Третьяковская галерея представила в Медиацентре «Зарядья» выставку «Изображая Россию». И для музея, и для парка это первый такой эксперимент, поэтому вполне логично, что тема была выбрана беспроигрышная и очевидная в контексте места: пейзажи русских художников XIX–XX веков. Однако кураторы проекта смогли предложить неожиданные повороты классического сюжета.
55 произведений живописи — от небольших полотен до холстов во всю стену — разместились на нижнем (цокольном) этаже Медиацентра. Открывает экспозицию работа с символичным названием — «Зарядье» (1980). Евсей Моисеенко, продолжая традиции Аристарха Лентулова, сложил мозаичный портрет центра Москвы из множества маковок церквей, «набегающих» друг на друга крыш домов. В пестром многоголосии линий кремлевские башни и стены почти теряются, но формируют «каркас» композиции.
В 1980-м основную часть Зарядья занимала гостиница «Россия». Но на картине ее нет. Художник воспевает образ старой Москвы, и работа обретает вневременной смысл, а заодно и напоминает туристам и горожанам об исторической значимости места.
Образ Кремля становится одним из лейтмотивов выставки, но каждый раз он воплощается по-разному. Вот, например, «Вид на Кремль в ненастную погоду» Алексея Саврасова (1851). Белокаменные палаты под грозовыми тучами — на заднем плане, а на переднем — заросшая набережная с приземистой деревянной лачугой и вышедшей по воду селянкой. Сложно поверить, что за полтора века город так изменился — именно это и поражает в малоизвестной работе автора «Грачей».
Еще острее контраст прошлого и настоящего — в ведуте Федора Алексеева «Боярская площадка, или Постельное крыльцо и храм Спаса за Золотой решеткой в Московском Кремле» (1800-е). Хронологически самое раннее полотно в экспозиции демонстрирует здания, вовсе не сохранившиеся: в 1840-е годы на этом месте вырос Большой Кремлевский дворец. Историческая ценность есть и у работы Николая Гриценко «Московский Кремль. Иллюминация» (1896). Показывая, как в Москве отмечали коронацию последнего императора, зять Павла Третьякова создал образец импрессионизма, восхищающий экспрессией цвета.
Зрителю, осмотревшему первый зал экспозиции, может показаться, что и дальше тема Первопрестольной будет доминировать. Но продолжение маршрута позволяет убедиться в обратном: концепцию можно охарактеризовать фразой «От Москвы до самых до окраин». Здесь и морские панорамы (увы, не Айвазовского), и среднерусские (ура! Левитана), и залитый южным солнцем «Пейзаж с козами» Наталии Гончаровой (1908), и целая галерея северных видов в исполнении Александра Борисова.
К слову, под его работы выделен отдельный отсек: художник и исследователь Русского Севера сегодня малоизвестен, но Третьяковка явно намерена вывести его из тени, положившись на вкус своего основателя. Павел Михайлович лично приобрел представленные картины в 1897–1898 годах у автора. В числе этих покупок было и самое крупное полотно нынешней экспозиции — «В области вечного льда. Лето» (1897). Оно демонстрируется впервые с 1934 года.
Однако, если говорить о художественном, а не этнографическом содержании, более интересной представляется работа «В стране полуночного солнца» (1928) еще одного исследователя Заполярья — Митрофана Берингова. Выполненная в технике пуантилизма, строго геометричная композиция вдруг наполняется метафизическим «звучанием» — чуть ли не в духе мистицизма второй половины века (можно вспомнить «Небесное явление над Иерусалимом» Дмитрия Плавинского).
Путешествие по России оказывается и путешествием по эпохам, стилям отечественной живописи. Импрессионизм Коровина и «сезаннизм» Куприна, ярмарочный лубок Кустодиева и «суровый стиль» Нисского... Не претендуя на всеохватность, выставка тем не менее намечает ключевые точки маршрута, «прогулка» по которому позволит лучше понять как наше искусство, так и нашу страну
Сергей Уваров
Источник
