На днях в Центре культуры и досуга «Академический» можно было увидеть такое свежее и энергичное театральное выступление, какого еще поискать в «больших» московских театрах. Спектакль под названием «Свидание с Москвой» давали артисты маленького «Театра на Академической» под руководством режиссера Станислава Циха. Этот театр — одна из любительских трупп, сложившихся в последние месяцы в рамках столичного проекта «Московское долголетие». Корреспондент «МК» побывал на представлении и убедился — это по-настоящему классно.
Чтобы найти ЦКиД «Академический» — иными словами, маленький районный дом культуры, — нужно либо добраться до трамвайного кольца «Черемушки», либо пройти несколько кварталов от станции метро «Академическая». 30 октября как раз выпал первый в этом сезоне серьезный снег, погода была настолько отвратительная, что на глазах садились даже батарейки в телефоне, не выдерживал навигатор. Но в этот раз он был и не нужен: все окрестные дворники, все мамы с колясками и собачники охотно показывали дорогу.
— А, это, наверное, там, куда только что много бабушек прошло! Во-о-н за тем домом!
Оставим «бабушек» на совести говорящих — и в смысле возраста, и в смысле пола в маленьком центре царило полное разнообразие. И совершенно дружеская атмосфера: собрались те, кто либо друг друга знал лично, либо пришел по приглашению. Помогали друг другу снимать пуховики и пальто (кто сказал, что москвичи несовременны? Шубы остались в прошлом, экология правит бал и в Белокаменной). Дамы причесывались и меняли сапожки на туфельки, пока их спутники привычно рыцарственно придерживали сумочки. Объятия, «сколько лет, сколько зим!», обмен мелкими подарками — вот они, великолепные навыки светского общения, которым мы, интернет-социопаты, никак не научимся. Все просто: иди и смотри. Собственно, за этим сюда все и собрались: кто смотреть, а кто играть. Сила места в том, что первые и вторые рядом и на одном уровне, а значит, на равных.
I
— Дорогие наши, проходите, пожалуйста, в зал, без вас не начнем! — вот еще одно преимущество таких маленьких театральных проектов: вместо обезличенного звонка — живой и радостный человек. Очень озабоченный: еще бы, это и есть режиссер Станислав Цих, создавший труппу. Пока что ему совершенно не до разговоров: нужно расставить всё и всех по местам, убедиться, что все исполнители в сборе, понять, что стульев хватает и фонограмма в порядке... Но вот наконец полная готовность — через пять минут все должно начаться. Гости — а это скорее гости, чем просто зрители, — рассаживаются. И даже несколько затихают, хотя перестать обмениваться новостями не так-то просто.
Театральные студии возникли в рамках «Московского долголетия» недавно, но еще самые первые фокус-группы показали, что очень многим москвичам «серебряного возраста» хочется выйти на подмостки. Просто потому, что мало кого в детстве и юности минует эта мечта — стать артистом. Но мало у кого такая карьера складывается: профессионалов в этом цехе мало, а на любительские театры у людей работающих и семейных никогда не хватает времени. Но есть ведь еще время, когда дети уже выросли! Почему бы не воплотить мечту именно сейчас?
По счастью, у Москвы сейчас достаточно ресурсов, чтобы помочь с этим: именно поэтому в «Московском долголетии» работают и театральные секции. Несмотря на то что они открылись только в этом сезоне, то есть в сентябре, туда уже записалось две тысячи человек, а всего студий несколько десятков. Занятия идут на базе досуговых и культурных центров, ТЦСО, общеобразовательных школ, театров и выставочных залов.
— Обычно главная проблема театральной студии — это помещение, — рассказывает Валентина Кузина, участница одной из таких секций. — Найти бесплатное или хотя бы недорогое — огромная проблема. В данном случае эта проблема отлично решается, да еще и остальные организационные вопросы можно поручить городу. Счастье, на самом деле, — можно заниматься именно тем, чем хочется, а не тащить на себе тяжелый груз организации.
