Династии в России понятие редкое и сложное. Так уж исторически повелось, что войны и революции придали нашей семейной истории дискретность. В России не так просто найти фамильную традицию, которая не менялась бы целое столетие, в которой родители передавали бы секреты мастерства детям и внукам. Но все же у нас остались династии, поколениями служащие одному и тому же призванию. «МК» удалось найти семью Родиных, для которой музыка и настройка фортепиано стали настоящим фамильным камертоном жизни.
Династические тайны
Так уж сложилось, что в России мало людей, поколениями оканчивающих одну и ту же школу или вуз. Или держащих ресторанчик за углом, которому сто лет в обед. Или даже 300–400 лет. Все течет, все меняется, и у нас в стране быстрее, чем где-то. Два поколения в одной и той же профессии — уже преемственность, три — большая редкость. О том, почему в России мало распространены профессиональные династии, «МК» поговорил с историком Павлом Ильиным.
— О двух самых важных причинах вы уже сказали: революция и войны, — объясняет Ильин. — Чисто технически для создания столетней традиции необходимы сто лет относительного спокойствия. Третья причина — это предыдущая история Российской империи, крепостное право и другие формы привязки крестьян. А ведь подавляющее большинство населения у нас было крестьянское. Если говорить о мастерах и владельцах своего производства, то на примере знаменитого «фарфорового короля» Кузнецова, или не менее знаменитой династии Морозовых, «ткацких королей», или же «сладких королей», основателей Бабаевской кондитерской фабрики Абрикосовых… Везде мы увидим одно и то же. Что пришлось сделать всем их родоначальникам? Выкупиться из неволи. Можно даже так декларировать: мало кто из купцов I гильдии не произошел от крепостных...
Советская власть, поощряя рабочие династии, боролась с местничеством, кумовством и семейственностью у служащих и в искусстве. Хотя, например, учительская династия — чем это плохо? Нет, даже такое не поощрялось. Так что и рабочие фамилии не создали, и другим сформироваться не дали…
Впрочем, как говорит Павел, в истории бытует мнение, что династии, когда какое-то дело переходит по наследству от отца к сыну, а фамильные тайны бережно хранятся и не уплывают на сторону, были все-таки характерны для феодального уклада. На новом и новейшем этапе развития производство укрупнилось, сейчас и вовсе правят бал большие международные корпорации. Сейчас у нас в стране более-менее сохранились только династии творческие. Да и тем меньше века, как правило. Звучные фамилии с дореволюционными корнями, такие как Суриковы, Кончаловские, Михалковы и Лансере, Бенуа, составляют исключение.
Несмотря на 30 лет предпринимательской свободы, новые Баташевы, Буре или Шустовы не находятся. И тем отраднее, когда обнаруживаешь, что вопреки всему династии в России все-таки есть. Например, семья Родиных, где дело всей жизни у трех поколений — дедушки, отца и внука — настройка фортепиано. И подрастает четвертое поколение, хотя надежде фамилии пока всего 5 лет…
Услышал «зов»
Семья настройщиков и музыкантов Родиных родом из Баку. Первым, сразу после войны, редкую профессию освоил дед Юрия, Сергей Дмитриевич Родин. Для него настройка наводнивших город тогда трофейных немецких «фоно» стала и хобби, и второй профессией. А по основному роду занятий он был ветеринаром.
— К сожалению, деда я уже не застал, — говорит Юрий. — Зато с отцом своим, Львом Сергеевичем, я с детства ходил на работу, с 6 лет. Как только ключ в руках держать научился. С 10 лет помогал ему настраивать инструменты в школах, проверял, корректировал. В 12 лет уже мог полноценно сам работать… Затем есть у нас такая штука, как семейные секреты, — добавляет он. — Что-то передал мне еще отец, но есть и свое. У меня разработана своя система настройки. После меня у людей реже расстраивается инструмент. Это семейные наши изобретения, и я их обязательно передам дальше, следующим поколениям.
Юрий клянется, что всегда понимает, работал ли с инструментом до него настройщик высокого класса или «так себе». По 3–4 басовым и 3–4 дискантовым нотам определяет. У небольшого профессионала высокие ноты будут настроены ниже, а низкие — выше. Назвать себя настройщиком сегодня может человек уже после окончания 2-месячных курсов. А путь к профессии — примерно вся жизнь…
Сейчас фамилия русских бакинцев «прописалась» в подмосковном Королёве. У самого Юрия есть единственная дочь Анастасия, и ей фамильное мастерство не перешло. «Потому что женщины не слышат самые высокие и низкие частоты», — утверждает Родин. Поэтому и не бывает женщин — настройщиков фортепиано. Настя уже взрослая, работает в салоне красоты. Зато у брата Юрия четверо детей. Двое школьников, один еще совсем маленький. И именно младший, Сережа, и есть надежда семьи.
