И вот И. Д. Лаптев представляет меня коллективу редакции. За четыре с половиной года моей работы в «Неделе» он еще только раз побывал в нашей редакции — желая разделаться со мной. Но подробнее об этом ниже.
Моими предшественниками были Леонид Плющ, Алексей Аджубей, Валентин Архангельский, Юрий Грибов — фигуры разнокалиберные. Единой команды в редакции «Недели» не было, тон задавали «старослужащие»: В. Ахломов, В. Хомуськов, А. Коган, Е. Мушкина, Э. Церковер, а молодых, думающих неординарно явно не хватало. Постепенно они появлялись: Игорь Серков, Станислав Сергеев, Алла Перевалова, Елена Дикун… Немало интересных идей принес с собой новый ответственный секретарь Сергеев — он был единственным членом редколлегии, кто осмеливался мне возражать, и нередко бывал прав. А всего новеньких пришло человек пятнадцать, и все они оправдали мои надежды.
Тираж «Недели» подскочил до двух миллионов, и «Союзпечать» предложила редакции допечатывать еще миллион, но не хватало бумаги.
Из богатой событиями истории «Недели» конца
Наша внештатная сотрудница талантливая Алла Перевалова, еще будучи студенткой МГУ, принесла сенсационную статью о нравах в столичном управлении Министерства внутренних дел. Совершенно бездоказательно были задержаны две женщины за спекуляцию антиквариатом. На допросах с ними обращались очень грубо, даже жестоко. Один из следователей прямо угрожал «задавить их танками». А вся «вина» задержанных заключалась в том, что они покупали обветшавшую антикварную мебель, а после дорогостоящей реставрации продавали вчерашнюю рухлядь за хорошие деньги. В наше время такой бизнес был бы признан вполне законным. Но руководителя столичной милиции больше всего задела критика по адресу следователей: начальник управления генерал Богданов прислал в редакцию гневное опровержение и потребовал немедленно опубликовать. Богданова поддержал секретарь ЦК Лукьянов, который в то время был куратором всех административных органов, и пятно на мундире московской милиции его никак не устраивало.
Он позвонил Лаптеву и высказал все претензии к «Неделе». Срочно было созвано совместное заседание редколлегии и партбюро редакции, на которое и явился Лаптев в сопровождении представителя парткома «Известий». Но у них ничего не вышло, и редколлегия, и партбюро посчитали мои действия правильными. Единственное, чего добился Лаптев, это немедленной публикации опровержения, присланного московской милицией. Да, потрепал он мои нервы основательно, но победы не добился… Зло на меня Лаптев затаил и при первом же удобном случае решил убрать строптивого подчиненного.
А случай выдался такой. Журнал «Известия ЦК КПСС» впервые в стране опубликовал доклад Н.С. Хрущева на ХХ съезде партии. Шел
Тираж «Известий ЦК КПСС» был всего-навсего двести (или триста?) тысяч экземпляров, а у «Недели» — два миллиона! И я решил полностью перепечатать доклад. Для перестраховки позвонил зав. Отделом пропаганды ЦК Капто и одному из помощников Медведева, члена Политбюро, секретаря ЦК по идеологии. Оба были не в восторге от моей идеи, но возражать не решились.
На другой день после выхода номера я был на совещании главных редакторов в ЦК. Встретил помощника Горбачева по идеологии академика Ивана Фролова.
— Кто тебе разрешил печатать доклад Хрущева? Разве было решение Политбюро?
— А зачем мне решение? Я только перепечатал из официального журнала официальный документ. И к тому же предварительно посоветовался.
— С кем?
Я назвал две фамилии.
— Нашел с кем советоваться! Ты бы еще с каким-нибудь инструктором посоветовался…
Подозреваю, что именно Фролов поднял шум. Во всяком случае, через день меня вызвал Лаптев:
— Кто вам разрешил дать доклад Хрущева? — грозно спросил он.
Я привел все свои доводы, но на Лаптева они не подействовали.
Сейчас даже трудно понять всю абсурдность этого конфликта. Напечатал доклад, давно известный всему миру.
— Так, вам уже 60. Пишите заявление об уходе на пенсию.
