы на эту роль Александр Баширов. Абсолютный уголовник.
А на роль Доцента можно было бы взять Владимира Ильина, он недавно сыграл Королева в фильме «Время первых». Замечательный актер, я его очень люблю, он может сыграть всё что угодно. Кстати, в «Джентльменах удачи» моя дочка снималась. Помните эпизод: «Девочка, ты меня не узнаешь?». А в другом эпизоде мелькнул Данелии сын, это был очень красивый мальчик. И показали дочку Шурки Серого, режиссера-постановщика картины.
— В творчестве и любви есть общее?
— Ничего общего. Творчество — это инстинкт передачи информации, это талант, и он дается свыше. А любовь — инстинкт продолжения рода. Размножаются все, каждый человек, когда он этого хочет, а творчество доступно очень небольшому проценту людей. Богу угодно, чтобы преимущество составляли рабочие муравьи и рабочие пчелы. А творцов не должно быть много, они помогают людям осмыслять действительность, для этого они и представлены в природе.
Всю жизнь люди сеяли хлеб, а кто-то стоял и смотрел в небо. И те, кто сеял хлеб, кормили того, кто смотрел в небо. Людям необходимы творцы, если жизнь не осмыслять, то живешь в сумерках, совершенно не понимая, что происходит.
— Но, кажется, сегодня в нашем мире культура не первом месте.
— Смотря у кого. Многие живут этим. У меня сейчас вырос внук (Петр Тодоровский. — «Известия»). Был маленький, глазастенький, а сейчас дядька большой. Так вот он пишет сценарии. Снял фильм, который получил приз на фестивале «Окно в Европу». И сегодня занят сериалом. Литература, культура, кино — это среда его обитания. Он этим живет. Вот говорят: «Люди не читают». Одним это надо, другим нет, кто раньше читал, тот и сейчас читает.
— Что произошло в вашей жизни за последние месяцы?
— Вышла книга «Дома стоят дольше, чем люди», было распродано 20 тыс. экземпляров, и издательство запустило новый тираж. Я написала о поселке «Советский писатель», в котором живу. Здесь селились выдающиеся люди нашего времени — Твардовский, Трифонов, Симонов. Лучшая литература создавалась в этом поселке. Местность вокруг очень красива, поселение было основано в 1953 году по решению Сталина.
Он хотел «подкормить идеологию» и дал по полгектара земли здесь писателям. Всем в стране было положено по шесть соток, а писателям — по полгектара. После перестройки в поселке селились уже не только литераторы, но и просто богатые люди, сотка земли стоила $75 тыс. Появились безумно красивые дома, а вокруг вековые сосны, огромные ели.
— Ваш дом тоже особенный.
— Он построен в стиле домов Цюриха в Швейцарии, где расположено мое издательство. Была там раз 12. Дома в Цюрихе, как правило, невысокие, на два-три этажа и обязательно со ставнями. У меня по красному кирпичу — белые ставни. Хорошо, что нет никаких огородов, грядок, посадок, вокруг красивый лес. Очень люблю это свое место обитания, и, как я сказала Данелии во время недавнего нашего разговора, я никогда не жила так хорошо, как сейчас.
— Это вы о материальной стороне?
— Да. В старости быть нищим невозможно. Старость сама по себе огромная напасть, и материальное благополучие для приемлемого существования необходимо. Мне недавно сказали, что актер Радик Муратов, который сыграл в «Джентльменах удачи» Василия Алибабаевича, умер в нищете. Многие актеры скончались в нищете и забвении. Надо готовить свою старость. Когда ты с ней сталкиваешься и у тебя нет ни копейки за душой, что это за жизнь?
— Что вам необходимо сейчас для счастливой жизни?
— У меня был юбилей, и мне из Швейцарии прислали шарф Луи Виттон. Такая красота, я таких шарфов вообще никогда не видела. Надеваешь на любую одежду — и ты уже лучше всех. Мне ведь нужно выглядеть соответственно своему положению, вот недавно получала премию Сергея Михалкова. Чествование было в особняке МИДа, прием делали братья Михалковы, была, что называется, избранная публика, и что же я, припрусь в спортивном костюме?
Это всё часть достоинства. Одежда или унижает человека, или его возвышает. Только очень молодые люди думают, что в старости другая жизнь и ничего не надо. Сейчас я достигла максимума того, на что способна: книги хотят читать, и они распродаются быстро, что меня очень радует.
— А говорят, что меньше стали читать.
— У меня лично такого ощущения нет. Мои книги расходятся как пирожки — сразу.
Группа создателей фильма «Мимино». Слева направо: артист Вахтанг Кикабидзе, сценарист Виктория Токарева, артист Фрунзе Мкртчян, режиссер и сценарист Георгий Данелия, сценарист Реваз Габриадзе
— Недавно по телевидению снова показали фильм «Мимино» по вашему совместному с Георгием Данелией сценарию. Хорошего сценария достаточно для успешного фильма?
— Фильм — это сценарий, съемка и, конечно, монтаж. Важно, чтобы и то, и другое, и третье создавали мастера. Если сценарий плохой, фильм хорошим не будет никогда, плохой режиссер может загубить любой сценарий. А Данелия был одним из выдающихся режиссеров нашего времени. Я считаю лучшими режиссерами современности Феллини и Данелию.
— А кто из современных писателей интересен?
— Знаю Прилепина. Он талантлив и очень брутален. Я читала его сборник повестей «Восьмерка». В одном месте он пишет, как герой убивал человека. Мне показалось, что я при этом находилась рядом и всё видела. Писатель он очень сильный, но по-человечески мне не близок, я бы с ним в одном лифте не поехала.
А еще люблю Лимонова, не публицистику, а художественные произведения. Он написал несколько очень серьезных книг.
Лимонова не любят, Довлатов называл его ничтожной личностью. Может быть. Но большой талант вполне может умещаться в ничтожной личности.
— Он очень изменился, когда умерла Наталья Медведева — его муза, вдохновительница?
— Его главная любовь не Наталье принадлежит. Была у него подруга Лена Щапова, немного авантюристка и безумно интересная. Они познакомились в Москве, и с ней он эмигрировал. А когда он потерял Лену, то написал «Это я — Эдичка» — роман об утрате любви. Лимонов любит только красивых женщин, он некрасивых, по-моему, даже за людей не считает. Внешняя красота — это талант природы.
— Следите за новыми фильмами, творчеством молодых режиссеров?
— Вчера видела фильм Анны Меликян. Очень нравится Гай Германика. Когда мне интересно, я начинаю задыхаться от радости. А в мужском кино у нас есть просто звезды. Звягинцев, например. В сценариях его фильмов нет ничего лишнего. Или Хлебников.
— Звягинцева сравнивают с голливудскими мастерами.
— Ой, там есть такие слабые фильмы, таланты так же редки, как и у нас. Но что бы ни случилось в нашей стране, искусство в России всегда в порядке. Думаю, причина в том, что у нас холодно. В странах, где есть сиеста, не может быть таких вершин, как в России, кто-нибудь один выползет — и всё. Длинная зима, темные дни, человек сидит на кухне, пьет водку и размышляет — вот тебе и питательная среда
Марина Суранова
