В музее La Monnaie, расположенном в здании бывшего монетного двора Парижа на набережной Сены, открылась ретроспектива американской художницы Кики Смит. Вплоть до 9 февраля шесть десятков работ нашей знаменитой современницы выставлены в прекрасной рамке городского дворца XVIII века
В мире несколько художниц, которых я считаю волшебницами. Кики Смит — одна из них. 65-летняя американка приехала на открытие своей выставки, чтобы рассказать о работах, которые выставлены в залах La Monnaie. Преимущественно это скульптуры, которые показывают женщин и зверей — и порознь, и вместе, так, что не понять, где красавица и где чудовище.
Несколько более абстрактных вещей — скульптуры, названные «кометами», но напоминающие и ель со звездой, и шлейф стартующей баллистической ракеты. Шпалеры на манер средневековых, изображающие человеческие тела среди сухих ветвей и звезд. Графика разных размеров — от больших листов до маленьких иллюстраций к выдуманным волшебным сказкам вроде бородатой «женщины-волка». В залах Hotel de la Monnaie XVIII века с окнами, выходящими на Сену, они выглядят еще контрастнее и современнее, чем в белых галерейных стенах.
Огромный вестибюль с черно-белыми квадратами старинной плитки на полу — начало выставки. Здесь не установлены, а положены скульптуры: женщины в обнимку со зверями, девушка с барашком, пристроившимся на ее бедре. Очень похоже на надгробия, от старости ушедшие в мраморный пол, как в землю. Маленькие скульптурки выставлены в витринах. На них звери то ласкаются, то вцепляются в горло, в общем, ведут себя с женщинами по-мужски.
По мрамору зала Кики Смит идет, подшаркивая голыми не по погоде ногами в пластиковых шлепанцах. У нее красивые распущенные седые волосы. На длинных пальцах — старые татуировки: звездочки и колечки. Американка родилась в семье скульптора и оперной певицы, ей не пришлось, как многим, защищать свое право заниматься искусством; сейчас же, в качестве интернациональной арт-звезды, ей не нужно источать вдохновение, а можно, немного рисуясь, говорить, что жизнь ее обыденная и проходит перед экраном телевизора.
Она рассказывает, как ездила во французский Анжер в гости к знаменитой серии шпалер «Анжерский апокалипсис». Несколько ковров, висящих здесь, она сделала под впечатлением Анжера, не ассоциируя себя ни с ангелами, ни с дьяволом, ни с праведниками, ни с блудницей вавилонской верхом на звере.
Вот восковая женщина с мышцами и сосудами нараспашку. Кики пыталась однажды попасть в медицинский музей, знаменитый своими экорше, да не смогла. И так рассердилась, что решила сделать свою собственную модель человека без кожи, освежеванную Деву Марию (1992), стоящую у зеркала. Раскинувшая руки и свесившая волосы фигура на стене (1995) вдохновлена распятием из Нью-Мексико, изображавшим падающего Иисуса. Половину фигуры Смит сделала по мужской модели, потом натурщик сбежал, и верх изображает ее собственное тело — с волосами из конской гривы.
Кики Смит вспоминает ирландские корни, когда показывает скульптуру женщины на охапке поленьев. Она говорит о ведьмах, сожженных на кострах: «Если бы мне пришлось сделать памятник женщинам, я бы сделала именно такой, с раскинутыми руками: "Почему ты покинул меня, Господи?"».
Заглавная работа выставки «Вознесение» (2001): женщина, рождающаяся из волка. Кики Смит любит сказки и говорит о Красной Шапочке, которую вынули из живота зверя. «Я подумала, как она выглядела в этот момент», как выросла и заматерела, пройдя волчью пасть.
Вот обнаженная мочится стоя, наклонившись вперед, и у ног ее растекаются жемчужные сети («Перевернутое тело с бисером», 1993). «Ну в самом деле, как жить женщине,— говорит Смит,— когда из нее течет или моча, или кровь». Она с усмешкой добавляет, как счастлива наступившей менопаузе, потому что постоянный бунт гормонов остался позади и потому что, освобожденная от требований тела, она наконец-то научилась видеть мир вокруг.
Ее слушаешь с удовольствием, она доброжелательна без стеснения, но ее произведения не становятся понятнее. Современное искусство легко сводится к словам. Иногда кажется, что пояснительная записка вполне могла бы подействовать и без работы. Но мощь вещей Кики Смит в том, что при всем желании художница не может нам объяснить, почему она сделала это именно так. Мы так и не узнаем, откуда связка никелированных сперматозоидов рядом с грубо ограненным бронзовым ядром. Что за благословляющий жест у маленького уродца с большой головой. Ее работы говорят сами за себя — без ее рассказов, без толкований. Они имеют отношение к феминизму только той необъяснимой красотой, которая является силой женщины и которую невозможно свести к правильным формулам ни викторианства, ни #MeToo.
Алексей Тарханов
