В Фонде славянской письменности и культуры открылась выставка Павла Рыженко «От Вече к Престолу». 12 крупноформатных полотен посвящены истории Руси и православия. Пересвет и Ослябя, Иван Грозный и Федор Иоаннович, император Константин Великий и князь Мстислав предстают на картинах художника не просто историческими фигурами, но — олицетворениями духовного подвига.
По отношению к предыдущей экспозиции работ живописца — «Исход великой Империи» — новый проект является «приквелом»: рассказ о трагическом конце русской монархии сменился историей о ее формировании. Следовательно, интонация тоже иная: вместо горечи поражения — торжество победы; вместо скорби об утрате веры — радость ее обретения (отсюда и сюжет с Константином — первым христианским императором Европы). Батальные сцены, портреты правителей и святых наполнены светлой героикой.
Сюжеты Павла Рыженко лишены полутонов — даже такие неоднозначные личности, как опричник Малюта Скуратов, трактованы автором безусловно положительно, в патриотическом ключе. И это принципиально отличает живопись Рыженко, внешне продолжающую традиции русского реализма, от искусства передвижников, которые, напротив, акцентировали моральную противоречивость исторических фигур (вспомним образ Петра I в «Утре стрелецкой казни» Сурикова и Ивана Грозного на картине Репина).
Не стилистически, но идеологически творчество Рыженко уходит корнями в искусство куда более древнее — религиозное. Сохраняя свободу штриха, порой допуская импрессионистическую «эскизность» пейзажных деталей, художник представляет своих героев как иконописец. Недаром так часто на его полотнах мы видим изображения людей, причисленных к лику святых, — от Константина до Николая II, и их образы каноничны не по форме, но по духу.
Свои сюжеты Рыженко воспринимает не как увлекательный рассказ и даже не как иллюстрации к школьному учебнику по истории (хотя детей водят в фонд на экскурсии регулярно), но как проповедь, красноречивость которой обусловлена значимостью самого посыла. Это, однако, не мешает ему тщательно продумывать «оформление» мысли: от композиции и колорита самих картин до дизайна рам. Последнее заслуживает особого внимания.
Так, багет полотна «Победа Пересвета» имитирует связанные друг с другом копья, холст «Ослябя» обрамлен широкими деревянными панелями с орнаментальными вставками, созданными самим художником, причем само расположение этих вставок относительно центрального сюжета перекликается с житийными клеймами на иконах. Наконец, рама среднеформатной картины «Молитва Пересвета» стилизована под каменный проем в церкви, а узоры резьбы повторяют барельефы храма Покрова на Нерли.
В творчестве Рыженко подчас парадоксально соединяется религиозное и светское начало; степенный рассказ о «делах давно минувших дней» у него оборачивается страстным патриотическим воззванием. Можно разделять или отвергать монархические убеждения автора, соглашаться или дискутировать с его трактовкой русской истории, — художник сознательно провоцирует зрителя на неравнодушную реакцию, — но нельзя не отметить силу искренности, которая чувствуется практически во всем, что создал за свою, увы, недолгую жизнь калужский мастер.
Сергей Уваров
