Американцы дают, вообще.
Девчонки у Лильки в бассейне плавали и виски пили.
Оксанка прибегает. В воду плюхнулась и говорит: «Недавно ихний спутник-шпион снимки сделал. Так в этом Пентагоне все ошалели. Обнаружена громадная территория восточнее Польши и западнее Японии».
Наташка говорит: «Офигеть».
Оксанка говорит: «Да нет, территория-то и раньше была. Но приборы показали, что на ней не одна страна, как раньше думали, а две. В смысле два населения. А главное, они там не рядом, а одно на другом. Типа, черная икра на черном хлебе».
Наташка говорит: «Офигеть».
Оксанка говорит: «Мне Игорек сказал, а ему один полковник. Американцы их так и назвали: Рубляндия и Лохляндия».
Лилька говорит: «Ну Рубляндия-то — ясно, в честь Андрея Рублева, недавно кино показывали, а Лохляндия почему?»
Оксанка говорит: «Из-за икры, из-за красной». Игорек сказал, что лох — это лосось, который икру откинул. Может, поэтому.
Наташка говорит: «Совсем офигели». У нее вообще словарный запас.
А Вадик прямо возмутился. Он на берегу бассейна сидел, маникюр себе делал — к приезду своего друга из Милана. «Дураки, — говорит, — твои америкашки, для них, может, и сенсация, а наш генштаб давно в курсе, просто военная тайна была. А теперь рассекретили: два населения — у каждого свои традиции и обряды. А язык один — русский. Правда, понимают друг друга с трудом. Разный этот, менталитет».
Вадик — он умный такой. Сказал — и стал ноготь полировать.
Наташка говорит: «А мы-то с вами кто — Рубляндия или Лохляндия?»
Вадик говорит: «Ты что, дура, сама-то прикинь».
Наташка говорит: «Точно, девчонки, я дура. У нас же на кухне как раз „Троица“ Рублева и висит. Подлинник».
Оксанка говорит: «Ну вот, мне прямо даже стыдно стало. Это ж практически наши соседи, а мы ничего про них не знаем. Я в Интернет полезла, и там такие обалденные факты! В этой Лохляндии, оказывается, даже не все детей посылают учиться в Лондон».
А Вадик говорит: «Да что Лондон, там даже многие не делают пластику губ». Наташка говорит: «Офигеть».
А Лилька говорит: «У меня бойфренд недавно экспедицию туда замутил». У Лильки бойфренд экстремал. Нормальный-то кто с ней будет. «Так он, — говорит, — мне рассказал — там у них Метро есть».
Наташка говорит: «Ну и что? У нас тоже есть. Даже два. Я водителя туда каждую неделю за продуктами гоняю».
Лилька говорит: «Ну и что, я тоже гоняю. А там другое Метро совсем, не с продуктами. Типа, по городу в земле проделаны дырки, и человек в одну дырку ныряет, а выныривает из другой, где ему надо». Этот ее экстремал туда спустился и целых двадцать минут пробыл, но ничего, вышел, только слегка заикаться стал. Говорит, там вагоны носятся со сплющенными людьми, причем на остановках часть вываливается. Самое смешное, ни орешков не подают, ни напитков, даже в бизнес-классе, потому что бизнес-класса нет. И двери не охранник тебе открывает, а типа, сами. Осторожно, говорят, двери закрываются. Что закрываются, говорят, а что открываются — нет.
Наташка говорит: «Офигеть».
Оксанка говорит: «Короче, у меня мысль. Решила турбюро открыть. Во-первых, ателье меховое надоело уже, которое Игорек на Пасху подарил. А во-вторых, это сейчас самая тема. Потому что в туризме кризис. Там — цунами, тут — террористы, в горах вообще караул. Стоит на трассу подняться, так ихняя полиция прямо из сугробов выскакивает. Им по-хорошему объясняешь: девочка из Сибири, ей у вас тут жарко, поэтому она и топлесс. Да, у нас такой вот топлесс — до лыж! Да они там тупые все. Пока объяснишь... Короче, нервотрепка, ездить уже некуда. Новых маршрутов нет, а которые есть, там уже везде наши, прямо противно.
Короче, тема такая, чтоб туры организовать из Рубляндии в Лохляндию. Типа, познавательные. Живешь в семье, изучаешь быт и обычаи. Питание по разряду — все включено. То есть все, что с собой привез. Любителям острых ощущений — аренда „Жигулей“. Что удобно — и визы не надо, и валюта не ограничена. Нельзя только оружие провозить, наркотики и порнографию — все можно достать на месте. И еще прививки потребуются — на случай укуса таракана».
Вадик говорит: «Шикарно, девочки, мы с моим Джованни туда поедем, хватит ему в Милане торчать. Пусть хоть мир посмотрит».
Оксанка говорит: «А второе направление — встречное, из Лохляндии. Только туры однодневные будут. Утром прогулка вокруг особняка, осмотр укреплений. Вечером посещение бильярдной, разжигание камина. Желающие могут подняться на палубу яхты. Ну, в бахилах, конечно».
