Двухактного «Корсара» на Новой сцене Большого театра представил Софийский национальный театр оперы и балета, московские гастроли которого продолжатся ни много ни мало полным исполнением вагнеровской тетралогии «Кольцо нибелунга». В ожидании серьезного репертуара на легковесном балете развлекалась Татьяна Кузнецова.
Балет «Корсар» (по поэме Байрона) слывет надежным кассовым хитом всю свою долгую жизнь. В России он оказался в 1858 году, через два года после того, как хореограф Жозеф Мазилье поставил его в Парижской опере. В 1863-м за «Корсара» взялся Мариус Петипа, который совершенствовал его всю свою жизнь, сочинив главное украшение балета — 20-минутную сцену «Оживленный сад». В ХХ веке в спектакль добавили знаменитое па-де-де (правда, первоначально его танцевали втроем), ставшее неизбежностью всех балетных конкурсов; в 1960-е оснастили мужской атлетикой — прыжковой и вращательной. Эклектичный «Корсар» казался зрелищем доступным, популярным, не обремененным строгим каноном до тех пор, пока в 2007 году Алексей Ратманский и Юрий Бурлака не представили в Большом театре свою отреставрированную версию спектакля. Их грандиозный балет, ничуть не потеряв в развлекательности, оказался полон и сугубо танцевальных шедевров, и уморительных актерских работ, и невиданно роскошной сценографии.
«Корсара» для Софии сделала команда советских «американцев»: Эльдар Алиев (автор либретто, постановщик, хореограф и художник по свету), сценограф Семен Пастух и художник по костюмам Галина Соловьева. Все они уехали в Штаты в начале 1990-х, в эмиграции оказались востребованы, работали по всему миру, в том числе и в России. Однако, судя по болгарскому спектаклю, взгляды на балетную классику у команды постановщиков сформировались в советские 1980-е, когда Эльдар Алиев танцевал в ленинградском Кировском театре, а семейная пара Пастух—Соловьева трудилась по соседству — в Малом театре оперы и балета. Болгарский «Корсар», хоть и поставлен в ноябре 2017-го, по всем своим параметрам — детище советского застоя.
Он весел и наряден: в 1980-е балетный реализм был уже не в моде, полагалось слегка подшучивать над дремучей классикой, так что Семен Пастух изобразил восточный приморский базар в виде орнамента пестрых домиков, включив в это лоскутное одеяло и «настоящие» ковры. Гарем он экономично обозначил развевающимися завесами, а пещеру корсаров сделал как бы из чеканки — серебряного цвета трубок, подставок и прочих металлоизделий. Галина Соловьева оказалась консервативнее мужа: разноцветные лоскуты пиратской одежды, расшитые золотом лифчики, отделенные от пачек, пышные юбки поверх шальваров встречались еще в советские 1970-е.
С самим же балетом постановщик Алиев (ныне — еще и балетный худрук Приморского филиала Мариинского театра) произвел ту виртуозную вивисекцию, на которую способны лишь советские хореографы, несущие свет русской классики в мировую глубинку. Не зря в пору его просветительской деятельности в Индианаполисе тамошний мэр провозгласил 21 июня Днем Эльдара Алиева: этот профессионал может приспособить любой классический балет к любым предлагаемым обстоятельствам. Причем те, кто не знает, как выглядит эталон, ни за что не догадаются, что перед ними заурядный фейк.
Таких незнающих зрителей в Большом театре было явное большинство, так что переделка сценария, в результате которой «Корсар» лишился нескольких сюжетных линий (соответственно, ярких танцев и актерских мизансцен), прошла незамеченной, благо от классического балета обычно не ожидают ни логики, ни последовательности. Вот и у Алиева гаремная сцена «Оживленный сад» превратилась в сон корсара Конрада, в котором он, подобно Дон Кихоту, встречается и танцует со своей возлюбленной Медорой; шлягерное же па-де-де героев перенеслось в финал, сделавшись свадебным. Впрочем, сюжетные выкрутасы — сущий пустяк в сравнении с танцевальными трансформациями, одной из главных жертв которых пал все тот же «Оживленный сад», оскудевший до четырех солисток и 12 кордебалетных «цветочков». (Для сравнения: в отреставрированном «Саду» Большого театра работают 68 человек, включая мужчин и детей.)
Количество тут практически равноценно качеству: композиция и хореография «Оживленного сада» к Мариусу Петипа, разумеется, отношения не имеют (как, впрочем, и хореография большей части балета). Однако на вкус публики Эльдар Алиев ничем не уступает великому французу: его спектакль принимали пылко. Не смущали ни цветущие кордебалетные девушки, явно непривычные к пуантам, ни корявости солисток, ни ляпы премьеров, ни волюнтаризм дирижера Бориса Спасова, яро поддерживавшего активность медных и увлеченного темповыми контрастами. Мужчинам он затягивал прыжки — с уверенностью, что танцовщики смогут и повисеть в воздухе, женщинам ускорял вращения — с надеждой, что как-нибудь выкрутятся. И ведь действительно — выкрутились. Похоже, болгарский «Корсар» удачно подпитал ту ностальгию по советскому застою, которой в России охвачены не только любители балетной беззаботности.
