В пучине книжного потопа свои гольфстримы, рифы и мели. Книжные развалы ярки и манящи; обложки книг легко можно спутать с парадом постеров — тот же спектр красок, те же свирепые рожи; слепящий глянец упаковок и убойные заголовки с преобладанием психоделических, физиологических и криминальных мотивов. На потенциального покупателя смотрят чудовища, монстры, хищники и тонны человеческого разоблаченного мяса. Это и есть антураж бульвара. Прикормленный читатель давно проложил сюда тропу, а новичка быстро возьмут в оборот. Потому что бизнес!
Десантник ошибается только раз
Боже милостивый, ручной гранатомёт! До танковой атаки мы уже точно не доживем...
Он зажмурился и хотел было заслонить дочь, но та вдруг истерично вскрикнула, укусила его за руку и вскочила на ноги.
— Мама!
Тотчас ярко-синяя вспышка ослепила Сергея, мощный взрыв вдавил в землю. Оглушительный треск еще стоял в ушах, а на его руки упала бездыханная Надя. Вернее то, что осталось от его обезумевшей дочери...
Цитата — прямо с обложки. Авторы — мои знакомые, их двое, хотя псевдоним один.
Этот тандем распался сразу же после написания книги; почему — узнаете позже. Тот, кто остался, адаптировался, и пишет уже четвертый роман. Поэтому вести меня на кухню кормящего его издательства наотрез отказался. Я его понимаю: у него жена и трое детей, семью надо обеспечивать. А подобная беллетристика, что ни говори, верный хлеб на ближайшее время. Далеко тут не загадывают.
Кстати, роман писался большей частью при мне, вернее — первоисточник, который после был переработан до неузнаваемости.
Я даже невольно соучаствовал — подкинул название более философское, что ли, оказавшееся, увы, не рыночным (речь в романе идет ни больше ни меньше о библейских временах — криминальная история древней рукописи, не вошедшей в евангельские каноны), подарил автору кое-какие подробности об исторических реалиях, издевался, язвил, но что-то вычитывал и правил. Мне было интересно, потому что ново и занятно. Каюсь, грешен. Зато о многом я уже могу судить со знанием дела.
Вся книга придумана, высосана из пальца, сконструирована от начала до конца.
Кто пишет бульварные романы?
Это очевидно: желающие подзаработать.
Обычно это студенты гуманитарных вузов — журналисты, филологи, историки, философы.
Следом идут женщины (ассоциация с домашним вязанием, многие вполне искусно плетут любовные кружева и быстро входят во вкус).
Идём на повышение и выходим на компетентных лиц из компетентных органов — бывших и практикующих следователей, прокуроров, адвокатов, сотрудников спецслужб и охранных структур... Тут, безусловно, имена: от Николая Леонова и Александры Марининой до скандально знаменитого Виктора Суворова.
Романисты на досуге, то есть не оставившие своей основной работы, укрываются за псевдонимами.
Мемуаристы, напротив, выставляют свои имена как проверенную торговую марку. Тут все индивидуально: хозяин-барин в данном случае — автор, а не издатель. «Акулы» могут сами диктовать условия, им издатель не указ, тут уже не он кормит их, а они — его.
Паритет достигнут.
Отставники и пенсионеры с навыком письма находят в сочинительстве прекрасную отдушину, женщины на сносях — чудодейственное успокоительное средство, студенты — существенный приработок. Всё — средство к существованию в широком понимании слова.
Так кажется поначалу. Дальше — по-разному. Про подводные коварные течения я не зря обмолвился. Они есть, и их немало...
Продолжение следует
Сергей Парамонов
