Милицейское сообщество обижено. Уверено, что сообщения о преступлениях, каждодневно совершаемых милиционерами, — кампания по дискредитации МВД.
Обижены генералы, конечно, и на майора Евсюкова — за то, что дал повод. Евсюков чутко осознал, в чем он виноват: извинился перед министром внутренних дел, перед своим руководством... Но уже поздно. Бывший начальник московской милиции генерал-полковник Владимир Пронин, приехав на место преступления, спросил Евсюкова: «Что же ты не застрелился?.. Говорю ему: а если у тебя такая возможность будет?» Интересно, кстати, как такое «приглашение» к самоубийству называется на языке Уголовного кодекса?
Генеральская логика понятна: покончил бы майор с собой — не было бы процесса и выяснения того, как человек с задатками серийного убийцы мог продвигаться по карьерной лестнице. Интересно было услышать от генерала Пронина и оценку самого процесса: «шоу с адвокатами и СМИ». Вот как, оказывается, милицейские начальники воспринимают российский суд.
Обыкновенно нам рассказывают о талантливых и бескорыстных сыщиках. Но в повседневной жизни мы сталкиваемся с другими людьми. Один офицер милиции убивает ни в чем не повинных граждан, другой подбрасывает им наркотики, третий пытает до смерти, четвертый грабит...
Милиционер превратился в преступника. Причина, по мнению руководителей МВД, в том, что платят милиционерам мало. Но вообще-то у нас в стране многие получают маленькую зарплату, но при этом не берут взяток, не пытают и не убивают.
Ревнивый муж, оскорбленный мужчина может ударить обидчика. Но если человек методично убивает одного за другим, если пытает жертву, то мы имеем дело с патологиями. Опасные наклонности не могли не проявляться и прежде. Неужели никто ничего не замечал? Или люди с этими качествами как раз и находят себя в милиции? Когда видишь милиционера на дорогой иномарке, возникает мысль, что его можно сразу сажать: на зарплату такую не купишь.
Форма и оружие открывают широкие возможности. Просить ничего не надо, сами придут и все предложат. Лакомое место для тех, кто умеет извлекать пользу из своего положения.
Разве приходящих в правоохранительные органы молодых людей учат защищать и охранять граждан? Разве, отправляя патрулировать город, им говорят: помогайте людям, оберегайте их от неприятностей? Учат их совсем другому: хватать и разгонять, сажать и наказывать.
Думаю, что пагубную роль сыграла и отправка милиционеров на Северный Кавказ. Не только ОМОНы, но и обычные милиционеры вахтовым методом прошли через «горячие точки». Кому-то кажется, что этот опыт идет милиции на пользу. Но задача милиционера отличается от задачи бойца спецотряда или военного. Военных и спецназ учат уничтожать врага. Милиционера должны учить тому, как защищать людей, как им помогать. Чеченский же опыт учит видеть во всех врага. Как с таким опытом может работать милиционер в мирном российском городе?
Есть ли выход? Есть. На Кавказе пусть действуют армия и спецслужбы, а милиция должна заниматься своим делом. Надо освобождать ее от того, что ее разлагает. Если милиционеру поручают проверять документы у людей неславянской внешности, то это заканчивается отъемом денег. И пострадавшая сторона — не приезжие, а все: милиционера толкают на лакомый преступный путь, с которого уже не свернуть.
Если ограничить милицию ее непосредственными обязанностями, тогда и отбор нужно производить скрупулезно, как в спецслужбы, где на это порой уходит год. Скажут: ФСБ или СРВ вербуют тысячи людей, а в милицию берут сотни тысяч, стражей порядка не хватает — и выбирать не приходится. Но ведь и не нужно такое количество людей в мышиных мундирчиках, которые бродят по городу, болтают по мобильному, с тоской, а то и с ненавистью глядя на окружающий мир.
«Мне как начальнику милиции от этих кадров порой выть хотелось», — признается бывший начальник столичного ГУВД. И добавляет, чтобы мы вдруг не подумали, будто происходят перемены к лучшему: «Они творили непредсказуемое, да и творят сегодня. Что они, лучше стали после моего увольнения? Нет, конечно».
В таком случае выход один: надо резко сократить набор и освободить милицию от несвойственных ей функций — гонять старушек, торгующих зеленью у метро, решать споры между «хозяйствующими субъектами». И что совершенно очевидно — не обойтись без смены командного состава в системе МВД. Милицейские начальники встроены в систему всеобщей коррупции. А рядовой милиционер же все видит: если генерал построил особняк и ездит на «Мерседесе», отчего же ему не получить свою долю? И получает.
Характерно и другое: сколько раз в последнее время прощали видных людей, которые позволяли себе избивать, оскорблять милиционеров! И милиционер понимает, что перед влиятельным человеком он бессилен, зато — все остальные бессильны перед ним.
Откуда взять для милиции новых людей? Идет сокращение армии. Армейские офицеры не развращены так, как милицейские. Вот и надо уговаривать их переходить в милицию. И с их помощью изменить атмосферу в этой системе. Уверен: не будет недостатка молодых людей, желающих носить форму, владеть оружием и заниматься настоящим делом.
Меньше всего заинтересовано в переменах милицейское начальство. Генералы не хотят, чтобы подчиненные перестали крышевать бизнес: они же — в доле. Генералы против того, чтобы их проштрафившихся людей сурово наказывали — а то другие испугаются и перестанут приносить деньги.
Когда вслед за арестом Евсюкова отправили в отставку начальника московской милиции, возникла мысль: неужели теперь генералы станут отвечать за преступления подчиненных? Ведь тогда они постараются держать их в узде. Это ощущение усилилось, когда вслед за ужасной смертью юриста Магнитского в камере лишились должностей тюремные начальники.
Но прошло время — и появились сообщения, что Магнитский умер вовсе не по вине тюремщиков. Все понимающе перемигнулись: кампания! Шум пройдет, газеты переключатся на другие темы, и все вернется в прежнее русло. Теперь вот ждут, чем закончится процесс над Евсюковым. В милицейском сообществе не верят, что грядут серьезные перемены. Понимают: это тоже кампания. Кому-то наверху это нужно. Мы переждем.
Боюсь, что они правы. Общество выпустит пар. Майор-убийца получит большой, но не страшный срок, поедет на милицейскую зону, где к нему отнесутся с уважением, и будет ждать, пока за безупречное поведение его не переведут на условно-досрочное. Зачем своего гноить? Он же не Ходорковский.
Материал: Леонид Млечин
