Когда в 1975 году появилась на русском языке небольшого формата книжка, трилогия Юджина О’Нила «Траур – участь Электры», я прочитала её на одном дыхании и подумала о том, что теперь я знаю, что такое переосмысление мифа, перенесение его на современную почву, на которой он продолжает существовать в тех же категориях страсти, ненависти, рока, предопределённости…
Алексей Бородин поставил в Российском молодёжном театре трилогию, назвав её «Участь Электры» – и это сознательное «усечение» полного наименования (хотя позже его переводили более точно, но, как мне кажется, менее эмоционально, «Траур Электре к лицу») придаёт спектаклю звучание печальное и… неизбежное. На этот замысел об участи, именно об участи (т.е. части, доли, невозможности вмешаться в свою судьбу), изумительно работают сценография Станислава Бенедиктова и музыка Натали Плэже, создавая единое, неделимое и – повторюсь! – неизбежное пространство трагедии.
Бенедиктов выстроил на сцене огромный чёрный лабиринт, по которому блуждают герои, осознавая, что этот дом, их дом, проклят и населён изнутри несчастьями, несмотря на то что в комнатах развешены портреты предков с суровыми лицами, словно призывающими творить только справедливость и говорить только правду. А над этим лабиринтом царит огромная луна – равнодушная по отношению ко всему, что происходит, и невольно отсылающая к другой пьесе, «Луна для пасынков судьбы». Отсылающая не «знаково», а по глубинному смыслу – так или иначе все они становятся не детьми, а пасынками.
Здесь суждено погибнуть всем, потому что любовь давно уже переросла в ненависть, а чувства дома как спасения, укрытия нет и не может быть ни у кого из его обитателей. Сет Беквит (очень сдержанно и выразительно сыгранный Олегом Зимой) так и говорит: «Дом построен на ненависти, и зло поселилось в нём». Но оно не просто поселилось – зло умножается, размножается и губит всех, вплоть до «главного источника» своего, Лавинии, которая понимает, что её участь – затвориться навсегда в стенах дома, остаться с ушедшими, с их тенями и призраками, чтобы доживать и помнить – обязательно помнить.
Мария Рыщенкова существует в роли Лавинии, современной Электры, настолько мощно, что на протяжении всего действия от неё трудно оторвать взгляд. Те изменения, которые происходят в ней, те тщательно скрываемые порывы ярости и желания мести, то «взросление», что случается в путешествии с братом Орином, блистательно сыгранным Евгением Редько, то проявившееся сходство с матерью, не только внешнее, но и внутреннее, сыграны молодой актрисой настолько сильно и выразительно, что словно переживаешь всё это вместе с ней.
И только в одной очень важной детали Алексей Бородин подчёркивает, что сходство это – вымышленное, вымученное: в начале первой пьесы, «Возвращение», мать Лавинии Кристина (превосходно сыгранная Яниной Соколовской!) приносит в дом охапку белой акации и приказывает расставить цветы по комнатам. В третьей пьесе, «Преследуемые», Лавиния приносит такую же охапку цветов – только они словно покрыты слоем пепла: чёрно-серые, как будто мёртвые цветы, только они и могут украшать этот мрачный склеп с привидениями…
Почему сегодня, режиссёр, как мало кто умеющий слушать «ветер времени» и чувствовать в его порывах то, что должно отозваться, не может не отозваться в душах и умах зрителей; режиссёр, который всегда говорит только о том, что представляет для него невымышленную важность, обратился сегодня к трилогии Юджина О’Нила, написанной в 1931 году, переведённой на русский язык спустя четыре десятилетия и повествующей о событиях 1865–1866 годов? Думается, потому, что сегодня миром правит ненависть во всех проявлениях – между людьми и между странами, между самыми близкими и даже не знакомыми, между обществом и властью, между культурой и вопиющим бескультурьем. Потому и создал он такой стильный, атмосферный, такой высокий в старомодном понимании этого понятия, такой целостный спектакль-предостережение.
Вернувшиеся с войны Эзра Мэннон (я очень давно не видела на сцене Сергея Насибова, уехавшего из страны и недавно вернувшегося, но была покорена его актёрской формой, степенью его погружения в небольшую по объёму, но столь важную роль) и Орин искалечены, глубоко ранены изнутри пережитыми событиями – так же, как и те наши современники, что вернулись из Афганистана и Чечни. Они уже не могут жить в этом мире, в котором отнюдь не только в силу тяготеющего над ними рока эти люди умножают ненависть, питаются ею, наполняют окружающий мир.
Судья, ставший генералом, Эзра Мэннон отравлен значительно раньше, чем в тот момент, когда Кристина даёт ему яд. Неслучайно он постоянно думает и говорит о смерти и о неисполнимом желании жизни – любви, понимания, разделённости. Этого нет и никогда не будет. И в момент смерти Эзра проводит по лицу рукой – лицо становится белым, словно маска. Это пришла смерть…
Точно так же будет приходить она и к Кристине, и к её возлюбленному капитану Адаму Бранту (Алексей Весёлкин), и к Орину. И когда Лавиния примет решение навсегда запереться в доме, она тоже проведёт рукой по лицу. Эта находка Алексея Бородина поистине великолепна – она возвращает действие к античной трагедии и одновременно становится сильной, эмоциональной нотой перехода человека в инобытие...
На сцене РАМТа – спектакль об истребляющей силе ненависти, о лабиринте, из которого нет выхода, о любви (Питера в исполнении Дениса Шведова и Хейзел, сыгранной Ириной Таранник), которая не в состоянии спасти.
Алексей Бородин и его замечательная труппа, существующая в целостном и сильном ансамбле, вновь предупреждают нас о том, как легко погубить свою душу, втянув в этот бездонный колодец зла тех, кто вокруг…
Наталья СТАРОСЕЛЬСКАЯ
