Каждый год в мае, когда листья позеленели до чернотцы и сирень уже отцвела, трава начинает бить рекорды по росту и аромату. Чтобы не позволить ей охватить все пространства парков и скверов, люди достают современные инструменты для обезглавливания любых подающих надежды ростков. Запах – волшебный, звук – тоже волшебный, но...
Я живу на восьмом этаже, однако слышу всё так, будто сплю на бордюре. В районе восьми часов утра к зданию подходит Он – таинственный человек с триммером. Я называю его Жизнь с косой, потому что как только включается инструмент, приходится мигом отходить ото сна и вдыхать замечательный запах жаркого утра...
Таинственный – ещё и потому, что его не видно. Первое время я выглядывал из окна, ругаясь на шум, в надежде отыскать возмутителя спокойствия, но его не было. Видимо, огромные каштаны и липы прямо под окнами тщательно маскируют косящего господина, и ему удаётся оставаться инкогнито даже тогда, когда визг и вихрь инструмента овевают всю округу.
Жизнь с косой проникает в мою жизнь нагло, шумно, настырно – с оттенком несомненной победы над любым сном.
Бывает, что вы идёте по улице Нью-Йорка, а навстречу – знаменитый актёр, ещё минута и... И тут шум травы, и подушка, и всё. Или, например, вы подтягиваетесь огромное количество раз или делаете невероятные трюки на скейтборде: наслаждение, удовлетворение, шик. Но вдруг вы падаете с турника или с доски, ударяетесь головой и тут... Снова подушка, снова жара, снова шум Косца.
Осознав, что драгоценный момент сна навсегда испуган дребезжанием триммера, необходимо успокоиться, открыть глаза, сказать несколько нецензурных фраз и ставить чайник.
Всё равно уже утро.
Всё равно уже скоро вставать.
Всё равно почти лето.
Не время ругаться на косу, время радоваться ей.
Один из самых знаменитых моментов «Анны Карениной» – сцена косьбы Лёвина. Он, большой и солидный мужчина, хозяин поместья, собирается на покос вместе с собственными крестьянами – сблизиться, как говорится, с народом. И после какого-то количества часов Лёвин вдруг понимает, что натурально валится с ног: мышцы затекли, спина опухла от наклонённого положения, голову напекло солнцем. Ему трудно, он страдает от этого, но не подаёт виду перед крестьянами – тем ведь хоть бы хны. На их лицах и в их движениях ни тени усталости. Почему?
А потому что не нужно думать ни о чём, когда занимаешься тяжёлым физическим трудом. Не следует размышлять, как тебе плохо сейчас и как ты устал, нужно просто косить траву! Силы, второе дыхание потихоньку будут появляться сами, только если совсем не обращать на усталость внимания и не желать скорейшего отдыха. И Лёвин вроде как постарался, и вроде как догнал крестьянина Тита по количеству скошенных полос...
Вот так и я, поражённый трудоспособностью утренних косцов под своим окном, вижу в их работе великое умение отстраниться и просто косить.
Сто процентов – читали Толстого.
Борис Поженин