Заметим, вторая столь же сложная проблема — коммуникативная: ведь нужно собрать людей и соединить их с режиссером, которому было бы интересно решать такую задачу. И эта задача тоже успешно решается в «Московском долголетии»: к услугам театральных студий — инфраструктура для оповещения и ресурсы для того, чтобы подрядить профессионала — художественного руководителя студии. А как известно, хотя бы один профессионал в такой труппе должен быть — иначе все распадется, не успев дать первых плодов...
II
Короткое приветственное слово Марины Черногорцевой, заведующей филиалом «Академический» управления соцзащиты ЮЗАО, как раз кстати для того, чтобы гости затихли, а за кулисами, как положено, сосредоточились. Она говорит: труппа создана совсем недавно. Добавляет: театральное направление пользуется успехом, попробовать себя на сцене хотят очень многие из приходящих в проект «Московское долголетие». Предупреждает: сразу после этого показа актеры едут выступать на конкурс, то есть предстоит еще вечерний спектакль. И резюмирует: поддержим же наших дорогих друзей! Тут разногласий нет — раздается смех, аплодисменты; многие зрители вынимают камеры и телефоны, готовясь снимать. Все свои.
Декораций — минимум: ряд белых экранов, играющих роль задника между сценой и кулисами. Костюмов тоже почти нет, нейтральные «белый верх — черный низ». Всё — в лицах, всё — в голосе актеров. Точнее, актрис: труппа пока что на 100% женская.
Одна за другой женщины выходят на сцену и читают стихи о Москве — разных времен и в разном стиле, на разных эмоциях. Оно так и задумано: ведь и люди на сцене все разные, каждая актриса со своим темпераментом. Кто-то лиричен, кто-то наполнен юмором, кто-то бодр и хочет заразить своей энергией весь зал. И потихоньку — с каждой минутой, и даже с каждым десятком секунд, — рыхлый изначально материал — разношерстные стихи и прозаические отрывки, посвященные Москве старой и современной, — срастается воедино, живет вместе с исполнительницами. Зал, в котором даже не погасили свет (потому что все равно огромные окна), без всякой темноты погружается в транс и отрешается от реальности...
Вообще, выбор материала для таких спектаклей — непростое дело. Во-первых, нужно найти такую пьесу (или написать ее), которая не просто устроит, а воодушевит труппу. Во-вторых, выбор осложняется тем, что пьеса должна соответствовать особенностям актеров: если в труппе одни Пьеро, глупо выбирать для постановки искрометную комедию. Все это зона ответственности режиссера, но не только его, а еще и самых активных артистов. Из них и формируется костяк труппы — те, кто с полным правом может назвать спектакль (и сам театр) своим.
Жанр спектакля при этом может быть совершенно произвольным — например, недавно в одном из районных учреждений Лианозова с огромным успехом прошел спектакль любительского театра «Новые амазонки» — довольно жесткая социально-гендерная антиутопия, которая собрала огромную аудиторию и была сыграна актрисами с огромным удовольствием. Главное — чтобы люди жили на сцене, а не читали роль, это подтвердит любой, кто хоть когда-то имел отношение к театру.
III
Спектакль развивается как хорошо смазанный механизм, из знакомых и полузнакомых цитат складывается единая и гармоничная лоскутная ткань. Конечно, с уклоном в ретро, но не только из-за возраста актрис — просто сейчас, если хочется признаться Москве в любви, без отсылок к прошлому, без ностальгии обычно не обойтись. Современный глобалистичный мегаполис настолько универсален, настолько обезличен по всему миру, что идентичность приходится черпать в середине ХХ века — так в Лондоне, так в Париже и Риме, так и в Москве. Вот и здесь: одна за другой мелькают мизансцены с зонтиками (привет, «Карнавальная ночь»!), потом «Московские окна» — где актрисы перевоплощаются в московские типажи 60–70-х годов, от дежурной метрополитена до мороженщицы. «Потому что до Зацепы водит мама два прицепа» — вот этот самый мир, по которому порой скучают даже те, кто его не застал, и рождается здесь в исполнении тех, кто детьми или в крайнем случае юными барышнями всё это видел.
