Имитация грязного подземного перехода и картина из пепла, фильм про мусорные свалки и боксерская груша в виде женского торса... Оперный провокатор Дмитрий Черняков, в этом году приглашенный курировать основной проект VIII Московской международной биеннале, пытается эпатировать зрителей и в музейном пространстве. Но главным шоком для столичной арт-общественности стали отнюдь не художественные высказывания.
Месяц назад в Сети появилось открытое письмо художников – участников прошлой VII Московской биеннале, посвященное взаимодействию с ее руководством. Среди прочего авторы указывали на «возмутительное поведение» и, обращаясь к коллегам, советовали не принимать участия в новой выставке. Неделю спустя было опубликовано еще одно схожее воззвание — на этот раз от сторонних художников, искусствоведов и кураторов. Звучали даже призывы к публике и прессе бойкотировать биеннале-2019, но получилось скорее наоборот: дрязги в арт-мире только подогрели внимание к проекту. Вопрос в том, насколько художественная составляющая выставки заслуживает этого внимания.
Призрак оперы
Как и в 2017 году, площадку для экспозиции предоставила Третьяковка. Однако если VII биеннале была развернута в соседстве с постоянной экспозицией XX века и непосредственно перетекала в нее, то под нынешнюю галерея выделила новоприобретенное Западное крыло здания на Крымском Валу. Это второй после выставки «Свободный полет» крупный проект в бывшем помещении ЦДХ. Соответственно, вместо узкого прохода-лабиринта теперь огромный свободный зал, экспонаты в котором можно смотреть в любом порядке.
Выиграли ли от этого сами произведения искусства? Отчасти. Каждый визуальный образ здесь дышит привольно, солирует, а если и образует дуэт с соседом по экспозиции, то намеренный. Идея таких диалогов — в основе кураторской концепции Дмитрия Чернякова. Например, два полотна Георга Базелица из коллекции венской Альбертины размещены напротив инсталляции Андрея Кузькина «Молельщики и Герои». Множество хлебных фигурок верующих в молитвенных позах, каждая на своей полочке, оказываются перед экспрессивными ростовыми портретами, растворяющимися в пятнах и потеках.
«Дружат» и абстракции Германа Нитча и Натальи Ситниковой. Впрочем, ничего оригинального в сопоставлениях нет — любая кураторская концепция строится на формировании связей между работами. А наполнить экспозицию какой-то внятной драматургией, театральностью или тем более оперностью Черняков, вопреки ожиданиям, не смог. У Юко Хасегавы, курировавшей прошлую биеннале, месседж был ярче, а отбор — более сфокусированным.
Взять искусство из Вены
Одна из главных особенностей Московской биеннале – 2019 — союз с музеем Альбертина, одной из ведущих австрийских арт-институций. Из Вены приехали 11 работ европейских классиков XX–XXI веков. Помимо упомянутых выше Базелица и Нитча, это Мария Лассниг, Нео Раух и даже Герхард Рихтер, один из самых дорогих художников в мире. Его фирменная абстракция (хотя, пожалуй, менее впечатляющая, чем были на выставке фонда Louis Vuitton в ГМИИ имени Пушкина) размещена в отдельном мини-павильоне и дополнена аудиорядом: Вариациями для фортепиано Op.27 Антона Веберна. Всё вместе — живопись, архитектура и музыка — создают сакральное ощущение.
Участие таких тяжеловесов в выставке, безусловно, хорошая приманка для публики. Но как это сочетается с самой идеей биеннале, не говоря уже о концепции конкретного проекта, — вопрос. То же справедливо и для участия Альбертины в целом. Ведь предполагается, что любая биеннале должна аккумулировать новейшие работы, подготовленные странами или отдельными художниками для конкретной экспозиции или хотя бы идеально вписывающиеся в нее тематически. Например, в 2017 году Юко Хасегава удалось убедить Мэтью Барни показать несколько работ из серии «Космическая охота», которые в итоге вошли в проект Redoubt, обнародованный только в этом году.
Получается, тогда это был настоящий эксклюзив, к тому же идеально подходящий к концепции «Заоблачных лесов». В этом году обоснование участия Альбертины и работ международных звезд из ее коллекции шито белыми нитками. Да и новинок таких нет. Например, та же абстракция Рихтера датирована 1986 годом.
Заблудиться в трех павильонах
Основной проект озаглавлен «Ориентирование на местности». Под местностью, видимо, понимается зал Третьяковки, а прокладывать маршрут предстоит между инсталляциями и небольшими павильончиками, выстроенными архитектором Сергеем Чобаном. Но хотя объектов и относительно немного — в разы меньше, чем в «Заоблачных лесах» прошлой биеннале, заблудиться немудрено: явного пути здесь нет, идешь куда глаза глядят, снова натыкаешься на уже увиденные экспонаты, которые, в общем-то, мало что объединяет.
Пожалуй, единственный прослеживающийся лейтмотив — обращение к больным темам современного общества. Саудовская художница Халла бинт Кхалида сделала боксерскую грушу в виде женского торса — выразительный намек на семейное насилие; наш соотечественник Александр Бродский снял пение бомжей в подземном переходе (в темном коридоре-павильончике видео проецируется поверх груды смятых жестяных банок). Еще один российский автор Павел Отдельнов исследовал передвижения мусора из столицы на подмосковные полигоны: две картины с изображением могильников дополнены пугающими видеосъемками реальных объектов с квадрокоптера.
Но есть на выставке и экспонаты, никак не связанные с социальным контекстом. Написанная пеплом ладана картина китайца Чжана Хуана, панорама Ватикана на картоне с подтеками Валерия Кошлякова, довольно много абстракций, медитативная компьютерная анимация в зеркальном павильоне — работа дочери азербайджанского президента Лейлы Алиевой… Из этого всего внятного высказывания не складывается, хотя отдельные «фразы» сами по себе выразительны.
Сергей Уваров
