Их мы узнаем сразу, не только по походке. Они визуально маркированы. Смачные губищи, ресницы с ветерком, задорная грудь, обтягивающие джинсы.
У них всегда балийский загар. У них всегда блестящая сумка. И еще как бы скучающий взгляд. Они сидят в модных кафе, они ходят на «актуальные» выставки, они зачастую держатся небольшими компаниями, где одну можно отличить от другой иногда лишь по цвету маникюра. Злые люди называют их тупыми блондинками и еще коротким убийственным словом, но на самом деле злые люди неправы. Они совсем не это слово. И они не скучают, они работают. Они пашут! Это очень благоразумные и целеустремленные девушки. Самые перспективные обитательницы московского бестиария.
Те, кому на самом деле подходит короткое убийственное слово, живут лишь сегодняшним днем. Они действительно не умны, нет у них ясных целей, кроме совсем ничтожных, нет у них горизонта планирования. Мои героини не такие. Они прибыли с планеты Солярий, чтобы вырвать у жадной столицы лучший кусок. Желательно на Пречистенке, лучше всего на Патриках (не так много районов на самом деле), но можно и в Лондоне, они тоже не против.
Мои губаноиды обладают суперспособностью: они умеют сканировать мужчин — вплоть до нулей на их банковских счетах. Их наклеенные реснички — сверхчуткие антенны. Ни один лох не сумеет приблизиться, они тут же его уничтожат.
Два сюжета на тему.
У меня есть приятель: нормальный пацан, но как только немного выпьет — его сразу тянет к красавицам, к ресничкам. Однажды сидели в ресторане, он увидел таких двух созданий. Заерзал. Я упрашивал его: «Не позорься. Ты задрипанный работник телевидения, ты им не нужен». Но он же упрямый, как все телевизионщики. Подсел к ресничкам. Вообще он хорошо зарабатывает, одевается респектабельно. Только красавицы тут же сканировали его оклад («Ой, не смешите!»), его подержанную тачку («Чо? Трехлетний “Ниссан”?»), его пиджачок («Ага, прошлогодний сейл в Берлине»). Отшили мгновенно. Холодно, жестко, цинично. Я потом еще утешал дурака.
И есть другой приятель. Всегда в каких-то невзрачных джемперах и черных штиблетах стертой марки. Так же сидим в ресторане, у друга пятница, ему хочется отдохнуть — со мной и текилой. Неподалеку — опять же реснички. Две штуки. Пошушукались, а затем манят нас к себе: «Что вы, ребята, скучаете?» Мы с другом неохотно подсели. Мы ведь джентльмены. Реснички на меня, голодранца, никакого внимания, только на друга. Правда, тот немедленно сообщил, что женат, двое детей, и реснички были огорчены. Но важна их суперспособность. Мой приятель — вице-президент банка и хорошо знаком с самим Игорем Ивановичем. Как, черт возьми, они догадались? Разве что по часам, они у приятеля неброские, но стоят как весь мой гардероб, плюс велосипед, макбук и утюг.
Этот биологический вид появился в Москве в 1990-е. Понаехали отовсюду. Выживали сильнейшие. Кого-то взрывали с любовниками в машинах, кто-то исчезал в наркотических грезах, кто-то сваливал в Майами, надеясь, что там будет лучше. Фигушки! Самые умные знали: надежней всего в Москве, это лучший Вавилон в мире. И с сомнительными банкирами они не водились, с теми, что устраивали экстази-феерии и разбрасывали купюры с Биг-Бена. Они водились с тихими богачами. Пусть даже женатыми и некрасивыми, зато щедрыми. И еще с высшими госчиновниками. Опять же тихими. Тогда над девушками все куражились, обзывали плохими словами. Но они знали: победа будет за ними, они выпьют Патрики до дна.
В 2000-е они ворвались светскими львицами, галеристками, дизайнерами, хозяйками бутиков и спа. Сейчас им уже сорок и больше. У них все зашибись. У них ботокс и бизнес. Они схватили бога за яйца. Они умницы. Некоторые теперь сами покупают себе плюшевых мужей. А если кто рискнет над ними подшучивать — растворят в кислоте, в бассейне своего модного спа.
Новые реснички идут им на смену. Они потеют в спортзалах, ходят на курсы искусствоведения, читают Полозкову. Они подписаны на инстаграмы своих идолов, своих вавилонских богинь Оксан и Ульян, это тоже учеба.
Завтра они здесь будут хозяйками. А пока можете хихикать над их сумками и губищами. Если не боитесь.
Алексей Беляков
