Один мой товарищ — коренной и истинный ленинградец. Именно ленинградец, а не петербуржец. Город, в котором он родился, для него так и остался навсегда Ленинградом. Товарищ уже много лет живет в других краях, но каждый раз, когда летит на родину, говорит: «Я — в Ленинград!» Он отнюдь не поклонник идей и деяний Владимира Ильича со товарищи. И ничуть не тоскует по советскому прошлому. Даже наоборот — в первые годы перестройки, будучи еще школьником, он быстро стал капиталистом, покупая и продавая то, что хорошо покупалось и продавалось. И пионерский галстук он никогда не носил, и в комсомол, в отличие от меня, не вступал в 1985-м, за что был исключен из школы. Но вот Ленинград — это оставалось для него святым. Он был очень поздним ребенком своего отца-фронтовика, защищавшего в том числе и Ленинград.
Мой товарищ, коренной и истинный ленинградец, рассказал мне, как неделю назад, во время его очередного визита в город на Неве, девочка лет восемнадцати на Невском проспекте пыталась прикрепить ему на куртку так называемую георгиевскую ленточку. Почему так называемую, я попробую объяснить буквально двумя строками ниже, а пока так: именно прикрепить. Не подарить, не вручить, а прикрепить! Товарищ отказался наотрез. На удивленное замечание студентки: «Почему? Сейчас же все носят!» — последовал ответ: «Вот именно потому, что все». Она же, бедная студентка, не знала, что этот человек когда-то не был, как все, пионером и комсомольцем...
Теперь несколько слов про ленту. Не понимаю, почему ее называют георгиевской. То есть понимаю, но не могу согласиться с объяснением. Георгий Победоносец, в честь которого назывались некоторые награды в царской России, в том числе георгиевские кресты, увенчанные черно-оранжевой лентой, если говорить откровенно, не имеет отношения к победе СССР в Великой Отечественной войне. Да, орден Славы трех степеней стал своеобразным «наследником» георгиевских крестов, но поскольку советская идеология никак не пересекалась с «кровавым» царским прошлым страны, то называть в 43-м или в 45-м году ленту ордена Славы георгиевской никто не мог. По крайней мере это то, что я знаю от фронтовиков. Поэтому, если мы видим в черно-оранжевой ленте символ нашей победы над фашизмом, то давайте говорить о ней как о гвардейской — так точнее передается суть вопроса. А главное, как теперь любят говорить, — не искажается история.
Однако как называть символ, в конце концов, не слишком принципиально. Гораздо важнее, как его использовать, где носить. И самое, на мой взгляд, важное — кому носить.
«Уберите Ленина с денег!» — изрек полвека назад поэт. Имелось в виду, конечно, то, что святыню, вождя, который почти Бог (или, точнее, в те времена больше чем Бог), поместили на бумажки, за которые можно было купить колбасу и туалетную бумагу (не всегда, правда). Более свежо в памяти праведное негодование православной общественности по поводу осквернения другой, более современной святыни, храма Христа Спасителя, девушками из скандально известной панк-группы. Я, кстати, не будучи согласен с жестким судебным вердиктом, считаю, что храм — все же не место для панк-молебнов. Поскольку иконы (и не только они) — святыни для многих. Как когда-то образ вождя.
Но сегодня меня, мягко говоря, удивляет, как ежедневно оскверняют символ, который приказали считать святыней на государственном уровне. Я имею в виду именно гвардейскую ленту. Не говорю о нанесении ее изображения на плавленые сыры и пакеты с овощами — это просто глупость модераторов «победных шествий». Но вручение, а тем более насильственное завязывание или «закрепление» ленты на человеке, — это низведение всего святого и памятного до уровня плинтуса, простите за такое сравнение. Мало ли кто с лентой на груди прогуливается легким шагом? Убийца, «оборотень в погонах», просто мерзавец, наконец.
