Сюжет сей басни стар как мир: прошла любовь, завяли помидоры, в итоге — развод.
Главный вопрос теперь: где кому жить? Бывшая жена, уроженка Дагестана, возвращаться на родину из столицы, ясное дело, не хочет. Бывший муж с той же очевидностью не желает оставаться с ней под крышей родной квартиры, где кроме него проживают еще мать и сестра. У каждого своя правда.
И отстаивают эту правду родители с помощью своих детей, 4-летнего Саши и 2-летней Лерочки.
Но об этом чуть позже. Сперва вспомним, как начиналась эта невеселая история.
Из «огней» Дагестана в «полымя» мегаполиса
Люда приехала в Москву из города Дагестанские Огни шесть лет назад, по следам старшей сестры, перебравшейся в столицу немного раньше.
— На родине у нас работы нет, жили бедно, мама на заводе трудилась, — объясняет она. — А в Москве, говорят, все деньги вертятся...
Сестра Людмилы оказалась хваткой. От продавца быстро дослужилась до директора магазина. Заработала денег, вернулась в Дагестанские Огни и рядом с материнским домом построила еще один, для себя с сестрой. Обставила бытовой техникой, рядом разбила сад-огород, небольшой, но прокормиться можно. Потом снова вернулась в Москву, высылала оттуда деньги. Регулярно призывала Люду устроиться на работу, найти мужа, получить образование. Но Люду куда больше притягивал загадочный мегаполис:
— Я в Дагестане работу так и не нашла, замуж выходить было не за кого. Какой муж, о чем вы говорите?! У них там зарплата четыре тысячи. А жене надо дом вести, детей рожать, мужа во всем слушаться. У меня мать русская, а отец лезгин, жили хорошо, но бедно, папа рано умер, и матери пришлось обеспечивать семью.
Поняв, что если Люда останется на родине, то с ее шеи она так и не слезет, сестра привезла девушку с собой в город, где каждому найдется место. Люда устроилась кассиром, но куда больше ей хотелось удачно замуж выйти, детей нарожать. «Русские мужчины мягкие, покладистые, зарабатывают много...» — вспоминает она свои мечты.
Мечтала-мечтала — и намечтала...
— С Алексеем я в метро познакомилась, ехала с тяжелыми сумками из магазина. Я уже год в Москве жила, приставала всякая шантрапа, но достойные мужчины не попадались. Леша предложил помочь, проводить до дома, сумки донести — мне понравилось такое обращение...
Алексею девушка тоже пришлась по душе — не пьет, не курит, место свое знает, не перебивает, а, наоборот, слушает и со всем соглашается.
Люда не привередничала — жених с жилплощадью, пусть не в столице, а в подмосковном Монине, и живет не один, а с сестрой и матерью, но выбирать-то не приходится.
— Я на нее нарадоваться не мог, — рассказывает бывший супруг, — думал, что наконец-то нашел настоящую женщину, добрую, домашнюю.
Чтобы сразу не настроить свою мать против будущей снохи, Алексей соврал родительнице, приписал Люде несуществующее приданое — московскую квартиру. А когда невеста забеременела, пришлось открыть свекрови правду, но куда уж той теперь было деваться? Молодые пообещали ей, что, как только на ноги встанут, найдут свое жилье. Но прошел год, другой, а все оставалось по-прежнему: в одной комнате свекровь, в другой Людмила с мужем, в третьей сестра Алексея. У Людмилы тем временем второй ребенок родился — дочка Лерочка.
Свой среди чужих...
— Когда я во второй раз забеременела, — всхлипывает Людмила, — муж стал выпивать, гулять с друзьями. Они ему говорили: «Ты чего все дома сидишь, куда теперь твоя жена денется?» Я, конечно, переживала, скандалила. Потом свекровь его стала против меня настраивать. А русские мужчины во всем матерей слушают...
В 2010 году Алексей подал на развод.
И тут встал вопрос о дальнейшей жизни, вернее, проживании бывшей семьи.
Дети Паркиных в муниципальной квартире отца были прописаны постоянно, а вот Людмиле осторожная свекровь делала только временную регистрацию, которую после развода просто-напросто не стала продлевать.
