Журналист Даша Борисенко решается начать жизнь с нуля, вооружившись литературой по саморазвитию — каждый месяц она будет выбирать одну популярную книгу, неуклонно следовать ее советам и отчитываться о результатах. В первом выпуске Даша читает «Мой продуктивный год» Криса Бэйли, жалуется на судьбу, сомневается в продуктивности философии продуктивности и пытается строить планы на будущее.
Изумрудный Готэм
Я открываю глаза. Над моей головой — лампа-вентилятор с выключателем в виде мухомора. Вспоминаю, где я: это Питтсбург, штат Пенсильвания — родина Энди Уорхола и хоккейной команды «Пингвины», город, сыгравший Готэм в третьей части «Темного рыцаря». Я сажусь писать эту статью прямо на полу — стола и стула в комнате нет. Из коридора пахнет котом. Я назвала кота Сережей в честь любимого друга, потому что мои соседи не могли определиться с именем. В потолке на первом этаже нашего дома огромная дыра, иногда из нее падают камни. Еще месяц назад я не подозревала о том, что тут окажусь.
Месяц назад я танцевала в экзоскелете на фестивале Политехнического музея в парке Горького и праздновала выход свежего «Вестника Политеха»: на его обложке мое имя стоит рядом с гордым званием «креативный директор». На следующее утро я проснулась чудовищно подавленной. Это был день трагического урагана в Москве. В детстве тетя сказала мне, что, если бы я родилась в Америке, меня звали бы Дороти. И в согласии со своим тайным именем я решила наконец оставить холодный и грустный московский Канзас, где до тебя даже не долетают сообщения МЧС о предстоящей катастрофе, потому что между людьми и властью — пропасть, прикрытая бело-зеленой полосатой клеенкой. Чтобы быть поближе к реальному Канзасу, на следующий день, сидя в консерватории на фестивале музыки Штокхаузена, я купила билет на самолет. Через неделю я приземлилась в Нью-Йорке, а еще через день переместилась в американскую глубь, где и сижу до сих пор с твердым намерением изменить жизнь навсегда. Как именно — понятия не имею.
Месяц с небольшим назад я писала текст песни для одного детского телеканала. Когда об этом услышала моя подруга Маша, она тут же поинтересовалась, сколько творческой свободы мне дают. Потому что первая детская песня, которая пришла ей на ум, должна была начинаться так: «Мама, смотри, я еду без рук. Без особых планов на жизнь...» Это то, что сейчас происходит со мной. И шансов закончить это путешествие без зубов у меня не меньше, чем стать королевой двора.
Посреди этих тревожных мыслей меня настигло сообщение от главного редактора T&P: пришло время заняться идеей, которая занимает меня с весны, и завести регулярный блог о том, как я серьезно пытаюсь жить по книгам, которые учат жизни. Мое первое редакционное задание — бестселлер Криса Бэйли «Мой продуктивный год». В течение года автор книги пытался добиться высочайшей продуктивности в истории, пробуя самые разные методы ее достижения. Все это время он вел блог http://alifeofproductivity.com/, а в итоге написал книгу о своем опыте и составил для читателей простые задания для повышения их собственной продуктивности без нужды повторять этот долгий и муторный путь.
Я пытаюсь оценить исходные данные. Если брать за точку отсчета мой приезд сюда, то индикаторы моей продуктивности будут неутешительными. За три недели в городе я успела:
— поступить на отделение искусств местного комьюнити-колледжа (ПТУ) и отложить этот дерзкий дауншифтерский план хотя бы до следующего семестра;
— разыскать дорогущего нью-йоркского адвоката — специалиста по визам для творческой интеллигенции — и отложить продажу своей почки до того, как найду приличную работу;
— встретить милого парня с татуировками и розовыми волосами, согласиться поехать с ним на Ниагарский водопад на сборище реконструкторов Гражданской войны и в последний момент отказаться, чтобы не давать ему ложных надежд (самое непростое решение года).