Детские воспоминания — самые трогательные, самые чистые и эмоциональные. И поэтому то у одной, то у другой исполнительницы нет-нет да задрожит голос, а то и промелькнет слеза в уголке глаза (или это блестки грима? — все-таки театр…). А потом и смех, и все-таки счастье в голосе — ведь не только было, но и есть, как минимум внутри нас. И зал хлопает неутомимо и безудержно. Потому что это свои и потому что играют про свое, про наше, родное.
Ведь это старые Новые Черемушки, суперпрогрессивный квартал конца 1950-х годов, те самые «новые дома», про которые писал оперетту Дмитрий Шостакович и снимали бодрые «комсомольские» фильмы. Место, которое задумывалось как островок будущего коммунизма — для тех, кто честно работает и чисто мыслит, кто бесхитростен и щедр. Вот именно потому старая Москва и выбрана образцом. А не из-за возраста — кого он волнует, этот возраст...
— Стремление играть, быть на сцене заложено в большинстве из нас, — рассказывает арт-терапевт Анна Волкова. — Нахождение в центре внимания, причем внимания благожелательного, — это одновременно физиологическая мобилизация, то есть выброс адреналина, и удовольствие, то есть доза дофамина. Иными словами, сцена действительно стимулирует нас, причем чисто физиологически, без внешних стимуляторов. То есть это, кажется, как и любовь, сильнодействующий стимулятор, который при этом совершенно безвреден.
По словам Волковой, для представителей большинства психотипов «терапия театром» вполне благотворна и не имеет побочных эффектов. Исключение — люди с таким бешеным темпераментом, который влечет еще и склонность к другим типам стимуляции (случай Владимира Высоцкого, например). Но хорошая новость в том, что на любительском уровне таких угроз для актеров просто не существует: такое нервное напряжение, которым отличалась игра Высоцкого, присуще скорее профессиональному театру.
IV
— Здравствуйте! — говорит очень подтянутая и очень взрослая актриса (зал: «Привет!» — и хлопает еще пуще). — Меня зовут Зоя, и я занимаюсь спортом...
Зоя выводит за собой еще несколько женщин, которые, будто бы на физзарядке, говорят о своем. А точнее, опять об общем. Но тут уже не лирика: энергичное спортивное занятие располагает к чему-то более активному и современному. Сейчас это называется «стендап», а вообще-то анекдоты, юморески, сатира и фельетон. Каскадом полились шутки — частью, конечно, про здоровье и спорт в солидном возрасте, а куда ж без этого… Но и про общественное, наше общемосковское, тоже не забыли.
— Доктор, я на госпитализацию!
— Так ведь мест нет!
— Ну, я в коридоре...
— Все равно нет! У нас постельного белья мало...
— А у меня с собой... Мне бы хоть как на операцию!
— Ну... А у нас с лекарствами напряженка.
— А у меня тоже с собой!
— Что же с вами делать, давайте направление... О, так вам же не к нам, а к психиатру!
— Так психиатр мне сказал: только с таким диагнозом и можно ложиться в вашу больницу!
Дальше — больше: проходятся по пенсиям, ценам, по всему мыслимому и немыслимому. Прямым текстом, не менее жестко, чем в Интернете, и очень, очень современно. Кто сказал, что «старшее поколение умеет только смотреть Петросяна»? Возражу: они еще юных стендаперов научат! Если не остроте выражений, то умению посмеяться и над жизнью, и над собой и остаться при этом на позитиве.
При этом шутки — еще раз подчеркнем — не из тех, что были когда-то заучены в качестве анекдотов да с тех пор и рассказываются. Нет, совершенно нынешняя проблематика. Например, что делать, если взрослые дети не одобряют слишком активной жизни своих родителей («думали, у нас бабушка как бабушка, а она по танцам скачет!»). Отличная иллюстрация того, что юмор — не просто развлечение, он еще и инструмент осмысления реальности. В нетравмирующем ключе.