— Мы часто встречаемся все вместе, играем, поем, — рассказывает Юрий. — У нас все умеют играть на фортепиано, еще на гитаре. Мама, я, брат, его дети, дочь моя приходит. А вот самый младший наш племянник, Сережа, очень настройкой интересуется. Не зря в честь прадедушки назвали! Но мы с ним пока больше играем в настройщика, конечно. Больше балуемся. Однако, тем не менее, я показываю ему, рассказываю, что и как называется. И я клянусь, все усилия положу, чтобы вот этого человечка выучить. Сделать из него настройщика фортепиано. Четвертое наше поколение… Я после переезда в Москву не настраивал три года. А затем какой-то зов почувствовал, что ли. Настоятельную потребность. Понял, что это дело в нашей семье умереть не должно…
Вслед за Магомаевым
Так уж случилось на переломе истории, во время горбачевской перестройки, что семье русских бакинцев пришлось спешно перебраться в Москву. «Вслед за Магомаевым, — шутит Родин. — У отца в клиентах ведь практически весь Баку ходил. Самые знаменитые — Муслим Магомаев, Рашид Бейбутов, Полад Бюль-бюль-оглы. Затем Магомаев переехал в Москву — и мы тоже все переехали».
Да, теперь можно вспоминать гонения с юмором, зла Родины не держат. Но 30 лет назад семье пришлось несладко. Были в их адрес угрозы, были провокации. И статус «главного настройщика Баку» не помешал преследованию семьи.
И здесь, скорее, помогло то, что только у среднего представителя династии, Сергея Родина, настройка фортепиано была основной профессией. Дедушка Юрия был ветеринаром, а сам он сейчас — коммерческий директор завода, бизнесмен. И только в свободное время настраивает инструменты.
— Ну, так сложилось, — скупо делится Родин воспоминаниями о тяжелых годах. — Тогда мы, коренные бакинцы в трех поколениях, сразу же почувствовали, что мы немилы. На армян нападали, русских выгоняли… На сборы нам дали три дня.
Сейчас Юрий и его брат очень жалеют, что не осталось рабочих инструментов, каких-то вещей от их дедушки. Не до того было — пришлось бежать. Первыми в Москву перебрались Юрий и его старший брат. Ровно в 1990 году. Затем переехал младший брат, а потом перевезли родителей.
— Отцу тут было очень тяжело, потому что больше он ничего не умел — всю жизнь проработал только настройщиком пианино, — вспоминает Юрий. — Морально на него очень все давило. Хотя и здесь он скоро нашел себе работу: обслуживал Третьяковскую галерею, консерваторию, филармонию московскую… 13 лет назад наш отец ушел из жизни.
Но зато их мама жива, оперная певица, прима бакинского театра. Валентина Викторовна Родина, заслуженная артистка Азербайджанской ССР, заслуженный педагог по вокалу. До последнего времени она была музыкальным руководителем коллектива «Цветы России». «Мама моя взрастила не одно поколение певцов, — с нежностью говорит Юрий. — Они тоже ее дети, в какой-то степени. Сейчас маме 76».
Настоящие кавказцы
Юрий по-прежнему очень любит Кавказ. Ездит туда путешествовать вместе с дочкой Анастасией. И считает себя кавказцем — по воспитанию, по взглядам. Этот менталитет, по его мнению, это вовсе не какая-то угрюмая суровость или, наоборот, бесшабашность, как некоторые считают. А особая дисциплина.
— Бакинское воспитание — серьезное кавказское воспитание, — рассказывает Юрий. — Оно разительно отличается от российского. К примеру, я, когда заработал на первую квартиру, хотел побыстрее жениться, зажить своим домом. Но брат меня опередил, женился раньше. И эту квартиру я отдал ему. Заработал на вторую, побольше, — у брата дети родились. Отдал ему большую квартиру, сам переехал в меньшую. Все лучшее — родным, забота о младших, семейный приоритет. Это кавказское воспитание.
А еще — безусловное уважение к старшему и любовь, внимание к женщине. «Никогда настоящий кавказец не поднимет руку на женщину, — считает Родин. — Это такие догмы, которые до сих пор работают. В Баку, на Кавказе. И в нашей русской семье из Баку тоже».
