До России добрался анимационный фильм Клода Барраса, успевший получить премию "Сезар", номинации на "Оскар" и "Золотой глобус". Мультфильм о жизни детей в детском доме не показывает ужасов социального дна и не рассказывает благостные сказки. Зато держит в напряжении до самого финала
Мальчик и девочка лежат в снегу и смотрят в небо. В небе — полная луна. "Если бы мы не оказались здесь, я бы тебя не встретила",— говорит девочка. Здесь — это в приюте. Мальчик, главный герой мультфильма "Жизнь Кабачка", Икар по кличке Кабачок, случайно убил свою мать-алкоголичку. Мать девочки Камиллы, в которую Кабачок влюблен, у нее на глазах застрелил за измену отец, после чего и сам застрелился.
Замкнутый мир приюта отражается в глазах ребенка (роман Жиля Пари, ставший основой сценария, так и называется — "Автобиография одного Кабачка"). Вокруг — маленькие люди, пережившие большие беды. Жертва педофила, сын наркомана и сын вора, девочка, чью мать, незаконную мигрантку, депортировали. Отличный набор персонажей для насыщенного чернухой сюжета из жизни изгоев. Прекрасный повод, чтобы разобраться с пороками общества.
Но нет. Переживаний хватает, потрясения отсутствуют. Никакого тебе бунта и никакой "Республики ШКИД". В микромире приюта вообще нет зла. Зло остается вовне, за кадром, в воспоминаниях о прошлом, в большом мире больших людей. И в снах. Кабачок рассказывает сны подруге: ему снится, будто он уже вырос, но живет с мамой, и они вместе пьют очень много пива. "Хорошо, что это уже невозможно",— говорит он.
Дети в приюте благородны и добры, все, даже претендующий поначалу на роль диктатора сорвиголова Симон. Взрослые внутри их маленького мира — тоже. Зло извне пытается прорваться внутрь: Камиллу хочет забрать тетка, которая девочку ненавидит и бьет, но мечтает добраться до ее наследства. Она же и формулирует с предельной четкостью главную формулу этого внешнего зла: "У детей нет права выбора".
Внешний мир даже и показан с нарочитой скупостью — он много бледнее и беднее, чем рисунки Икара-Кабачка, среди которых отец в образе супергероя и курица, потому что мама ему говорила: отец любит цыпочек.
Девятилетний мальчик смотрит на жизнь просто, просты и понятны слова, мотивы, действия героев. Однако они — живые. Диалог в спальне мальчиков ночью, когда Симон на правах вожака рассказывает прочим о тайнах плотской любви (он видел порно у родителей-наркоманов, хоть и понял происходившее на экране своеобразно),— очень смешной и очень узнаваемый. Похожие беседы велись и в наших пионерских лагерях во время оно.
Однако эта простота вовсе не означает, что можно позволить себе невнимание к деталям. В одной из проходных сцен Камилла читает книгу — на обложке короткое слово "Kafka" и, чтобы у того, кто не поленился присмотреться, не осталось сомнений, изображение жука. Но история Кабачка и его друзей — прямая противоположность истории Грегора Замзы, превращение наоборот. Маленькие люди доказывают свое право быть людьми, находя способ преодолеть и зло, которое ломится к ним извне, и собственную подавленность большим миром. Их вселенная вообще немного вывернута наизнанку, в этом простом космосе все слегка наоборот, и даже перспектива усыновления — более того, даже перспектива усыновления человеком хорошим и любящим — может оказаться проблемой. Потому что это — выход из маленького мира в большой, выход, которого маленький мир рискует не пережить. Это шаг, требующий не просто решимости, но еще и оправдания. Ну и, конечно, история борьбы за право быть настоящими воспринимается острее оттого, что фильм — кукольный, его герои, большеголовые и большеглазые,— куклы, способные нечто важное сказать живым людям о живых людях.
Эти куклы — с нарочито длинными руками, хрупкие, даже, вот правильное слово, ломкие. Ни одну минуту зритель не может быть спокоен за героев — вот сейчас жизнь сломает их, вторгнется в кадр гигантский ботинок, крушащий маленький мир. Но они не ломаются почему-то, они держатся, они идут к счастливому финалу. Хеппи-энд, во-первых, до последних кадров не кажется неизбежным, а во-вторых, не раздражает, и это еще мягко сказано. Иного финала просто не вынести: слишком уж сильно ты научаешься за те пятьдесят с небольшим минут, что фильм длится, сочувствовать персонажам.
А еще это очень честный разговор, может быть, как раз потому, что простой, хоть и ведется о вещах непростых, а иногда — страшных. И боязно гадать, как сложится жизнь фильма, в котором дети честно и просто рассуждают о сексе или суициде, в стране неравнодушных общественников и нелепых запретов.
Иван Давыдов
