«Я в ужасе, — заявил в СИЗО «Лефортово» тайно арестованный экс-гендиректор издательства «Известия», политолог, профессор, д.п.н. Эраст Галумов. — Мне кажется, что все это происходит не со мной». Обвиненного по экономической статье писателя, издателя, редактора и публичного деятеля задержали как матерого преступника и бросили за решетку среди ночи. При этом главной задачей спецслужб, судя по всему, было сделать все возможное, чтобы об аресте Галумова никто не узнал и не поднял шума. Обозреватель «МК» обнаружила коллегу в одиночной камере во время проверки СИЗО в качестве члена ОНК.
Про арест Эраста Галумова первым сообщил «МК» еще в четверг. Но до конца в эту новость никто не верил или не хотел верить. Его сотрудники — Галумов сейчас издатель и главный редактор журналов «Мир и политика», «Москва–Пекин» — до сих пор считают, что он в командировке в Сочи...
Маленькая одиночная камера без телевизора и холодильника. На железном столе две книги и Библия, на железной полке куски черного хлеба. Эраста Галумова, который всегда источал обаяние и готов был всех заключать в свои объятия, выводят в коридор с руками за спину.
Удивительное дело — впервые за всю историю общественного контроля сотрудник СИЗО (его фамилия Иванов) сделал заявление, в соответствии с которым разговор членов ОНК с заключенным приравнивается к интервью и на него требуется разрешение следователя. Так он недвусмысленно дал понять: Галумов — особый арестант даже для «Лефортово», где содержатся экс-губернаторы и экс-генералы, террористы и серийные убийцы.
И все же беседа состоялась. Видно, что Эраст Галумов в шоке. Показывает на грудь:
— На фоне стресса спазмы, из-за чего не могу даже есть. Все дни был фактически на одном хлебе. Но это как раз нестрашно, наконец похудею, о чем давно мечтал. Страшно другое — все то, что со мной случилось.
— К вам применяли силу? Вас били? — уточняем мы.
— Ко мне в дом пришли в семь часов утра 13 февраля. Их было 15 человек. Скрутили, как преступника. Это было полной неожиданностью.
Тот же самый сотрудник по фамилии Иванов запрещает Галумову отвечать и заявляет членам ОНК, что они дестабилизируют обстановку. Галумов сбивается, пытается рассказать, как попал на «скорой» в больницу.
— В палате было оцепление, со мной рядом постоянно сидел сотрудник ФСБ. Покормили в тот день только вечером. А ночью суд. Судья (речь о судье Лефортовского райсуда Москвы Елене Галихановой. — МК.) рассмотрела вопрос об аресте за 15 минут. Я пытался рассказать про себя, пояснить, что дело старое и экономическое — мне вообще говорили, что оно давно закрыто, — и я сбегать никуда не собираюсь. Но оказалось, что все это для судьи не играет никакой роли. Никакой. Она арестовала меня на месяц. Той же ночью я оказался в камере «Лефортово».
Мне тяжело в камере находиться одному. Почему не полается сокамерник? Полный информационный вакуум, хотя я ведь еще даже не обвиняемый, а просто подозреваемый. Разве так относятся к людям, которые никем не признаны виновными?
Сотрудник несколько раз прерывал Галумова в процессе его монолога.
— У меня ужасное состояние. Вы что, не видите? Что вы за человек? Есть ли в вас хоть капля веры в Бога? — вопрошает у него Галумов. Это, правда, не возымело действия. И тот же сотрудник Николай Иванов заявит потом, что встреча со священником (не пришлым, а закрепленным за «Лефортово») возможна только с разрешения следователя.
— А родных ко мне пустят? — спрашивает у нас Галумов.
— Свидания разрешает только следователь.
— Может не пустить?
— Может.
— Но это же пытка!
— Про свидания с родными — увы, так написано в законе, — поясняем мы.
— Значит, закон закрепляет пытки. С этим нужно что-то делать. Как человек может быть в полном информационном вакууме? Ни родных, ни адвоката, никакой связи с внешним миром. Я и не знал, что такое происходит в системе. Наверное, Бог меня сюда направил, чтобы я это понял и постарался все изменить. Всю оставшуюся жизнь я посвящу этому.
— Если бы вы знали, сколько арестантов «Лефортово» так говорили.
