«Куда уходит детство…»

Вдруг, неожиданно, вернулись люди из давно ушедшей и забытой жизни. Прошлое, казавшееся таким далёким и невозвратным, затёртое годами настоящей жизни — оказалось так близко. Прошлое, оставленное там, в зелёных болотистых краях, дремавшее под толстым слоем многолетней пыли — проснулось, ожило, всколыхнув море чувств и воспоминаний. Как будто проделав долгий путь — оглянулась, а пейзаж, который должен был смениться многими другими и остаться далеко позади, чудом оказался прямо за спиной.

Образы этих людей застыли, замерли в памяти такими, какими знала их тогда. (Уснули, как в заколдованном королевстве спящей красавицы.) А потом — прыжок длиною в 15 лет (ещё одну такую жизнь!) и в одно мгновенье мы — мальчишки и девчонки, пионеры, октябрята, двоечники и отличники, со всеми нашими казаками-разбойниками, классиками, «резиночками», бантами и гольфами — обернулись тридцатилетними матерями и жёнами, мужьями и отцами. А те, кто был старше нас на поколение — почти стариками…

Как это состыковать? Только головою. Потому что, не видя путь постепенного перевоплощения (роста), его можно только понять. Тогда почему такие понятные вещи кажутся такими удивительными? Ведь то, что время не стоит на месте это ясно. Голове ясно. Сердцу — удивительно. Особенно когда так — врозь, спустя много лет.

Но это ощущение возврата и восторга не будет долгим. Сейчас эмоции на пике, потому что прошлое с настоящим столкнулось, выталкивая из глубин памяти, на её поверхность целые пласты прошлой жизни, неожиданно подробные и яркие! Вот и резонирует от тряски. Постепенно всё устаканится и станет обыденным. Как и было раньше.

Произойдёт ли разрыв не-приятия и не-понятия? Повзрослев и изменившись, сможем ли вновь дружить? А вдруг наоборот — повзрослев и поумнев (каждый по-своему) поймём, что говорим уже на разных языках? Разойдёмся ли опять, каждый своей дорогой, изредка отправляя по почте друг другу формально-любопытное «привет, как дела»? Такое ощущение, что стою в реке. Потоки воды приносят и уносят людей. Год за годом идут, люди появляются и исчезают, иногда оставляя след, иногда нет. Иногда, сделав круг, они опять возвращаются. Ничего делать не нужно. (Время само фильтрует.) Просто продолжать стоять, принимая тех, кого не смоет волной, которым нужна, и которые нужны. Таких — что считать? — единицы из всего водоворота. Таких — как разглядеть? — иногда на это годы уходят.

Вот обрывки того, что вспомнилось.

Долгожданная собака — Риф. Первенец в нашей семье, с роскошной родословной и неукротимым нравом. Отец очень гордился и любил его! — в 4 месяца уже на охоту вместе ходили. А я, как сейчас, помню этот щенячий запах молока. Так вкусно пахнут только дети! С Рифом любила уходить на долгие прогулки к реке. Однажды он прыгнул в болото, полностью затянутое ряской, и от того казавшееся зелёной поляной. Перепугались оба: он — от неожиданности, я — от мысли, что захлебнётся, ведь под воду с головой ушёл. Ещё помню как яро Риф ненавидел моё школьное платье, потому что знал, что одев его — уйду. Платье с вешалки — в руки, Риф, с любого угла квартиры — к двери. Не пускает. Сколько раз я опаздывала из-за него. Сколько раз, спускаясь по лестнице, слышала жалобный отрывистый вой.

Любимый попугай. Димка. Удивительно ласковый и ручной. Говорящий. Из старой облезлой табуретки и цветных платков я смастерила цирк для него. Дима умел выходить и кланяться. Дальше дело почему-то не пошло, хотя тренировать его было очень просто — он был страшный обжора.

Рифа не стало через пол года, Димы через пару лет. Потом была ещё собака, и был ещё попугай. Тщетная попытка замены. Вышло с точностью наоборот — полная противоположность характеров, при полной схожести имён и внешностей.

Сейчас в нашей семье живут вкусно пахнущие любители хорошенько поесть, некоторые из них совершенно неукротимого характера.

Из-за своей нездоровой застенчивости так и не решилась даже прикоснуться к Карлсону. А жаль, было бы о чём вспомнить!

Как сейчас помню цвет и фактуру этого платья — ярко красное из плотной (это наверное она мне тогда такой казалась!) ткани с длинными рядами тонких выпуклых полосок.

Столько ночей в году одинаково тёмных, тихих. И только одна шумная и светлая, праздник-ночь, в которую не спят. За эту особенность — ночную, и любила её. (Хотя есть ещё одна похожая, Рождественская, но она для религиозных, а я в бога не верю.) Толпы радостных людей на улице… — было в моей жизни пару новогодних ночей, когда на веселье одиноко смотрела из окна своей квартиры. Праздник по ту сторону стекла. По ту сторону стен. Такое ощущение одиночества fortissimo, полной оторванности от всех, и какой-то своей неполноценности (почему никто не позвал с собой?). Наверное, поэтому с годами новогоднее чувство радости и веселья постепенно сошло на нет. И даже за его пределы — именно в эту ночь так грустно и одиноко, как ни в какую другую. Наверное, поэтому Новый Год не люблю больше, только его ожидание. Но, есть один волшебный фрукт. Каждый раз, раскрывая его, с брызгами сока и запаха улетаю назад, во времена моего детства. Это так легко: закрыть глаза, и глубоко вдохнув его аромат, увидеть ту сказочную ночь, ощутить тепло, уют комнаты в мягком мерцании огней и блеске ёлочных игрушек. Вспомнить, как утром, едва раскрыв глаза, вскакивала с кровати и бежала в комнату, где стояла ёлка. Какой жалкой и худой она казалась в просвечивающем её насквозь утреннем свете… Коленями и ладонями нетерпеливо шлёпаю по осыпавшимся иголкам, потом обратно. И вот, стою счастливая — с иголками в волосах и мешками в руках. Раскрываю мешки, внутри — конфеты, плитки шоколада, подарки и… — мандарины!

Ушёл Новый Год моего детства. Не вернуть. Ушло и безмятежное, каникульное лето. Лето того периода, «когда деревья были большими», когда целые дни проводила под их зелёными сводами. Лето, всегда бывшее жарким и солнечным. А может, по детской беззаботности, и холода не чувствовала? Что детям даже мороз? — зимой тоже жарко было: снежки, санки, снежные бабы, коньки. Домой с улицы раскрасневшаяся и взмокшая приходила.

Но вернусь к размерам, и скажу, что не только деревья казались огромными — всё вокруг было большим. Только чтобы это понять, нужно было уехать и подрасти — в другом месте. Это со мной и произошло: вернулась домой после долгого отсутствия и квартиру свою не узнала! Ходила по комнатам, трогала мебель, стены, вещи и не могла поверить глазам — всё «стало» маленьким! Сейчас, иногда пытаюсь представить, каким видят мир мои дети, для этого, увеличиваю предметы в своём воображении в несколько раз.

Не могу закончить писать, хотя давно пора уже… Прошлое не отпускает. Воспоминаний — бесконечная череда, бездна. И чем глубже туда ныряешь, тем сильнее чувствуешь его дыхание (яснее лица, острее чувства). И как приятен этот — пусть только в пределах (в пределы) собственного «я», разворот: головы — назад, времени — вспять. Этот воображаемый полёт в существующую быль.

Ваша Ольга Либенсон