Все Родины совершенно не пьют спиртного. И их кавказские друзья «не употребляют». «Вот наше отношение к спиртному — чай с чабрецом», — кивает Юрий на заварочный чайник. Говорит, что издавна в тех местах так принято. Мол, настоящие кавказцы не пьют горячительного, потому что их прекрасная земля с теплым климатом постоянно подвергалась нападениям, кто-то все время зарился на нее. А если мужчина выпимши, то он не воин, не защитник уже. Мужчине всегда надо было бдеть, быть начеку, наготове.
— Я на Кавказе отдыхаю каждый год, это моя вторая родина, — говорит Юрий. — Весь Кавказ на машине объездил. Не только Азербайджан — Чечню, Дагестан, Ингушетию, Карачаево-Черкесию. Везде свой. Прошлым летом ездил по Кавказу два месяца, проехал весь Дагестан, Избербаш, доехал до Шалбуздаг, это одна из самых высоких вершин на Кавказе, 4179 м. На машине я поднялся на 3084 метра, а дальше пешочком пошел. Хотя, когда туман сел, чуть не заблудился. Но справился — кавказское воспитание!
12-й дан и президент
Вообще-то, в семье Родиных сейчас два взрослых и обученных семейному делу настройщика. Не так давно в фамильное ремесло включился и младший брат.
— Да, не только маленький Сережа, который пока только моя надежда, — смеется Юрий. — Мой младший брат тоже. Азы он знал всегда. Отец еще обучил. Но не занимался, нет. У него тоже другая профессия. Но и он все-таки увлекся настройкой не на шутку 10 лет назад. Теперь, когда у меня вал заказов — а это случается нередко, — прошу его помочь. В праздничные, предпраздничные дни столько заказов, что я физически не успеваю. Сейчас могу ответственно сказать, что по мастерству мы наравне, только я быстрее работаю. Потому что опыта больше. Хотя никаких особых регалий. Лишь мастерство на кончиках пальцев.
— У меня корочка только за 12-й дан есть, — скромничает Родин. — 12-й квалификационный разряд настройщика. Не то что у папы. Все же Лев Сергеевич был высоким профессионалом, главным настройщиком Музфонда Азербайджанской ССР.
Но, несмотря на такие различия в «корочках», Юрий, как и его отец, «всю жизнь за эстрадой». И у Магомаева здесь, в Москве, не раз побывал, два бакинца общались очень душевно. Настраивал фортепиано Игорю Крутому, Дмитрию Маликову и другим знаменитостям. Даже у самого президента работал. «Там инструменты очень высокого класса, в резиденции».
— Но в основном я беру заказы в студиях, школах, клубах, где можно работать по ночам, — рассказывает Юрий. — Приезжаю в 12 ночи, в 1–2 ночи, до утра работаю. Тихо, никто не мешает. Два-четыре инструмента успеваю до утра настроить.
— А спите вы когда?
— Мне для сна достаточно двух часов в сутки, — улыбается Родин. — И отец такой же был — всегда в 5 утра уже на ногах, едет на работу…
А еще, по примеру отца, многодетным семьям, матерям-одиночкам, пенсионерам, детдомам, домам престарелых Юрий настраивает инструменты за полцены. Отец так же делал. «Не все меряется деньгами — у нас так принято».
Лови волну
Когда под конец разговора мы перешли к хобби и увлечениям — да, вот представьте, у человека с двумя часами сна в сутки еще есть хобби! — оказалось, что увлечений два. Одно напрямую связано со второй, любимой, наследственной профессией. Другое — совершенно неожиданно.
Юрий помогает реставрировать старинные инструменты. Недавно «делал» фортепиано 1805 года. Два дня возился, очень понравилось. Когда закончил, клиент заплакал. А так… были клавесины, фисгармонии, клавикорды. Органолы — ножные, на воздушных мехах…
— Я сотрудничаю с ребятами в Пушкине, они реставрируют лак, дерево, — говорит Юрий. — А мое все, что внутри. У меня тоже есть мастерская. Стоит станок, который от отца еще остался. Любые струны сам умею мотать. Но самое интересное в старинных инструментах — это детали, которых сейчас уже нет, не делают. Пришлось подзаняться резьбой по дереву и другими умениями. Леплю, бывает, «из того, что было». Склеиваю, связываю…
— Когда что-то мастерите, можно пораниться. Настройщику разве не надо беречь руки?
