Уж много говорилось о разности Петербурга и Москвы, но все не то, не так, неправильно. Пора наконец объяснить, что же представляют собой два эти города.
Каждому ясно главное отличие: Питер прямодушнее и веселее Москвы. Есть в нем еще та изначальная петровская удаль и размах, с которым зачиналось мероприятие. Здесь если стреляют — так из гранатомета, если проводят чемпионат — так мировой, если меняют асфальт — так каждый месяц. Как прекрасен этот город кандидатов наук и водопроводчиков, как изумителен его климат, как замечательна его архитектура! Зеленые памятники, дома-лодочки, осыпающаяся штукатурка, падающие балконы, черные и красные надписи на стенах подворотен, дождь под Новый год и лютый пасхальный мороз — все это создает прекрасную атмосферу жизни в Петербурге.
Голубые глаза «питехбухженок», их изможденные лица и медленные, тягучие движения — вот лучшая отрада этого города. В Москве плоды европейской цивилизации также отразились на внешнем облике москвичек. Ушли в прошлое арбузные груди и шестипудовые зады, канули в Лету неизбывные их тела белые, рассыпчатые, лица красные, пышущие. Ныне и москвички тонки до безобразия. Созерцая скелетообразные их фигуры, обтянутые кожей и джинсой, их болезненно — мучные лица, их изъеденные лаком ногти — душа возмущается со всей силой.
Что лучшее в Петербурге — это отношение к приезжим. Автоматы в метро не норовят здесь, наподобие московских, прихлопнуть бедного туриста, но наоборот, позволяют ему самому гордо продвинуть небольшую загородку, предохраняющую эскалатор от безбилетных пассажиров. Так и везде — все в Петербурге внешне выставляет свои заслоны, но при любой хоть сколько-нибудь активной попытке все заграждения рушатся, и человек может следовать нужной ему дорогой.
Иное дело Москва. Все здесь кажется приезжему открытым и ясным. Но везде здесь незаметно пристроен капкан, и всякий, кто не убережется, поплатится горько. Отлов приезжих начинается еще в троллейбусах стаями хищных контролеров, шмыгающих, словно пауки, среди пассажиров. Не дай бог лицо приезжего выглядит иначе, чем положено здесь. Даже самый последний постовой захочет взглянуть тогда на его документы. Законы здесь известны только немногим, но кары за их несоблюдение ужасны. Страшная дороговизна, кружные дороги, отравленный воздух, девальвация, кризис перенаселенности — все это портит Москву. Этот город, ведущий свое название от коровы, в лучшее свое время был тих и спокоен, как после основательной дойки. Теперь же эта корова, наевшись мяса, налившись до самых краев дурным пивом, взгромоздив на себя президента, правительство и Думу, стремительно несется, задрав хвост, в трясину двадцать первого века. Впрочем, думаю, оно не утонет.
Противовесом к торопливости столицы выглядит всеобщая петербургская расслабленность и неспешность. Если кто и торопится по Невскому проспекту — это только туристы. В этом городе не может быть всеобщей беготни и неразберихе, на которую обречена Москва, все в нем препятствует спешке: узенькие улицы, покореженный асфальт, разведенные мосты, колоссальное количество светофоров и работников ГИББД.
Также отличаются петербуржцы от москвичей удивительным бескультурием. Их поведини схоже с поведением дикарей, захвативших европейский корабль. В Эрмитаже их более всего поражают золотая карета и заводной соловей, в домах — длинна. Их всегда полно в залах восковых фигур и в трюмах «Авроры», они всюду, где можно увидеть блестящие побрякушки и яркие картинки.
Москва куда более культурна и образованна. Культура прививается здесь повсеместно. Даже думские депутаты из всех весей России облагораживаются здесь. Их обучают экономике, праву и литературе. Так, что на двухсотлетие Пушкина даже самый захудалый депутатишко мог внятно высказать сокровенное: «И буду долго тем любезен я народу». Впрочем, здесь скорее основной упор на «долго» — три, пять, десять сроков.
Все-таки при всей разности Петербурга и Москвы, при всей их непохожести друг на друга, между ними разница не более, чем между двумя выражениями одной и той же морды. Два лица российской государственности, обращенные друг навстречу другу, давно уже не обращают внимания на прочие города и села России, завороженные собственным величием. Дай Бог счастья им.
