В 1924 году состоялась выставка работ русских художников в Америке, которая преследовала цель ознакомить американское общество с ликом русского импрессионизма.
В Нью-Йорк отправили около тысячи работ. С художников требовали предоставить не случайные, залежавшиеся, непроданные и вернувшиеся с других выставок полотна, а лучшие работы, достойно выражающие индивидуальность каждого автора, представляющие наших импрессионистов с лучших сторон. Немало картин было написано специально для выставки.
После Нью-Йорка иконотека разделилась на две части и отправилась колесить по США двумя разными маршрутами. Какие-то работы ушли в частные коллекции американских любителей живописи и провинциальных магнатов, какие-то — попросту затерялись и испортились в дороге.
К организации относились не слишком серьёзно. Акция была разовой — никто из организаторов и не думал, что о выставке ещё вспомнят: в многотиражный каталог внесли лишь малую часть произведений, списков проданных картин никто не составлял, учёта не было ни в каком виде.
Однако о ней вспомнили. Спустя почти сто лет в Москве открылась выставка тех же самых картин. Правда, не всего набора, а только той части, которую удалось восстановить по старым фотографиям и перепискам художников.
Коллекцию представил Музей русского импрессионизма.
Музей русского импрессионизма — archi.ru
Музей выглядит как летающая тарелка, только что прилетевшая прямо из Нью-Йорка. Здание музея — бывший мукомольный склад в виде бочонка с прямоугольным параллелепипедом на крыше. Через время и пространство это странное внеземное сооружение доставило нам работы Кустодиева, Серова, Грабаря, Кончаловского и прочих, прочих, прочих.
Среди ярких пестроцветных пейзажей и ритмичных этюдов выделяется один портрет. Зритель, проходящий мимо, невольно задаётся вопросом:
«Откуда в музее импрессионизма это полотно?»
И действительно: в нём нет присущей импрессионизму динамики, нет «трепета жизни», но есть спокойствие, выраженное в сдержанных тонах, мягкие тени и множество символов, от которых веет работами художников Северного Возрождения.
«Юноша с монетой» — Владимир Гринберг
Портрет называется «Юноша с монетой». Художник — Владимир Гринберг.
На фоне быстрых, моментных работ пейзажистов «Юноша» серьёзен и даже суров.
Серьёзны и знаки, оставленные Гринбергом. Их сложно не заметить: если герой картины указывает пальцем, значит, зрителю дан намёк — тут, мол, есть кое-что важное — присмотрись и увидишь. Каждый видит разное.
Я вижу власть.
Раскрытая Библия, христианские чётки на столе, конечно, говорят о связи с Богом. В том же углу пространства сосредоточены все значимые элементы Божьего влияния: рот и ухо — те органы, которые напрямую относятся к Слову — дыханию жизни; штоф с жидкостью — чистота веры; ладья и ферзь — самые сильные фигуры на шахматной доске. Над всем в этом мире имеется власть, кроме Бога. Бог неподвластен никому.
Свиток и книги — символы мудрости и всезнания. Призма-куб с усечёнными гранями как знак науки, света и оптики — знание есть власть. Среди остальных предметов призме самое место: автор напоминает, что наука может существовать, не конфликтуя с верой в Бога.
На верхней полке стоят песочные часы — всегдашний символ времени, а время, как известно, имеет власть над всеми.
Помимо этого, Гринберг через полотно говорит о вещах более материальных: монета в руке юноши и почтовые весы — всегда деньги, торговля и влияние. Ведь всё-таки деньги — тоже власть.
«Менялы с женой» — Квентин Массейс
Эти символы создают парафраз картины Квентина Массейса, которая называется «Меняла с женой». Большинство атрибутов есть на обеих работах: Библия, чётки, сосуд с водой, весы, монеты, книги. Гринберг легко соединяет символизм ренессанса с позднероссийским мировоззрением — «Юношу» он написал в 1918 году!
Так кто же этот юноша? Юноша, перстом указывающий на монету — а если присмотреться, то сквозь неё, за занавесь на полке, в то место, которое спрятано от взора зрителя — кто он? Политик? Учёный? Масон? Меняла?
История прозаична. Она пишет нам, что на картине изображён певец Сергей Шилтов. Какой-то певец, всего лишь певец: не банкир и не дипломат.
Может быть, Гринберг хотел сказать, что искусство влияет на людей так же, как и золото, наука, религия, действия политиков. Перед вами, мол, певец — а рычагов влияния у него не меньше. Художник, опережая время, заявляет:
Искусство — не зеркало, отражающее реальность, а молот, формирующий её.
А может, правильный ответ спрятан за ширмой — на полке возле книг и чаши от весов, там, куда указывает палец. Но что там кроется, мы не узнаем никогда.
Василий Исаков