— А я сделаю. У меня к самому СИЗО претензий нет. Особенно благодарен медикам, каждая встреча с ними как отдушина. Лечат меня, дают препараты, назначили диетпитание с учетом моих болезней — но, повторю, есть не могу из-за стресса. И сотрудники все внимательные, вежливые, на «вы», не было ни одного окрика. Это только сейчас (намекает на Иванова) возникло недоразумение. Видимо, нервничают, что вы прорвете информационную блокаду вокруг меня.
Вы знаете, что я доктор политических наук? Что я вхожу в состав Общественного совета Следственного комитета РФ? (Галумов дает понять, что вроде бы априори должно было бы свидетельствовать, что человек он приличный, без бандитского прошлого и всяких криминальных наклонностей в настоящем.) Но когда за тобой приходят, все это не играет никакой роли. То есть абсолютно за любым могут прийти.
— Вам что-то нужно сейчас в СИЗО?
— Да нет. Я ведь полковник запаса, охотник, рыбак, могу перенести любые условия. Убивает меня только несправедливость. А как вы тут поможете? Впрочем, я стал на воле писать книгу про криптовалюту, можно мне сюда пачку листов бумаги и ручку? Еще бы книги для чтения. Библиотекарь мне принесла книги Владимира Соловьева, а я его, скажем так, не очень хочу читать.
Почему засекречено дело издателя Эраста Галумова
Избрание меры пресечения для Эраста Галумова происходило за закрытыми дверьми. О «закрытом режиме» ходатайствовало следствие, хотя, казалось бы, поводов для этого нет — Галумов не чиновник, не военный, сведениями, составляющими гостайну, не обладал. Обосновали это тем, что издательство «Известия» в те времена, когда им руководил Галумов, не просто принадлежало Управделами президента, но и выполняло значимые госзаказы.
«Мы печатали бланки для документов самого президента», — говорит одна из бывших сотрудниц «Известий». Галумов возглавлял издательство 12 лет. И только два года назад, когда он уже не имел никакого отношения к «Известиям» и УДП, появилось уголовное дело по статье 159 УК «Мошенничество». Изначально появилась версия, что Галумов в бытность гендиректором издательства сдавал в аренду помещения. Но, по нашим данным, Галумову вменяют, что он, скажем так, неправильно утилизировал один из печатных станков. Огромную машину списали, ее предстояло сдать на металлолом. В бюджет на ее демонтаж и вывоз были заложены деньги (около 40 миллионов рублей), но станок, по версии следствия, просто вывезли в неизвестном направлении. Фирма, которая занимается демонтажем, заявила, что деньги не получала. Экс-сотрудники издательства говорят о технической ошибке в документациях, не более, и уверяют, что даже средства за сдачу металлолома были в итоге перечислены.
Истинную причину преследования Галумова связывают со старым конфликтом с бывшим заместителем управляющего делами Президента РФ Игорем Яременко. Тот убедил Галумова взять в штат издательства «Известия» гражданку Латвии Илону Гродзе (потом она стала Илоной Яременко), открыв для нее новую должность с огромным по тем временам окладом почти в 200 тысяч рублей. Галумов пытался уволить ее, но неудачно, спустя четыре года он снизил ей оклад ровно в 8 раз, после чего его вынудили уйти в отставку. Его место заняла приятельница Илоны Ирина Ленская. Вот как Галумов писал про нее в соцсетях: «Ленская путем давления и шантажа склонила ряд фирм, находящихся в зависимости от нее, к ложным показаниям, сфальсифицировала в отношении меня исковое заявление в Арбитражный суд города Москвы». Ну а потом появилось и уголовное дело.
Может появиться и новое обвинение — в незаконном хранении оружия. Во время обыска дома у Галумова нашли старинное ружье, подарок друзей. Документов на него нет, поскольку стрелять из него невозможно. Но следствие отправило «ствол» на экспертизу.
— То, что произошло с Галумовым, не поддается объяснению, — комментирует один из кремлевских чиновников, который был в курсе скандала с самого начала. — О независимости судебной системы после этого случая сложно говорить. Поражает, что журналистское сообщество так напугано тем фактом, что дело ведет ФСБ, что не решается заступиться за Галумова. Это очень печально.
Автор: Ева Меркачева
