Пандемия сильнее всего сказывается на детях: не видя за маской родительского лица, они перестают распознавать эмоции — маска обезличивает.
Когда младенцы учатся говорить, они считывают слова по губам. Если общение обрезается до вербального, ребёнок получает урон по эмоциональному интеллекту.
Другое дело, что этому подвержены все. Всеобщая потеря эмпатии может быть страшна только для конкретных людей — для тех, кто сохранил её как можно больше. В то же время другие, встречаясь с непониманием, так же беспечно и поверхностно на него реагируют, не замечая проблемы.
По сути, лицевые маски — следующий этап отдаления друг от друга. Первым шагом было распространение интернета: с ним люди легко отрываются от реальности.
Теперь лица закрыли даже те,
кто всё это время оставался рядом.
А ещё удалёнка.
Ни одни переговоры по видеосвязи не могут заменить личной встречи.
За одно очное занятие я узнал намного больше, чем за полгода собраний в «Зуме».
В разгар московских антиковидных ограничений даже стендапы проводили в видеочате: комики, для которых реакция — лучшая награда, выступали перед экраном, не видя улыбок и не слыша смеха. Можно представить, насколько им было неловко.
Пик бесчеловечности — заканчивать отношения на расстоянии.
Я знаю и таких, кому ничего не стоит написать и умалить важность момента до предела. На примере одной парочки: понимание ни к чёрту, отношения рушились, да и жили они в разных городах.
И вот он пишет слова расставания, пока она спит. Она проснётся и прочитает.
Это даже не звонок.
Это пустой, абсолютно мёртвый
текст, за которым нет ничего.
Просто буквы. Просто информация.
Решения принимаются так легко и механически, как будто бы есть возможность посмотреть результат и в случае чего откатить назад. Эта беззаботность часто считается нормой. Но откатить не получится.
Все наши решения будут иметь последствия.
Василий Исаков
