Новый тренд на рынке труда: впервые за двадцать с лишним лет высшее образование перестало быть конкурентным преимуществом молодежи при устройстве на работу. Работодателей перестали интересовать дипломы соискателей. Главным стал опыт работы, а также «полезные связи». И молодежь быстро решила, что теперь долго учиться не нужно. Это показало свежее исследование РАНХиГС. «Огонек» разбирался, почему вдруг обесценилось высшее образование.
Лишь третья часть молодых людей считает качественное высшее образование важнейшим фактором при устройстве на работу (33 процента юношей и 34 процента девушек). Гораздо большее значение, по их мнению, имеют опыт работы, готовность много трудиться и нужные связи. Это показало исследование Центра экономики непрерывного образования Института прикладных экономических исследований РАНХиГС (ЦЭНО ИПЭИ РАНХиГС) «Трудоустройство молодежи: опыт работы или хорошее образование». С 2015 года ЦЭНО был запущен мониторинг трудоустройства молодежи, в котором изучаются приоритеты молодых людей в возрасте от 18 до 30 лет (были опрошены более 1830 человек) при устройстве на работу в Ивановской, Свердловской и Новосибирской областях. И вот не очень ожидаемый результат: высшее образование перестало быть основным конкурентным преимуществом на рынке труда.
Из семи крупных сфер занятости — промышленность, бюджетная сфера, услуги, госуправление, правоохранительные структуры, финансы и информационные технологии — последняя больше всего заставляет задуматься. Здесь более половины (56,1 процента) молодых людей считают, что высшее образование вовсе не обязательно для получения перспективной работы. Хотя именно в этой сфере самая высокая доля молодых работников с университетскими дипломами. В то же время высшее образование в большей степени важно для тех, кто работает в области финансов (почти 70 процентов), госуправления (66,5) и правоохранительных структурах (65,1 процента).
Молодежь не хочет учиться? Нет, напротив. Речь о том, что далеко не все полученные в вузе знания находят применение в работе. А стало быть чего мучиться? Больше всего довольны своим образованием те, кто занят в силовых структурах (88,5), госуправлении (81,3) и строительстве (80,4 процента). А не хватает университетских знаний преподавателям (48,4), творческим работникам (47,4) и ученым (60 процентов). Словом, все в порядке там, где требуется четкое исполнение приказов начальства. Где требуется самостоятельное мышление, там проблемы. Не таков ли портрет нашей сегодняшней экономики?
Социологи, кстати, давно заметили снижение ценности высшего образования — где-то после 2010 года. По данным ФОМ, в июльском замере этого года на вопрос «Согласны ли вы или нет с тем, что высшее образование обеспечивает человеку успешную карьеру и облегчает достижение жизненных целей?» положительных ответов стало на 18 процентов меньше, чем в 2008 году — 58 против 76 процентов. И почти зеркально — на 20 процентов — выросла доля отрицательных ответов — с 19 до 39 процентов.
Бум кончился?
Во второй половине 90-х годов, после нескольких лет спада, в нашей стране начался бум высшего образования. Спрос на вузовские дипломы нарастал как снежный ком. В 2000 году практически все выпускники школ поступали в вузы. Через два года число первокурсников на 200 тысяч превышало число выпускников школ. Заговорили о феномене всеобщего высшего, с ним же связывали надежды на экономический прорыв. В те же годы начался кризис нашего среднего профессионального образования (СПО). Университетский диплом стал главным приоритетом на рынке труда. Двинувшая вперед после долгого застоя экономика породила взрывной спрос на образование. Общее количество вузов увеличилось с 762 в 1995 году до 1134 в 2008 году. А число студентов за те же годы выросло с 1752,6 до 3457,2 тысячи человек. А вот после кризиса 2008 года число вузов стало сокращаться, да и армия студентов тоже. Похоже, есть прямая зависимость между ростом экономики и потребностью в квалифицированных кадрах.
В конце 90-х, кстати, появилось несметное число частных вузов, а госуниверситеты начали принимать студентов на платное обучение. Причем частные вузы в начале нулевых давали знания, которые нельзя было получить в госвузах, особенно в сфере современного бухучета, менеджмента и юриспруденции. Неповоротливая машина государственного образования явно проигрывала быстро сориентировавшемуся в требованиях зарождающегося рынка частному сектору.
К середине нулевых годов государственные вузы перестроились, обновили учебные программы и преподавательский состав. На рынке труда сложилась дифференциация вузов по востребованности выпускников: очень хорошие, средние и слабые. Потом такое разделение было подтверждено рейтингами вузов. Лучшие абитуриенты, естественно, хотели учиться в топовых вузах: их диплом был гарантией хорошего трудоустройства и будущей карьеры (это прямо подтверждают социсследования. На вопрос: «Зачем вам диплом?» основной ответ: «Возможность получить хорошую работу и сделать карьеру»). А частные вузы постепенно теряли свое преимущество в подготовке кадров. Лучшие из них сосредоточились на дополнительном образовании, и если и конкурируют с государственными, то лишь по цене платного обучения. А худшие превратились в конторы по сбору средств, где за деньги выписывали дипломы всем желающим. Сейчас таких почти не осталось.