Вот, кстати, о последних. На днях в подмосковной Балашихе проходили местные выборы. Кто-то из присутствовавших на избирательном участке не то журналистов, не то наблюдателей зафиксировал на камеру попытку некой женщины вбросить фальшивые бюллетени, очевидно, заполненные «за» конкретного кандидата. Шум, скандал, требования вызвать милицию... Но серьезные дамы из избирательной комиссии, в свободное от выборов время подрабатывающие учителями в школе, где располагался участок для голосования, и ухом не повели. Напротив — потребовали прекратить съемку, старались всячески помочь пойманной с поличным преступнице. Не нужно быть физиономистом, чтобы, посмотрев это видео, понять, что все они друг друга знают. Наконец, женщине с фальшивыми бюллетенями удалось сбежать через черный ход (с помощью все тех же сотрудников комиссии). «Какая связь между лентой и описанным эпизодом?» — спросите вы. Прямая. У серьезных дам из избирательной комиссии на грудях — черно-оранжевые гвардейские ленты.
Мне кажется, что именно эти бессовестные дамы (или подобные им) учили еще год назад студентку, которая увешивает всех встречных-поперечных лентами на Невском проспекте. Учили — ни много ни мало — чтить память павших и жить не по лжи...
Вместе с моим товарищем, который настоящий ленинградец, мы познакомились две недели назад с удивительным человеком. Николай Михайлович Беляев — последний оставшийся в живых из тех, кто 70 лет назад штурмовал Рейхстаг. И разговаривали мы с ним как раз у ступеней Рейхстага.
Беляеву — 93, а он все помнит до мельчайших подробностей. Весной 45-го он был комсоргом того самого гвардейского стрелкового полка, разведчики которого, Егоров и Кантария, водрузили над последней фашистской цитаделью официальное Знамя Победы. На груди Николая Михайловича, рядом с орденами, тоже была повязана гвардейская лента.
Я лично знал еще трех гвардейцев, участвовавших в битве за Берлин. Один из них — покойный Михаил Минин, первый, кто поднялся к куполу Рейхстага с красным флагом, еще до Егорова и Кантарии. Второй — замечательный композитор Андрей Эшпай. Весной 45-го он был офицером полковой разведки и в последние дни войны, уже в Берлине, потерял двух самых близких друзей-разведчиков. Это Эшпай сказал мне, что принципиально не расписался на стене Рейхстага, потому что посчитал это варварством. А еще я хорошо знал Юрия Александровича Ныркова, командира самоходного орудия, а после войны — футболиста легендарной «команды лейтенантов» ЦДКА, неоднократного чемпиона СССР и игрока сборной страны. Он, кстати, единственный в истории отечественного футбола игрок уровня национальной сборной, дослужившийся до генеральских погон. Когда Ныркову было уже 70 лет, он продолжал каждое воскресенье — зимой и летом, в любую погоду — играть в Сокольниках в футбол вместе с другими бывшими спортсменами ЦСКА. Помню, как однажды после игры я не смог завести свою старенькую «девятку». Дело было зимой, и те, кто помоложе, побежали в душ. А мою машину толкал гвардеец, фронтовик и генерал Нырков.
Вот для таких людей — ушедших и еще живущих — эта черно-оранжевая лента. И не надо рисовать ее на плавленом сырке. И не надо ее дарить любому прохожему. И выдавать на кассе в магазине duty free в аэропорту вместе со сдачей за сигареты, духи и французский коньяк — тоже не надо.
Этому я стал свидетелем накануне, когда вылетал из Москвы в Берлин. Молодой сотрудник магазина беспошлинной торговли с лентой на груди отработанным движением вручал покупателям символ Победы. Мне он почему-то забыл дать сдачу. Я заметил это не сразу, отошел, сел буквально в пяти метрах. А кассир все кидал на меня взгляды, вероятно, надеясь, что я больше не подойду. Не подозвал меня, не подошел с моими забытыми деньгами, хотя я был в нескольких шагах. А просто наблюдал за мной... Может быть, он изучал человека, который не взял ленту на магазинной кассе?
Я не против гвардейской ленты. Наоборот — за! Как и мой товарищ, ленинградец, отец которого воевал. Просто мы с ним точно знаем, что лента эта — не для всех. Но всем, по-моему, стоило бы об этом подумать