— Я полгода с ними судилась, маленьких детей в суд таскала, но все безуспешно, — сетует Людмила, — меня выставили из дома с судебными приставами, а детишки там остались. Сашеньке 4 годика, а Лерочке всего два! Детей разлучили с матерью, изверги! — переходит на крик женщина. — Лерочка в результате разговаривать перестала, а Сашенька писается по ночам от нервов!
Сама Людмила после долгого обивания порогов добилась, что монинские власти выделили ей для проживания комнату в общежитии. Сейчас она живет там. Почему бы не забрать детей к себе? В садик устроить, работу найти.
— Какая там детям жизнь, в общежитии-то? — категорически не согласна на этот вариант Людмила. — Да и работы не найти, не так это просто в Москве устроиться! А тут в Монине зарплата 4 тысячи!
Людмила Паркина уверена, что правда на ее стороне.
Где-то я это уже слышала...
— Почему бы вам в Дагестан не вернуться? Там у вас дом свой, сад-огород, детям раздолье.
— Да вы что, — возмущается Люда, — там взрывы, опасно!
— А в Москве что, взрывов нет?
— В Москве тоже взрывают, — задумавшись, отвечает женщина, — но тут чужие взрывают, а там свои!
Кто теперь для женщины свой, а кто чужой, она, кажется, и сама запуталась. Чужие или свои родственники в Дагестане, куда она не хочет возвращаться? Чужая или своя новая московская родня?
— Когда пришли приставы с участковым, я кричала, плакала, они силой выволокли меня из комнаты, детей на кухне заперли, — продолжает она, и мне становится не по себе. — Я слышала, как дети там плачут, зовут маму, но меня к ним не пускали...
По ее словам, детей к ней так и не выпустили, она ушла ночевать к подруге. Потом приезжала, гуляла с ними несколько раз. После одной из таких прогулок свекровь долго не открывала дверь.
— Очень, видно, ей не хотелось их назад пускать... Они, кстати, неухоженные у них стали, немытые, ногти длинные, сказали, что супа не ели уже три дня. Я ей говорю: ты же им желудок посадишь — а она говорит: ты мать, тебе за это и отвечать, представляете? Пускай меня назад в ту квартиру вселят, тогда я и буду отвечать! Я многого не прошу, мать должна быть рядом с детьми!
Мать действительно должна, просто обязана быть рядом с детьми. И не важно где — в московской квартире ли, в общежитии, в дагестанском селе. Вроде Людмила это понимает, а вроде как и нет...
Взгляд из-за баррикад
В муниципальной монинской «трешке» жизнь идет своим чередом. Явно не так, как грезится спешащим в Москву за счастьем приезжим. Бабушка Валентина Григорьевна работает библиотекарем в военной академии. На свою скромную зарплату кормит и одевает оставленных матерью детей, да еще и сына Алексея обеспечивает. Он хоть и не запойный алкоголик, как Люда рассказывала, но живет в свое удовольствие, отдыхает с друзьями, перебивается случайными заработками, на постоянную работу устраиваться не спешит.
Такому образу жизни у него есть свое объяснение:
— Какая мне сейчас работа, я за детьми смотрю, стоим в очереди в детский сад, но нам это пока не светит, — вздыхает папаша.
Обязанностей у Алексея и впрямь прибавилось. То с дочкой в куклы поиграть, то сыночку носки заштопать, обоим поесть приготовить, пока бабушка на работе. Папа все это делает, хотя и без особого восторга. Он спит и видит, чтобы бывшая жена наконец-то избавила его от всех этих обязанностей.
— А по маме дети сильно скучают?
— Они, честно говоря, без нее спокойнее стали, скучают, конечно, она же мать, радуются, когда приходит, — говорит Алексей. — Правда, давно ее не было, неделю уж с лишним. А когда она их гулять брала, начинала против нас накручивать: мол, папа с бабушкой плохие люди, они вас не любят... Дети приходили все в слезах.
Бывшая свекровь тоже уверена, что без Людмилы дома стало всем спокойнее, но совсем хорошо было бы, если б та вообще детей забрала.