Татьяна Клячко, директор ЦЭНО ИПЭИ РАНХиГС, говорит: «Сегодня 89 процентов родителей по-прежнему хотят, чтобы дети получили высшее образование. Но те все больше стремятся в колледжи (о растущем спросе на среднее образование см. "Огонек" № 15 за 2019 год.— "О"). Родители соглашаются, но при этом все-таки имеют в виду дальнейшее продолжение образования в высшем учебном заведении. Но фактически лишь примерно 20 процентов выпускников СПО сразу после окончания обучения в колледже поступают в вузы, при этом до 50 процентов считают, что все же получить высшее образование желательно. Но, как правило, выпускники организаций СПО идут учиться либо на вечернем, либо заочно. А другая половина считает, что высшее образование им не нужно. Однако поскольку большинство родителей считают диплом о высшем образовании социальной нормой, они давят на детей, подталкивая их поступать в вузы. В то же время работодатели требуют от соискателей определенных культурных навыков, которые система СПО дает значительно меньше, чем вузы. И для многих работодателей высокая доля дипломированных сотрудников — все еще вопрос престижа. Но уже заметно, что потребность в дипломах у работодателей снижается».
И вот, похоже, мы наблюдаем эти изменения. Начиная с 2015 года интерес работодателей к новоиспеченным выпускникам вузов явно снижается. По данным доклада НИУ ВШЭ «Российская молодежь: образование и наука» (2018 год), доля предприятий, нанимавших на работу университетских выпускников, сократилась за последние 10 лет: в строительстве с 70 до 43 процентов, в торговле — с 53 до 38 процентов, в промышленности — с 73 до 62 процентов. Выпускникам не хватает практических навыков — об этом говорит уже 91 процент работодателей. Поэтому на рынке труда возник сегодня новый тренд: опыт работы важнее диплома. А учитывая то, что наша экономика застряла в стагнации и «хорошей работы» мало, одним из важнейших факторов при трудоустройстве становятся полезные связи. Особенно это касается тех, кто ищет работу в силовых структурах (результаты исследования РАНХиГС).
Ценность диплома, показывает исследование, снижается с возрастом респондента, отмечается в исследовании РАНХиГС. Больше всего надежд на карьерный рост благодаря хорошему образованию у 22-летних, только что окончивших бакалавриат (44,35 процента из них считают, что диплом обеспечит им преимущества на рынке труда, к 30 годам таких остается только 34,3 процента).
У скептиков возник и новый резон: зачем учиться, если все есть в Сети? Татьяна Клячко говорит, что «теперешняя молодежь с детства приучена получать любую необходимую информацию в интернете. Они умеют это делать лучше, чем их родители. Новое поколение живет в виртуальном мире, и, когда нужно получить новые знания, они способны это эффективно организовать через социальные сети, подключая друзей и знакомых».
Слишком много дипломов
Кадровые агентства новый тренд подтверждают. Ирина Святицкая, руководитель молодежного направления HeadHunter, говорит: «Действительно, мы отмечаем снижение важности и ценности высшего образования. Это актуально как для молодежи, так и для компаний-работодателей. Последних все чаще вообще интересует только опыт работы кандидатов за последние 3–5 лет и набор навыков, так называемый skill set. Возможно потому, что сейчас высшее образование стало массовым, а у выпускников недостаточно профессиональных навыков. Причем новые навыки или узкоспециальные знания, как правило, хорошо ценятся на рынке. Но соискатели получают их не в вузе. Например, раньше считалось, что программист должен обязательно окончить технический вуз. Но за последние годы число вакансий блокчейн-разработчиков увеличилось в 4500 раз. Вузы не успевают готовить новые кадры для рынка. Поэтому молодые люди сами идут учиться на курсы и получают необходимые навыки».
Вырос спрос на блокчейн-специалистов? Да пожалуйста, курсов по блокчейну сколько угодно. 72 часа занятий в рамках дополнительного образования — и вперед. Есть курсы даже для школьников. Так зачем четыре года мучить свою голову, забивая ее историей и философией с психологией? Молодежь нетерпелива, и, если есть возможность что-то получить побыстрее, она это получит.
Среди молодых соискателей, говорят представители кадровых агентств, очень многие считают, что университетский диплом не поможет сделать хорошую карьеру (при этом часто ссылаются на Билла Гейтса или Марка Цукерберга, создавших многомиллиардный бизнес без профильного образования). И цвет диплома, как и оценки в нем, для большинства работодателей сегодня не важны. Разве что «красный» диплом свидетельствует о стремлении человека все делать на «отлично». В целом молодежь убеждена: чтобы быть востребованным на рынке труда, надо совершенствоваться самостоятельно (конечно, речь не идет о медицинской сфере, где без «корочек» к пациентам просто не допустят).