Получается, в сухом остатке не произошло ничего. То, что за этими событиями стоит несколько ярких эмоциональных подъемов и десяток тяжелых приступов тревоги, влюбленность в питтсбургские бары с пинболом и пластиковые церкви, просыпания среди ночи в холодном поту и с виртуальной дырой в животе, мой первый урок вождения и первая поездка на каяке, самые смелые мечты и самые сильные страхи за последние 10 лет, мы не берем в расчет. Похоже, я предельно непродуктивна.
Моя (не)продуктивная жизни
Оценить последний 21 день своей жизни кажется недостаточным для полноценного диагноза, и я иду дальше. Ровно через три месяца мне 30. Сколько бы эксперты ни напирали на то, что за этой датой не стоит никаких реальных биологических и социальных перемен, я не знаю ни одного человека, для кого этот рубеж действительно ничего бы не значил. Конечно, я счастлива, что сейчас я в эпицентре культуры, где это — момент перехода от подросткового возраста к раннему постподростковому, а не от зрелого к предпенсионному, как его многие воспринимают в России. И все же соблазн подвести промежуточные итоги своей жизни слишком велик.
Вот индикаторы моей продуктивности за последние 29 лет и 9 месяцев:
• 2 раза заняла I место по Ростовской области в олимпиаде по литературе для школьников, 1 раз — II место, и 1 раз — III (но вот эта была коррумпированной, клянусь!), 1 раз — II место во Всероссийском конкурсе чтецов, 3 раза — II место в городской олимпиаде по математике;
• окончила школу с золотой медалью;
• поступила в РГГУ и переехала из Таганрога в Москву;
• окончила университет с красным дипломом;
• 1,5 года учебы за границей по стипендии (в общей сложности);
• сносно выучила 5 иностранных языков (не считая мертвых) и еще немножко иврит;
• 2 раза побывала главным редактором, 1 раз — шеф-редактором, 1 раз — креативным директором, 1 раз — приглашенным медиаконсультантом;
• съездила в 22 страны;
• 10 лет в различных серьезных отношениях (в общей сложности);
• 3 года психоаналитической психотерапии;
• 1 год и 10 месяцев назад научилась ездить на велосипеде. Иногда могу и без рук.
Во-первых, теперь меня серьезно расстраивает то, чего я не сделала за это время. То, что у меня нет семьи, детей и ипотеки, еще куда ни шло. Но я до сих пор не издала ни одного романа, сборника стихов или комикса, никогда не бывала в Азии или Австралии и так и не научилась водить яхту. Есть ли в моей жизни хоть доля смысла? Во-вторых, если бы я встретила в реальности человека, который описал бы себя ТАК, мне бы хотелось только схватить его за шкирку и хорошенько потрясти. Нет вещи на свете отвратительнее подобного достигаторства. Правда, Крис Бэйли тоже считает, что количественные показатели продуктивности — не очень:
Через месяц или два после начала проекта я понял ошибку, которую допустил при проектировании страницы «Статистика» на своем сайте. Эту же ошибку при оценке своей продуктивности делают многие. По существу я вернулся к мышлению индустриальной эпохи, когда продуктивность приравнивалась к количеству сделанного. Только отказавшись от этого образа мышления и сосредоточившись на том, как соотносятся мои результаты и намерения, мне в конечном итоге удалось добиться поразительного роста продуктивности.
Я думаю, что лучший способ измерить продуктивность — в конце дня задать себе очень простой вопрос: удалось ли мне сделать то, что я хотел? Если вы сделали то, что намеревались, а ваши цели при этом были реалистичными и осознанными, то, на мой взгляд, вы продуктивны.
