Часть 1: Капитан Немо в терминальной стадии рака
"Береги платье снову, а честь - смолоду"
"Капитанская дочка", А.С. Пушкин
Это не будет исповедальный текст, хотя я даже знаю, как его можно собрать языком российского кино.
Всё, что мы видим и слышим относительно этой темы, а её популярность хоть и спадает, но по-прежнему держится на верху, - это изводы американской традиции стендапа. В принципе оно так и было принято - просто стендаперы (уже наши) стали рассказывать об этом в такой же манере, только на русском языке. Технически - на русском. Русскими буквами, русскими словами. Но сам язык рассказа - язык Луи Си Кея, Карлина и других.
Объясню. Язык - это даже не слова. Это скорее мифы, истории, свойственные определённому пространству. Вот, например, Емельян Пугачёв - это чисто русский персонаж. О нём известны вещи, выраженные изначально русским языком. Тот же Пушкин Александр Сергеевич его описывал.
- Беда, барин, буран...
Существует некое представление о Пугачёве, кто он такой. И это представление невозможно передать в целости на другой язык, потому что оно включает в себя всю культуру, всю историю языка.
Понимаете, да?
И только русский язык может связать вполне понятным ассоциативным рядом Пугачёва и персонажа комедии дель арте Арлекино через эстрадную певицу Аллу Пугачёву. Смотрите: на ваших глазах рождается по сути нечто вроде абсурдистского сюжета.
Что с ним делать, кроме как улыбаться, я, конечно, как всегда, понятия не имею. Но как иллюстрация - пойдёт.
Вернёмся к стендапу, ведь тема текста - "Как онанизм влияет на массовую культуру". Хотя здесь и массовая культура влияет на онанизм. И чёрт возьми! Её влияние даже больше.
Онанизм - это такое суетное, смешное, совершенно ходовое занятие, от которого уже некуда деться. Это как необходимый гэг в течение дня. Недели? Не знаю... Американцы изображают это так. Такое ярмарочное занятие - где-то рядом с игровыми автоматами, на которых надо стрелять по космическим штуковинам, пинболом и каруселью с пурпурными лошадками.
В русский язык, современный, молодёжный, это таким образом и перешло. И служит функции так называемого "comic relief", то есть комического облегчения. Происходит напряжение, и потом... разрядка.
Это как в той же американской поп-культуре рядом с ярмарками регулярно ошиваются маньяки и серийные убийцы. Пух-пух, сбил космический эсминец - облегчение...
Так же сталкиваешься с проблемой сейчас, когда думаешь, какой можно написать сценарий на русском языке. Почему-то есть тяга в пафос, и её надо разряжать. Решу я завтра, например, написать про бунт Емельяна Пугачёва, а где мне находить ему разрядку, не имея талантов Александра Сергеевича? В онанизме?
Ну нет, это как-то выбивается. Где Пугачёв и где пинбол? Ирония иронией, но мы пытаемся если не развивать русский язык, то хотя бы не поганить.
По большому счёту, я в этом тексте проговариваю следующую проблему: современному русскому языку не хватает самостоятельности, он многое, очень многое берёт из-за океана. Я сейчас даже не про чистоту, а про вот эту мифическую составляющую.
Мы решили вдруг постоянно рассказывать об онанизме. Ну хорошо. А почему не своими словами, не своими историями?
Потому что не было аналогов, не было предшественников. Потому что русский язык гораздо более сдержан и уважителен.
Так вот. Как бы я мог это рассказать, привлекши старый опыт?
Есть серия фильмов "Особенности национальной...". Рыбалки, охоты, политики.
Надо вклиниться в эту линейку. Почему-то мне кажется, что действительно приемлемая история онанизма может быть подана через рыбалку и охоту.
Что-то вроде: "Особенности национального взросления". Или: "Особенности национального секса".
Сын охотника, юный, привыкший к уединённой жизни, идёт рано утром, взяв рогатину, на медведя. В полном намерении заколоть зверя он обнаруживает среди кустов волчьих ягод девушку с обнажённой грудью. Кажется, она что-то напевает себе под нос, например, песню "Хасбулат удалой, бедная сакля твоя...". Кажется, как будто она ворожит что-то. Мальчик стоит некоторое время в окоченении, потом она оборачивается, они встречаются взглядами... Вдруг она показывает ему пальчиком - иди ко мне, мол. И смотрит хитро.
Мальчик сначала идёт, медленно-медленно, а потом у него под ногой хрусь, ветка треснула, и он словно вернулся в сознание. Испугался. И ринулся куда глаза глядят, несколько раз напоровшись на корни или сук и упав.
Прибежал он домой с разбитыми коленями, уже с запёкшейся кровью, и слышит странные вздохи. Медленно приоткрывает дверь и видит силуэты. Отец и мать...
Следующий кадр: мальчик сидит на крыше домика и держится руками за флюгер в виде птицы. Внизу отворяется дверь и выходит отец. Увидев, что сын забился на крышу и сидит с выпученными глазами, отец всё понимает.
Следующая сцена: отец объясняет сыну, что такое секс, на примере рубки дров. А потом добавляет: иногда становится больно тяжко, а любви нет, и бесы ещё одолевают. Тогда приходится заниматься рукоприкладством. Кадр: отец показывает, как можно рубить дрова ребром ладони.
Глеб Буланников
