Читать Часть 1
Железнодорожная одиссея завершилась для таировцев в никому прежде не известном крохотном казахском рудодобывающем городке Балхаш.
Ни нормальной сцены, ни декораций, ни костюмов. И всё же первые постановки в длинном сарае без окон осуществить удалось: кое-какие декорации пришли из Москвы, реквизит и костюмы мастерили собственными руками.
Однако руководству театра было ясно: надо перебираться в более крупный город. Таиров и Богатырёв писали письма с соответствующими аргументами. И театр было решено передислоцировать в столицу Алтая Барнаул. Здесь было стационарное каменное театральное здание, показавшееся артистам дворцом.
В этом здании в Барнауле работал в эвакуации театр Таирова
В барнаульский период истории театра на плечи Александра Богатырёва легло не одно только директорствование, то есть обеспечение слаженной работы сложного театрального механизма. Когда занедужил художественный руководитель, ему пришлось стать ещё и основным режиссёром-постановщиком. А после возглавить бригаду из нескольких членов труппы для выступлений на передовой перед бойцами. Проехали для этого полстраны, но это было великой радостью – поддержать тех, кому идти завтра в бой.
Алиса Коонен и Александр Таиров
О профессионализме Александра Зиновьевича как режиссёра высоко отзывается уже упомянутый Хмельницкий:
Богатырев вёл репетиции легко, никому ничего не навязывая, предоставлял каждому актёру свободу импровизации. Будучи сам человеком, прекрасно чувствующим юмор, при каждой удачной находке актёра первый начинал заразительно смеяться, что создавало хорошую дружную творческую атмосферу.
Многим памятны его человеческие качества, в первую очередь душевность. Стремление заботиться о тех, кто в этом нуждался, доброта, и исходящая от него теплота – это вспоминают многие учащиеся актёрской студии, открытой при театре в его барнаульский период. Это ощутила на себе ставшая впоследствии народной артисткой, а тогда только начавшая осваивать азы театрального искусства Нина Корнеева:
Поначалу я приходила на занятия и ни с кем не общалась, со мной тоже никто не заговаривал, я оставалась там в одиночестве. Директор театра, очаровательный Александр Зиновьевич Богатырёв, видимо, узнал про это, собрал всех, долго беседовал на разные темы, а в заключение сказал: “Если будете обижать новенькую, оторву голову и скажу, что так и было”.
Ближе к окончанию войны, когда студенты приехали в Москву, их поселили в помещении кассы Камерного театра. Узнав об этом, Богатырёв организовал для них куда более комфортабельное жильё, хотя и в недрах близстоящей церкви.
«Отгородили декорацией угол нам и мальчикам. Я была счастлива!», – вспоминает Корнеева.
Нина Корнеева на сцене Камерного театра. 1946 год
Её однокашница, в дальнейшем заслуженная артистка, Людмила Лысова вторит ей, приводя пример того, как пёкся директор театра о них, молодых: когда выяснилось, что у неё проблема с московской пропиской в её же жилье, Александр Зиновьевич это незамедлительно уладил.
Между тем, несмотря на то, что за успешную работу в годы войны и в связи с юбилеем театра Таиров, Богатырев, Коонен и несколько других актёров были награждены орденами, над Камерным сгущались тучи. Сталин, мимоходом бросивший, что это-де «буржуазный театр», подал сигнал для гонений на новаторский стиль Таирова, его стремление создать синтетическое искусство. В конце 40-х ещё к тому же развернулась борьба с «безродными космополитами», к числу которых принадлежал мэтр. (К слову, теперь, прежде любящий побалагурить и на бумаге Богатырёв, перестал присылать родителям к разным праздничным дням телеграммы с неизменным текстом: «Всю мишпуху поздравляю праздником Богатырев». Такими нерусскими словами больше не бросались).
В 49-м театр фактически закрыли, в августе следующего в его стенах открылся Московский драматический театр имени А.С. Пушкина. И это стало для Таирова последним ударом – спустя месяц он скончался от рака мозга. Труппа резко обновилась, а Богатырёв сел в кресло директора Московского театра драмы и комедии. Театр, прямо скажем, не входил в число самых популярных, и в конечном счёте уступил свои стены знаменитой любимовской «Таганке». Но я, наверное, ныне уже один из немногих, кто бывал в этом канувшем в Лету театре – по приглашению «крёстного».Отчего-то запомнился детский спектакль «У лесного озера», на который меня отвела мама.
…Двум школьникам средних классов, мальчику и девочке, предстоит осенью переэкзаменовка по английскому. Их родители живут на дачах, и школьники, гуляя по лесу, зубрят английские слова. И, ненароком найдя на берегу озера записку на этом языке, проявив недюжинную бдительность и изобретательность, изобличают вражеского лазутчика. Бурные аплодисменты полупустого зала!.. После спектакля мы с мамой зашли в директорский кабинет. Александр Зиновьевич поднялся из-за огромного стола и, улыбаясь, спросил у меня: «Ну как там, крестник, всех шпионов изловили? А то за этими артистами надо следить в оба, как бы диверсанта не упустили…» Я понял, что он шутит. Диверсантов в кино, да и, должно быть, в театре, в те годы ловили исправно…
В середине 60-х творческий путь Богатырева выводит его на новую ниву – в сферу телевидения. Он становится директором новосозданного творческого объединения «Приключений и фантастики» (ПиФ). Благодаря его авторитету, профессионализму и попросту обаянию в телеспектаклях соглашались играть ведущие актёры: Р. Плятт, Ю. Яковлев, В. Самойлов, В. Этуш, А. Кайдановский и многие, многие другие.
Палитра создаваемых телеспектаклей была очень богата – от Чехова и Дж. Б. Пристли до неувядаемого сериала «Следствие ведут Знатоки». Возможно, занятость новой круговертью перевела его общение с моими родителями в телефонные звонки, которые становились всё более редкими.
Неувядаемые "Знатоки" – детище Богатырева
И вот последняя встреча. Мы с мамой навещали дальнюю родственницу в больнице, в отделении неврологии. Возвращаясь через больничный двор, увидели Александра Зиновьевича в расстёгнутой на груди больничной пижаме, под которой открывалась белая майка. Грузную фигуру и доброе лицо было невозможно не узнать. Мама бросилась к нему и наткнулась на холодное: «Вы меня с кем-то путаете». Мы застыли, а тучная фигура повернулась и побрела назад по тропке. Богатырёв не хотел, чтобы мы видели его болеющим, а не рассыпающим шутки верховодом любого застолья.
Владимир Житомирский