— Я на этих малышей не претендую, пусть забирает. Ну а если не заберет, мы их сами вырастим, хотя, конечно, мне это тяжело уже...
Валентина Григорьевна тяжко вздыхает. Ее можно понять: как ни крути, воспитывать детей должны родители, а не бабушка. Но так получается, что родители к этому совсем не стремятся.
— А если Люда малышей заберет, вы ей будете материально помогать, алименты платить, может, со съемом жилья поможете на первое время? — спрашиваю Алексея.
На такое предложение папа реагирует крайне негативно: какие с безработного, дескать, можно требовать алименты? А уж жилье для бывшей жены и детей уж точно не его забота.
Валентина Григорьевна рассказывает, что, когда сын с невесткой еще были супругами, на семейном совете им было предложено начать размен квартиры. Людмиле с Алексеем и детьми «однушку», а свекрови с дочерью — «двушку». Но молодая мать тогда заявила, что размена не хочет, ибо платить за квартиру ей нечем, да и совместный быт сподручнее, свекровь и полы помоет, и за детьми присмотрит.
Пока спорили, выгодное предложение по размену ускользнуло. Зажили снова вместе.
— Она женщина восточная, горячая, дочь мою до нервного срыва довела, звонила при ней своей родне и говорила про нас: «Они у меня еще кровью умоются!» — возмущается Валентина Григорьевна. — Двое детей для нее как щит. Стоило кому-нибудь из малышей упасть или удариться, она милицию вызывала, говорила, что отец их избил. Может, люди и скажут, что я жестокая, раз ее из квартиры выселила, но по-другому я уже не могла.
Зацепиться за Москву любой ценой
Соседи разделились на два лагеря: кто-то поддерживает Людмилу, кто-то — ее бывших родственников.
— Ну а как вы думаете, зачем все люди сюда едут? — говорит соседка Паркиных, молодая мама Алла. — Здесь хоть жить можно. Вот приедет она к себе на родину с двумя детьми от русского, думаете, хорошо ее там встретят? Алексей с матерью в этой истории тоже не ангелы. Они детей себе оставили, но, честно говоря, ухаживают за ними плохо. Ребятишки редко гуляют, а если выходят на улицу, то одеты не по погоде, волосы грязные, лица неумытые. Оно и понятно, для бабушки они обуза, отец с ними сидит, но при любом удобном случае убегает на пьянки-гулянки.
— Людка любой ценой стремилась закрепиться в Москве, она и детей-то для этого родила, — возражает другая соседка. — А теперь ей на них плевать, ей важнее жилплощадь у них выторговать. Надеется, что Паркины замучаются сами с детьми управляться, дадут слабину и пустят ее обратно. Но как жить под одной крышей с чужим человеком? Значит, в конце концов выменяют ей что-нибудь, а сами станут тесниться на том, что останется. Люда на это и рассчитывает. А почему, скажите, должны страдать Валентина Григорьевна и ее дочь?
Получается, куда ни кинь, всюду клин. Страдают в этой истории все. Но больше всех — двое маленьких детей, 4-летний Саша и 2-годовалая Лера. Они видят свою мать лишь изредка, когда она приезжает погулять с ними. Людмила утверждает, что ей приходится выпрашивать о встречах с детьми, а Алексей с матерью рассказывают, что нерадивая мать приходит от силы раз в неделю, хоть никто ей в этом не препятствует. Что есть правда, не очень понятно, но в любом случае для детей такие прогулки оборачиваются кошмаром. Малышей сначала настраивают, что мама, которая за ними придет, их не любит и вообще очень плохая, а потом мама всю прогулку говорит о том, какие нехорошие папа с бабушкой.
В наше время многие считают анахронизмом извечную истину «где родился, там и пригодился». Современный человек мигрирует из стороны в сторону, чаще всего по заданной окружающими траектории — туда, где вертятся деньги, где больше работы и возможностей. Многие женщины в погоне за лучшей долей считают брак самым верным путем и, выйдя замуж, торопятся закрепить его посредством рождения детей. Но это срабатывает, увы, далеко не всегда. И тогда дети, не справившиеся со своим назначением, оказываются крайними.
Анастасия Родионова