Наташка говорит: «А добираться-то как?» Ей вечно подколоть надо.
Ну, Оксанка ее умыла. «А у меня, — говорит, — будет личный чартер. Игорек уже обещал свой „Боинг“ дать. И посадочную полосу сделаем — на участке Мухаммеда Львовича. У него там ориентир хороший для летчиков — фигурка Пушкина работы Церетели. Сто двадцать метров плюс цилиндр».
Вадик говорит: «Экскурсоводы нужны толковые. Чтоб учитывали разницу менталитета. Потому что Рубляндия, она более богаче в смысле духовности — медитацией занимается, ходит в храмы, на ипподром. Наташка вон и та мемуары скоро выпускает — „Живоглотка любви“. А вообще туризм — это круто. Но самое крутое — это любовь». И такую историю рассказал — караул.
Его сестра троюродная, Юлька, втрескалась в одного из Лохляндии. Он возле ихнего особняка фонтан делал. В смысле котлован копал, на экскаваторе. Юлька его как увидела — очумела. «Ромео и Джульетту» смотрели кино? Ну вот. Что только ее папаша ни делал — и деньги этому Роме давал, и ребят посылал поговорить, но тот живучий оказался. Тогда папаша на крайнюю меру пошел — запретил Юльке на «Ламборгини» кататься. Но Юлька сказала, что ради любви пойдет на любые жертвы.
Наташка говорит: «Офигеть».
Тут все девчонки прямо заплакали и вторую бутылку виски открыли. Короче, папаша видит, девка чокнулась. «Хрен с тобой, — говорит, — прозябай в нищете. Вот тебе дом в Хорватии — живи там со своим экскаватором». А та говорит: «Сам катись в свою Хорватию, а мы с Ромочкой квартиру в Жулебине построим. Ему кредит обещали ипотечный». Папашу «скорая» еле откачала. Три месяца в Германии лежал. Только вернулся, от нее SMS-ка: жду ребеночка.
Тут девчонки опять заплакали и за любовь выпили, прямо в воде.
Оксанка говорит: «У меня еще мысль». Она вообще молодец, Оксанка, мысли прямо бесперебойно. «Я, — говорит, — при турбюро службу знакомств организую. Невесты отсюда, женихи оттуда. Надо наводить мосты между народами».
И тут Наташка говорит: «А этот ребеночек, который родится, он кто будет?»
Лилька говорит: «В смысле — мальчик или девочка?»
Наташка говорит: «В смысле — рубляндец или лохляндец?»
Оксанка говорит: «Не знаю, наверное, по отцу».
Наташка говорит: «Почему, может, по матери».
Лилька говорит: «Ты чего, по матери это у евреев».
Наташка говорит: «А может, этот Рома еврей?»
Вадик говорит: «Дура, тогда б ее папашу и „скорая“ не откачала».
Тут Вадику из охраны позвонили, говорят, Джованни приехал. Вадик тут же вскочил, встречать помчался. Прямо с незаконченным маникюром.
Лилька говорит: «Если мать из Рубляндии, а отец из Лохляндии, значит, полукровка будет. Типа, рублох, да?»
Наташка говорит: «Лучше лохоруб».
Лилька говорит: «Сама ты лохоруб». Насмерть бы разругались, да слава богу, Вадик вернулся и Джованни своего привел. Ну, это Вадик его так зовет, так-то он Иван, фабрика макаронная в Твери, а в Милан ездил по бизнесу. Симпатичный — укладка, макияж. И Вадик весь такой на него смотрит и говорит: «Девочки, не ссорьтесь, главное в мире — любовь, скажи, Джованни?» А тот говорит: «Сейчас главное в мире — Китай. Перед китайской угрозой Рубляндия и Лохландия должны стать союзниками. Может, даже объединиться в одно государство».
Лилька говорит: «Прикольно. Ну и как оно называться будет?»
Наташка говорит: «Союз Независимых Государств».
Лилька говорит: «Дура, такой есть уже, я в журнале „Вог“ читала».
А Вадик на Джованни смотрит и говорит: «Союз Любви».
Наташка говорит: «Офигеть».
А Джованни говорит: «Название-то не проблема. Границы общие? Общие. Язык общий? Общий. А еще дети общие пойдут. Само и напрашивается — Общая Россия. А то Единая».
Лилька говорит: «Вадик, он у тебя такой умный. Давай за него выпьем».
Ну, выпили, потом еще поплавали, потом решили в клуб поехать, к Игорьку. Там как раз один экстрасенс-визажист давал сеанс укрепления чакры путем двойного пилинга. Только переоделись, Дашка вбегает.
«Девчонки, — кричит, — америкашки вообще ошизели. Ихний спутник-шпион...»
Но ее уже слушать не стали. Плеснули ей виски, да и поехали.
Михаил Мишин
