В моей жизни было два пожара. Один в нашей квартире, другой в соседней. Горел дом, в 1936 году построенный, в -дцатом рухнувший и восстановленный заново. И как восстановленный! — фасад остался каменным, несущие стены тоже (что в
Но этот дом отдельная история.
Накануне пожара поменяли автоматы, потому что старые, судя по их виду, были времён давней реставрации дома. И вот, среди бела дня — противное «цык», эхом по всему дому. А за ним внезапная оглушающая тишина. В страхе (потому что знала и ожидала может быть, чего и где бояться), одновременно молниеносно и тягуче медленно, взгляд летит через весь длинный коридор, к потолку у входной двери. Взгляд ловит вспышку. Огню благодать — одной искры хватило, чтобы пир себе устроить! Первым делом вытащила в подъезд Машу и кошку. Маша на подъезд согласилась, а Бажена — естественно — нет. По этой причине (и за отсутствием времени на поиски корзинки), пришлось взять её на роль болтающегося под мышкой пожарника. Вместе бросились тушить огонь. Это было не легко, потому что горело высоко, под потолком. Потому что голова от страха и суеты не работала. Знала только, что надо торопиться. Бегу на кухню, хватаю первую попавшуюся на глаза кружку и! — понеслось: сначала скачу в ванну за водой, потом на стул, потом на печку и только после плещу в огонь. Моя кружка воды была жалкой и смешной… Он только шипел и жрал — дальше и больше. Пока приносила очередную одну порцию, сгореть успевало уже на несколько. Поняла, что если ещё немного затяну, пылать будет не только коридор… Выбежала в подъезд. Теперь, всё так же с Баженой под мышкой, скачу по ступенькам — этажом выше, этажом ниже. Ору не своим голосом, зову на помощь. Но добрые соседи дружно притворились, что их нет дома. Помог человек с улицы (сам пришёл — услышал). Я таскала воду, он тушил. Вдвоём справились быстро. Пожарные приехали уже после, к лужам.
Маша держалась
Наш пожар закончился двухдневным, полным отсутствием электричества. Ужинали и читали сказки на ночь при свечах. И никакого налёта романтики, а только страх — жуткий — опрокинуть свечи… На дворе осень, отопление ещё не включили — в квартире темно, сыро, холодно, страшно и уныло. И этот запах промокшей гари… Но страшнее всего было после случившегося включать электричество. А вдруг опять? Так до сих пор и боюсь, когда автоматы выбивает. Сразу принюхиваться начинаю.
Страх и паника. Страх — быть пойманной огнём, который рвётся всё сожрать и проглотить, который множится с ужасающей неожиданностью и скоростью. Страх огня, за которым — чернота. Страх стать чернотой.
Это трудное время пережили с Машей вдвоём. Лёша был в Израиле, родители во Владимире.
Наш пожар — остался горьким опытом мне. Соседский — чёрной дырой вместо окна (ещё черней и страшней казавшейся на фоне заснеженных, ослепляюще-белых деревьев и крыш) и потопом в три этажа. Нам повезло, потому что жили не под, а рядом. Поэтому вещи плавали только в коридоре. А у соседки (той, которая под) — по всей квартире, вся квартира поплыла, превратилась в мрачное водяное царство.
Наш — был осенним днём, соседский — ночью — зимней, морозной. Помню пронизывающий колючий ветер, темноту в блеске сирен, повсюду дым и крики, лестницу у распахнутого окна и пожарника, тянущего руки в помощь… Нет. Идём через задымленный подъезд. В холод. В ночь.
Помню синие от ударов и красные от крови кулаки нашей соседки, лупившей виновницу пожара. Одна била — за загубленный ремонт и затопленную квартиру. Другая подставляла грудь под удары с хрипами «Бей!» — за потерянного сына… Глаз последней не помню — боялась свои поднять, к тем, безумным…
Оставаться в ту ночь в квартире не решились. Точнее — я не решилась и никому не разрешила. Потому что один пожар уже был — в этом же старом дряблом доме, в нашей квартире. Потому что страх огня сменился страхом (и уверенностью) обвала прогоревших и промокших деревянных стен. Потому что не доверяю никому и ничему, а только безопасности открытого пространства.
Наш пожар — закончился обгорелыми книгами, соседский — трагедией. Причина нашего — короткое замыкание. Соседского — вино. Банально и просто. Обыденно. Сколько домов в Москве (и не только) погорело до, и погорит после наших историй..? И всё по тем же причинам. Печально. Горько. Безнадёжно.
Ваша Ольга Либенсон