СТРАНИЦА 34
Когда я бралась за книгу Бэйли, я как раз думала о мышлении, навязанном плановой экономикой. В университетском спецкурсе по литературе ГДР мы читали рассказ, где обычная семья проводит длинные выходные, связанные с каким-то государственным праздником, в дороге на море. Они садятся в свой разваливающийся «Траби» («Трабант» — восточнонемецкий аналог «Москвича» или «Жигулей») и очень долго едут куда-то к побережью, в итоге проводят там пару часов и отправляются назад, к рабочим будням. Все довольны: положенный отдых случился, галочка поставлена. Это абсурдное действие нельзя напрямую измерить количественными показателями, да и удовлетворение от продуктивных выходных у героев вроде бы есть. Они счастливы своим социалистическим счастьем, но выглядит со стороны все очень грустно. Может быть, в том, чтобы измерять свою жизнь чекпойнтами и буллетами, все же есть что-то трагическое? Моя собственная, описанная выше, выглядит очень пресной — я бы себе такой жизни не пожелала.
Я не верю в продуктивность
В прошлое воскресенье мы сидели с другом в ресторане местной IKEA (в этом новом спартанском быту мне нужна была хотя бы подушка), и я стала пересказывать ему книгу Бэйли. Сначала мы дружно возмутились первой главой, где автор рассказывает о неделе постоянной медитации. Бэйли называет себя солидным медитатором с большим опытом:
Еще до начала эксперимента в течение нескольких лет я ежедневно медитировал по 30 минут, каждую неделю посещал занятия по медитации и время от времени участвовал в специальных выездах за город, где вместе с другими по нескольку недель подряд жил в полном молчании, медитируя по пять-шесть часов в день.
СТРАНИЦА 32
И я, и мой собеседник относимся к медитации более чем серьезно и в своих «специальных выездах за город» проводили в медитации и по 13 часов в день. При этом то, с какой легкостью Бэйли объясняет читателям технику и смысл этого действия в духе «сел на стул, завел будильник, подышал, понаблюдал дыхание, чтобы потом встать и бить рекорды продуктивности», кажется мне сомнительным подходом для человека, который якобы посвятил этому серьезную часть своей жизни. Да, все мы не буддистские монахи, и все мы пользуемся адаптированными для западной культуры восточными практиками, но все же и у поп-буддизма должен быть какой-то лимит попсовости. Мой кредит доверия к человеку, который ни слова не говорит о том, что медитации стоит сперва обучиться и желательно делать это не по роликам в YouTube во избежание дурных последствий для психики, сразу подорван.
Но больше всего сомнений вызывает эксперимент Бэйли с лекциями TED. За неделю он посмотрел 296 штук, и потом его, конечно, позвали прочесть лекцию для TED о том, какой он непомерно продуктивный. При всем уважении к просветительским целям этой организации для человека с хорошим высшим образованием неделю пялиться на TED Talks — то же самое, что неделю жевать жвачку для мозга. Одна хорошая книга принесет куда больше пользы, чем тонны разрозненных фактов, годных только для пикапа в баре. Я уже затаскала эту метафору с баром, постоянно повторяя ее лет пять, но мой собеседник охотно подхватывает игру: «Ну что, детка, хочешь узнать кое-что потрясающее про КОСМОС?» Нет, Крис, хотелось бы избежать.
Я хочу поверить в продуктивность
Я разговариваю по телефону с С., московским культурным героем и нынешним резидентом Калифорнии. Мы не знакомы лично, но раз уж я вдруг оказалась в Америке, он согласился помочь мне сориентироваться. Он говорит: «Я понял, что ты умеешь. Но чего ты здесь хочешь?» Я мямлю в ответ. Я и сама хотела бы знать.
Конечно, за моим снобизмом и скепсисом скрывается надежда на то, что система Бэйли работает. Да, я совсем не мечтаю о том, чтобы называться богиней продуктивности. Как и любой человек, я хочу просто быть счастливее. И готова попробовать для этого самые разные способы.