— Ну уж тогда уши надо беречь сильнее. Главное для нас слух все-таки, — отвечает Юрий. — Но пока все клиенты из Гнесинки, из консерватории, «слухачи»-скрипачи, которые слышат каждое колебание, мной довольны.
Юрий считает, что настройка — это и есть приведение частот колебания струн в порядок. Выстраивание частотных интервалов, гармония звуковых волн. Для обычного фоно или для концертного рояля эти интервалы чуть разные. Для нас разница всего несколько герц, для музыканта — пропасть. У церковных хоралов, песнопений свой звуковой диапазон, там именно так просят настраивать инструменты.
Так вот, еще одно увлечение Родина, которое и его дочь разделяет, а там, возможно, племянники подтянутся, оказалось неожиданным. Хотя и оно каким-то символическим образом связано с музыкой. И Юрий, и его дочь Анастасия занимаются прыжками по огромным волнам. Получается, что, как звуки или ноты, Родины колеблются на низких или высоких частотах шторма, пока вместе с волной кульминации их не вынесет на берег.
— Это тоже из детства на Кавказе, ребята меня научили, — поясняет Юрий. — Да, я умею и люблю кататься на гигантских волнах. Без серфа, без доски, просто ловить волну. Ловится вакуум, и волна тебя сама выносит на берег, как песчинку. Вот это я передал дочке.
Юрий рассказывает, как вместе с Настей не так давно прыгал в Доминикане. А в прошлом году в Крыму катались при шторме 7 баллов, осенью. Никого тогда в воду не пускали, а «мы с ней подальше отошли — и в море». На Каспии тоже прыгали — при шторме в 6 баллов. «Море живет в нас, поэтому и ни малейшего страха нет», — говорит он.
А я слушаю и думаю: как много всего может жить в человеке! Море и горы, Кавказ и Москва. И чистый музыкальный звук, и вся великая безбрежная музыка, сколько ее есть. И «фамильный зов» редкого, но всегда такого нужного музыкантам мастерства, который в своей детской кроватке во сне уже слышит маленький Сережа.
О том, хорошо ли в наше время быть представителем фамильной династии, размышляет системный и семейный психолог Марьяна Разумовская.
— Да, фамильная династия с передачей какого-то дела или «секретов фирмы» у нас настолько редкая вещь, что до сих пор у меня таких клиентов не было, — говорит Марьяна. — Если теоретически об этом рассуждать, то есть такой феномен третьего поколения. Он для больших социальных групп сформулирован, но на семьях тоже работает. Три поколения достатка в итоге меняют менталитет, уклад жизни. Вот как раз на судьбах династий дореволюционных купцов это хорошо видно. Родоначальник рвет жилы, создавая свое дело. Толковый сын приумножает капитал. Внук пускает все на ветер. Конечно, не всегда это именно так и работало, но вот, например, в отношении династии Рябушинских современник сформулировал: «Дед торговал в суконном ряду, отец стал капиталистом-миллионщиком, у внука уже тонкие пальцы». И вот эти самые «пальцы» подразумевают дружбу с актерами и художниками, богемный образ жизни, что и продемонстрировал младший представитель этой семьи Николай Рябушинский. Художник, меценат, владелец виллы «Черный лебедь» совсем не видел себя в цеху или согбенным над конторкой…
Применительно к семье Родиных — они кризис третьего поколения успешно преодолели, несмотря даже на все трудности 1990-х годов. А может, благодаря им — иногда стрессы подстегивают. Юрий Родин незаурядная натура, и я надеюсь, продолжателя династии в виде хоть племянника, хоть внука он получит. И фамилия настройщиков пойдет на следующий виток, до следующего третьего поколения. Хотя, возможно, возникнут все-таки сложности с продолжателями профессии. Она сложная, требует много упорства и опыта в изучении. А семьи малодетные; и может просто не оказаться того, кому можно передать фамильные тайны.
Но со своим племянником Юрий поступает мудро, обучая его сызмальства, в игровом формате. Есть такая вещь — импринтинг. Это впечатывание в память образа, запечатление. Работает на маленьких детях. Есть разные теории о возрасте, я придерживаюсь той, что учить надо с 5 лет. Импринтинг не только способствует собственно запоминанию, но и формирует образ жизни, поведенческие особенности. Возможно, то же самое и с Юрием произошло, когда он совсем маленьким уже помогал отцу. И это вообще династийный принцип — вовлечение в семейное предприятие детей. Возможно, люди издавна интуитивно понимали, что это способствует укреплению семьи и поддержанию профессиональных традиций.
Станислава Одоевцева