Представитель Superjob Сергей Светоченко рассказал, что несколько месяцев назад компания вообще исключила графу «Образование» из формы заявок работодателей. «Получить диплом о высшем образовании сегодня может любой человек без особого труда,— говорит Сергей Светоченко.— Слишком много людей приходят к нам с дипломами. Но их подготовка не соответствует требованиям рынка труда. В вуз они нередко поступают по настоянию родителей, а сами толком не знают, где и кем хотели бы работать. А работодатели жалуются, что у выпускников вузов нет практических навыков, и приходится обучать их профессии с нуля».
Никто, правда, не отрицает: все-таки дипломы вузов из списка топ-20 для работодателей что-то значат. По крайней мере, такие дипломы подтверждают, что человек хорошо учился в школе, получил высокие баллы ЕГЭ, поступил в престижный вуз, выдержав высокий конкурс, и освоил сложные учебные программы. Но не более того.
Шашечки или ехать?
Быть может, падение престижа высшего образования — мировая тенденция? Известно же, что на Западе, например, нет такого ажиотажа вокруг высшего образования, который мы еще недавно наблюдали в отечестве. Бум на высшее — черта развивающихся стран. Но все же в Европе и Штатах университеты не закрываются, напротив, их становится все больше. И число студентов растет. Что же, мы имеем дело с российским феноменом? Или выпали из когорты развивающихся стран, сделавших ставку на экономику знаний?
В прошлом номере «Огонька» академик Абел Аганбегян отмечал: «В России доля экономики знаний в ВВП — 14 процентов. Доля экономики знаний в валовом продукте Европы — 30 процентов, доля промышленности — 25 процентов. В США — 40 и 20 процентов». И у нас большие надежды на экономический рывок связывают с цифрой. Национальный проект «Цифровая экономика» предусматривает вложение 1,6 трлн рублей в «цифру» до 2024 года.
Раз деньги пошли, на рынке труда растет спрос на айтишников (напомним о рекордном показателе — число вакансий для специалистов по блокчейну одномоментно выросло в 4500 раз). Возникает парадокс: высшее образование не нужно, а блокчейн нужен. Дадим каждому свечному заводику по блокчейну? Крепнут опасения: мы в очередной раз подменяем реальные знания погоней за трендом. Многочисленные платные курсы, на которых штампуют айтишников, сегодня существуют чуть ли не при каждом вузе (за 72 часа, обещают клиентам, вы станете специалистом по блокчейну), но стоит напомнить, что еще 20 лет назад был такой же бешеный спрос на бухгалтеров, и их учили те же вузы и в такие же сроки.
Между тем есть и важный нюанс: в цифровую экономику надо вкладывать какое-то содержание, знание, кроме добычи криптовалюты или проведения финансовых операций мимо банка. Потребность в тех же блокчейн-технологиях возникла в постиндустриальных странах (США, Великобритания, Германия, Корея и Япония), потому что колоссально вырос объем знаний, создаваемых и используемых в экономике и жизни людей. У нас пока ничего такого не наблюдается. Зато бешеный спрос на модную профессию налицо!
В России есть действительно крупные корпорации, которым такие современные технологии необходимы (кроме блокчейна есть и много других). И они сами создают для себя новые технологии, очень тесно сотрудничают с ведущими вузами, и там на специальных факультетах или отделениях готовят студентов к работе на своих предприятиях. Но в силу монополизированности нашей экономики знания и технологии, которые создаются в этих корпорациях и которыми владеют их сотрудники, не становятся рыночным продуктом и не попадают в поле обмена и продажи информации. А для устройства на работу в эти компании нужны те самые «полезные связи», которые респонденты опроса РАНХиГС поставили на второе место по значимости.
В большинстве случаев, говорит экономист и профессор МГИМО Владимир Осипов, «образование и наука у нас оторваны от интересов бизнеса. Вроде бы и университеты, и бизнес хотят наладить взаимодействие в подготовке кадров. Бизнес в этом заинтересован, ему нужны свежие мозги. Но большинство предприятий не могут за это платить, они не зарабатывают столько, чтобы вкладываться в образование. И объяснить вузам, что им нужно, тоже не могут. Тем более что рабочие программы дисциплин должны строго соответствовать федеральным государственным образовательным стандартам (ФГОС), которые создают жесткие рамки в образовательном процессе и лишают возможности быстро вносить изменения в программы. Сами ФГОСы меняются, но тоже крайне медленно. Те вузы, в том числе МГИМО, ВШЭ, МГУ, которые сами определяют стандарт образования, оказываются более успешными на рынке, а их выпускники более востребованы работодателями. В постиндустриальных странах от административного контроля учебных программ давно отказались. А сами программы стали рыночным товаром, распространяемым на весь мир через сеть Интернет. У нас же вузы не могут решить за работодателей, какие специалисты им нужны. И продолжают давать фундаментальные знания, успешно подторговывая практическими умениями на платных курсах».
Что в итоге? Предприятия идут на рынок труда — а там кадры далеко не лучшие. Отсюда и рождается заблуждение, что вузы готовят не тех и не так, как нужно бизнесу. А значит, и у молодежи складывается впечатление, что высшее образование — это лишняя трата времени. И как-то совсем уж странно выглядит лозунг: «Добро пожаловать в экономику знаний!»
Александр Трушин