— За что?
— За то. А если не напишете, то я уволю вас своей властью, и никакой суд не станет рассматривать ваше дело.
— Хорошо, я подумаю.
— И думать нечего. Вопрос решенный, — с сардонической ухмылкой заявил Лаптев.
Я вспылил:
— Дайте лист бумаги.
И тут же написал заявление об уходе.
Вернувшись в свой кабинет и немного остыв, я позвонил помощнику Горбачева Георгию Шахназарову.
— Посоветуй, что делать?
— Извини, но ты просто дурак. Лаптев не имеет никакого права снимать тебя с работы за публикацию хрущевского доклада. Пиши короткое письмо Генеральному, объясни все толком, фельдъегеря я сейчас пришлю. А Лаптеву отнеси второе заявление, откажись от первого…
Я так и сделал. Мол, компетентные товарищи разъяснили мне, что я не совершил ошибки, опубликовав доклад Хрущева (много лет тому назад уже напечатанный на Западе), поэтому прошу считать мое первое заявление недействительным.
Надо было видеть злорадное выражение лица Лаптева:
— Первому заявлению я уже дал ход, а второе сохраню на память…
Примерно через месяц Лаптев ехидно говорит во время обеда:
— Поздравляю, Виталий Александрович. Пришло решение комиссии по персональным пенсиям. Вам установлена персональная пенсия союзного значения.
Я промолчал. Но работать продолжал еще полтора года, потому что Лаптев ушел из «Известий», став председателем Совета Союза Верховного Совета СССР.
«Что вы успели сделать в „Неделе“, чем вы гордитесь?» — спросил меня
Когда впервые появилась эта идея, я отправился в ЦК для подстраховки. Принявший меня зав. сектором даже фыркнул от неудовольствия:
— Мы же, слава Богу, не общество потребления, зачем нам такой клуб?
Я долго объяснял свою позицию, ссылался на богатый зарубежный опыт. Был достигнут компромисс: название будет «Союз покупателей». Так что на всякий случай «прикрытие» обеспечил. А вскоре название изменил — «Клуб потребителей».
Теперь нужны были деньги, чтобы несколько человек занимались организационной работой. Выручил ВЦСПС — Всесоюзный центральный совет профсоюзов. Его председатель Степан Алексеевич Шалаев сразу понял, что защита прав потребителей — это и его дело. Нам предоставили комнату, выделили три штатные единицы, и колесо закрутилось, все быстрее набирая обороты. Союзы потребителей появились в Ленинграде и Минске, Тюмени и Волгодонске, в Хабаровске и Чите, на Украине…
Началась подготовка Закона о защите прав потребителей. Наконец сессия Верховного Совета СССР утвердила этот демократичный и гуманный документ. А все началось с «Недели».
А еще могу гордиться тем, что газета выступила первой, забив ряд «гвоздей». Я и сам «тряхнул стариной», опубликовав четыре репортажа с великолепными снимками Виктора Ахломова: «Один день Генштаба», «Один день КГБ СССР», «Один день МВД СССР», «Один день Гохрана». Все это тогда было в новинку. Все четыре репортажа открывали читателям такие тайны, которые до того были недоступны журналистам. Даже Лаптев был вынужден признать — эту серию следует озаглавить «Там, где не ступала нога человека».
…Когда я ушел из «Недели», возглавлявший Советский фонд милосердия и здоровья А.Н. Яковлев попросил меня стать редактором газеты фонда. Но я к тому времени уже устал от постоянной борьбы под ковром. И решил перейти на творческую работу — «вольным стрелком».
Но не писать не могу. Время от времени выступаю на страницах «Вечерней Москвы», «Вечернего клуба», газеты деловых кругов «Век», «Книжного обозрения»…
Думаю, сейчас постепенно наступает время трезвого, объективного и разностороннего осмысления всего происшедшего с нашей страной и нашим народом в ХХ веке, понимания тех процессов минувшего (в том числе и в сфере культуры), что обусловили драматические события столетия. Без этого трудно будет разумно двигаться дальше. Надеюсь, мои заметки явятся скромным вкладом в это важное дело.
Виталий Сырокомский