Откуда взять материал для юмористических номеров? В первую очередь, понятно, из Интернета. Шутки на злобу дня существуют сейчас в любых привычных форматах: от газетных колонок юмора, через форумы, сохранившиеся с 90-х годов прошлого века, до современных картинок-«мемасиков», которыми перебрасываются подростки. Впрочем, почему только подростки? Можно подумать, что люди более взрослые уже и смартфонов не имеют, и к Интернету непривычны... Пустяки: нынешние пенсионеры — это среди прочих те, кто работал на компьютерах, когда о них еще никто ничего не знал. И соответственно пионеры Интернета. А формат, в котором распространяются шутки, повторимся, дело наживное. Вот, скажем, театр — отличное место, чтобы посмеяться.
V
«Замоскворечье, Лужники, и Лихоборы, и Плющиха, Фили, Потылиха, Палиха...» — нараспев одна за другой читают актрисы стихотворение Дмитрия Сухарева, одно из самых лиричных, о Москве (а ведь есть и песня Никитиных на эти стихи, но решили не петь). «…Манеж, Воздвиженка, Арбат, Неопалимовский, Лубянка, Труба, Ваганьково, Таганка, Охотный Ряд, Нескучный сад!..»
Поклоны — по своему значению этот завершающий любую постановку жест равен, наверное, всему остальному спектаклю. Потому что это кульминация, это красивый многоэтажный торт с той самой вишенкой — это тот самый момент, когда все вместе на одной сцене, и внимание всех в зале максимально, и энергия, растворенная в воздухе, зашкаливает. Если поклоны таковы — значит, спектакль получился, удался. Ведь театр в эру кино, ТВ и Интернета незаменим только потому, что это искусство передачи друг другу какой-то не слишком понятной, но очень ощутимой энергии. От актеров зрителям и непременно наоборот.
«Окликни улицы Москвы, и тихо скрипнет мостовинка, и не москвичка — московитка поставит ведра на мостки» — названия старомосковских местностей, уже почти похороненные современными жилыми комплексами и советскими проспектами, настолько вкусно произносятся актрисами, что видно — вот ради этого все и делается. Ради того, чтобы вот так, проговаривая, пережить, испытать это единство всех почти девяти столетий нашего города. И вплетенность в эту историю своих личных судеб и биографий.
В аплодисментах купаются долго — друзья и знакомые, просто зрители не хотят отпускать артистов. Но вообще-то пора: осталось полтора часа до следующего показа и во двор уже заезжает автобус. И вот труппа спешно одевается, а их друзья-зрители остаются на чай — ведь расставаться после такого вечера совершенно не хочется. Опять же — то, чего очевидно не хватает нынешним профессиональным театрам. То, за чем стоит идти в театры любительские — что актером, что зрителем.
— Такие малые театры, студии — это действительно и более свободно, и более искренне, чем профессиональная сцена, — говорит Станислав Цих на прощанье. — Это и неудивительно: в больших театрах совершенно невозможно вот так жить на сцене в свое удовольствие. Если профессиональный театр ориентирован на «высшие достижения», то здесь цель совершенно другая — дать немножко счастья и себе на сцене, и людям в зале. Кажется, совершенно неамбициозная задача. А получается, что всем хорошо.
Действительно, сила таких любительских театральных студий как раз в том, что им безразлична и экономика, и идеология. Как раз те два соображения, что не дают по-настоящему свободно дышать профессионалам: ведь любому режиссеру «взрослого» театра нужно зарабатывать и не хочется неприятностей из-за «неправильных» мыслей и жестов. А такие спектакли и студии, находящиеся «ниже уровня травы», к счастью, пользуются полной свободой. И переоценить эту свободу абсолютно невозможно — ее можно лишь испытать на себе. Или позавидовать тем, у кого она есть. Кстати, в «Театре на Академической» очень ждут новых актеров, особенно мужчин.
Антон Размахнин
