Ничего мы с авиакатастрофами сделать не можем.
Они были и будут, пока в каком-то далеком будущем не придумают, как остановившемуся самолету зависнуть в воздухе.
Но пока не придумали, мы дрожим при взлете и посадке, вспоминаем Бога, Аллаха, прочих спасителей и испуганно хватаемся за ручки кресла, попав в воздушную яму.
Рожденный ползать летать не может!
И эти “рожденные ползать” — все мы.
Мы рождены ползать не в философском, Гагаринском смысле — тут мы, конечно, все стремимся к звездам, — а в физиологическом.
У нас нет крыльев, а страх высоты — один из базовых инстинктов самосохранения.
Эта неприятная аксиома касается всех нас — и тех, кто пьет перед полетом валокордин, кто в полете до беспамятства накачивается виски, и тех, кто врет, что самолетов не боится.
Только ненормальный не боится самолетов. И дело тут не в нашей личной смелости.
Ты можешь быть необычайно умным, ты можешь быть физически развит как бог. Но, сев в самолет, независимо от любых своих личных качеств ты пристегиваешь себя к креслу и доверяешь не что-нибудь, а свою жизнь неизвестным тебе гражданам — пилотам, авиадиспетчерам, людям, производящим авиационный керосин, ставящим запчасти, подписывающим документы о годности самолета. Ты доверяешь свою жизнь погоде, сильному боковому ветру и неожиданному обледенению…
Еще раз повторю: тот, кто не боится всего этого, — либо лжец, либо сумасшедший.
Конечно, с каждым годом самолеты падают все реже, они становятся все более надежными. Но они падают. А из этого следует ряд важных вопросов, к авиации совсем не относящихся.
Давайте спросим себя: будете ли вы перевозить ценную хрустальную вазу без упаковки в деревянной тачке? Видимо, нет.
А посадите ли вы своего младенца без страховки в машину, не обложив его какими-то одеялами, не пристегнув его креслице ремнями и не расположив его с наиболее безопасной стороны — справа по ходу машины? Видимо, вы не забудете проделать все эти процедуры, потому что ваза вам дорога, а ваш ребенок — это вообще смысл вашей жизни.
Да, вы уверены в своей машине, вы уверены в своем водительском мастерстве, но вы знаете — в жизни может быть всё!
И тут вы замечаете, что этот принцип — что может быть всё — учитывается даже на государственном уровне. К примеру, президент и премьер страны никогда не летят в одном самолете. Понятно почему — может быть всё и страна не должна остаться обезглавленной. Еще не забылась авиакатастрофа под Смоленском, унесшая не только жизнь президента Польши Леха Качиньского, но и значительную часть польского руководства. И поляки признали, что сажать почти все руководство страны в один самолет было их ужасной ошибкой и нарушением принятых норм.
Но если у охраны лидеров страны существует подобное правильное понимание проблемы безопасности, то почему нет такого понимания у тех, кто сажает в один самолет одновременно всю хоккейную команду “Локомотив”, которая, несомненно, была национальным достоянием России?
Конечно, подобный вопрос может вызвать недоумение.
Так что, воскликнут некоторые, вы предлагаете делить команду? Но если половина команды погибнет, чем это лучше?!
Отвечаю: я вообще не хочу, чтобы кто-то погиб, но это лучше, чем когда погибают все!
Я поднимаю этот вопрос, потому что гибель российского национального достояния — “Локомотива”, входящего в когорту лучших хоккейных команд России, — это не просто авиакатастрофа и горе для семей. Это настоящая долговременная депрессия для всей страны.
Говорят, что все явления можно посчитать в цифрах. Я могу себе представить уровень депрессии страны, обожающей спорт, которая сейчас переживает эту трагедию.
И дело не в том, что на каком-то заводе из-за подобной депрессии выплавят меньше стали или соберут кособокие автомобили. Круги от этой трагедии гораздо шире — возникает ощущение, что в стране всеобщий бардак и что в небе одни “летающие гробы”.
Народная логика проста: “Ну, если погибли ТАКИЕ ребята — наша гордость, то что говорить о нас?!”.
Сажать лучшую команду в один самолет, причем в чартер, конечно, можно, но это можно только тогда, когда ты уверен, что они долетят. Но покажите мне человека, который имеет право быть настолько уверенным?
И это не только наша ошибка — история авиакатастроф полна самонадеянности:
В 49-м году гибнет итальянская футбольная команда “Торино” в полном составе.
В 70–м году гибнет наша волейбольная команда, в Америке гибнет команда по американскому футболу.
В 79-м гибель “Пахтакора”.
В 61-м разбивается вся американская команда фигуристов.
В 87-м в Перу гибнет футбольная команда в полном составе.
В 93-м гибнет футбольная команда Замбии.
Иран, Киргизия, Суринам, Польша, Англия, Уругвай, Алжир…
Как видим, тут многие страны отметились.
На моем столе — бумага с огромным печальным списком жертв, жертв самонадеянности.
“Ничего не случится; все будет в порядке; а почему подобное должно произойти; давайте о плохом не думать; так что, нам теперь всю жизнь перестраховываться?” — вот обычные реплики, которые говорятся в этих случаях.
Может, все и будет в порядке, только хрустальную вазу не везут в телеге.
Да, отсылать команду разными регулярными рейсами — это, конечно, дороже; да, чартерный самолет проверен и заправлен.
Да только пылают обломки этого самолета возле речки, а газеты наполнены заголовками “Беда!”.
Предотвратить авиакатастрофы пока невозможно, но минимизировать возможную беду — вполне по силам. Просто нужно понимать, что национальным достоянием страны является не только шапка Мономаха в Кремле или икона Андрея Рублёва.
Национальным достоянием были и эти молодые ребята, которые своей игрой вдохновляли зрителей их матчей, а жителям Ярославля давали возможность ходить с высоко задранным носом и говорить: “Где вы еще найдете такую команду?!”.
Они заслуживали совсем другой участи.
Я о том, что национальным достоянием бывают не только президенты.
И те, кто держит в руках талантливые человеческие жизни — такие, как команда “Локомотив” из Ярославля, должны относиться к ним как к той самой хрустальной вазе.
Которую нельзя перевозить в тачке.
Матвей Ганапольский