Последние пару-тройку лет мне приходилось очень быстро взрослеть. Идеальные отношения рушились, амбициозные проекты разлетались в прах, приличные зарплаты сменялись фазами безденежья, и все это на фоне социальных, политических и климатических процессов, которые подсадили немало моих знакомых на антидепрессанты. На фоне всех этих перипетий мое прошлое путешествие по Америке, в эти новогодние каникулы, было даже чересчур идеальным: мы с другом объехали Восточное побережье от Нью-Йорка до Ки-Уэста, «самой южной точки континентальной части США» (хотя на самом деле это остров в океане), ночевали в придорожных мотелях и на рыбацких пирсах, я смотрела на вывернутое наизнанку звездное небо и понимала, что жизнь уже не будет прежней. Закончилось все тем, что моя двухчасовая пересадка в Стамбуле на обратном пути превратилась в четырехдневное турецкое пленение — аэропорт Ататюрк парализовало из-за снегопада. Это был лишний шанс обдумать свою судьбу, и, вернувшись в Москву, я отработала 10 дней переводчиком в лагере, где обучают медитации, проболела после этого еще месяц и к весне твердо решила перейти на фриланс.
Сейчас моя работа — это десяток самых разных работ, от копирайта для сайтов с увлажняющими кремами и перевода книги по психоанализу с немецкого до вот таких статей, как эта. Я не успеваю совершенно ничего. Затянувшийся джетлаг и припадки паники, семичасовая разница во времени и неспособность отказываться от новых предложений по работе превратили привычный дождь из ежедневных дедлайнов в метеоритный. В 6 утра мой телефон начинает разрываться от сообщений из Москвы, где рабочий день входит в полную силу. Я окончательно просыпаюсь в 10, пишу извиняющиеся письма, трачу два часа на то, чтобы привести мозги в порядок, и сажусь латать дыры и тушить горящие проекты. Получается отвратительно. Хотя за месяцы фриланса в Москве я научилась отлично балансировать между разными задачами, обзавелась личными и групповыми досками в Trello и даже аккуратно разложила по папкам все документы в Google Drive за последние лет семь (я страшно беспорядочная по природе, но тут уже жизнь заставила), здесь это все обнулилось. Я устала и не отказалась бы от настоящего отпуска. Но деньги нужны, проекты горят, а я привыкла выполнять однажды данные обещания. Можно ли что-то с этим сделать? Вся надежда на советы Криса Бэйли.
Каждый день я думаю о том, как было бы здорово прямо сейчас прилететь в Москву, включить свою лампу солнечного света для защиты от хандры, лечь на дорогущий ортопедический матрас, кредит за который я закрою только в следующем месяце, заснуть и спать-спать-спать в этой смурной и давно опостылевшей зоне комфорта. Каждый день мне пишут и звонят родные и друзья, которые как один убеждены, что я не сегодня так завтра получу «Оскар» или стану первой женщиной — президентом США. Этого не будет, и от всех этих «все будет ха-ра-шо» моя тревога только растет. Я переписываюсь с еще одним С., самым вдумчивым и тонким из тех, кого я встретила за последние несколько месяцев в Москве. Я отправляю ему фотографию своей улицы. С. пишет: «Выглядит грустно. Но здесь хуже». И в этот момент меня наконец отпускает.
Кажется, я преследую самые банальные цели: хочу найти интересную работу и осмысленные отношения, выделить время на рисование комиксов и походы в бассейн. Хочу поехать через две недели в Калифорнию и обнять троюродных брата и сестру, которых никогда не видела в реальности. Хочу получить права. И не повторять старых ошибок. Если для этого надо записывать по три важных дела на день и три важных дела на неделю, измерять пики своей продуктивности и составлять списки триггеров прокрастинации, как советует Крис Бэйли, — я готова. Если нужно прочитать все сборники полезных советов на свете — ладно, попробую.
Уже за полночь, и мой список важных дел на завтра выглядит так:
1. Встать до 10 утра;
2. Наконец купить свой кофе и перестать таскать его у соседей;
3. С 14:30 до 23:30 мыть посуду в пиццерии.
Да, завтра я буду посудомойкой. Потому что нет лучшего способа прочистить голову, чем физический труд. А еще потому, что все мои истории про «жизнь с нуля» — ни разу не шутка. This shit just got real.
Источник: special.theoryandpractice.ru
Дарья Борисенко
