На деревянных табуретках сидят две женщины — молодая и пожилая. Мать и дочь. Обе красивые и… дерзкие. Они попали за решетку одновременно и даже срок получили почти одинаковый (11 и 11,5 года) как подельницы при сбыте наркотиков. А потом вместе поехали на этап. В колонии в Чувашии они сейчас отбывают наказание в одном отряде.
Каковы их шансы начать новую жизнь, вернувшись с зоны на волю, — никто не скажет. Но то, как к ним относятся в колонии, в каких условиях они там находятся, сыграет важную роль. Впрочем, есть арестантки, которым ни доброе слово, ни уют не помогут. Им требуется профессиональная помощь психологов и психиатров. И что пугает — таких с каждым годом становится все больше…
Почему женщины попадают на зону, что с ними там происходит и что их ждет потом на воле? «МК» продолжает публиковать отчеты о проверках женских колонии членами СПЧ. На этот раз правозащитники Ева Меркачева, Борис Кравченко и Игорь Пастухов проинспектировали две ИК в Чувашии.
Алатырь. Маленький древний городок. У него сегодня есть две главные достопримечательности — Свято-Троицкий монастырь, основанный в 1584 году, и тюрьма, появившаяся в 1961-м. Вообще это удивительно, но на Руси всегда существовала связь между храмами и тюрьмами. На территории Свято-Троицкого монастыря есть братская могила убиенных в годы репрессий узников. На первом ярусе величественной (почти 82 метра в высоту) колокольни хранятся фотографии монахов, обнаруживших места расстрелов. Люди в черных рясах держат в руках черепа, которые бережно и с молитвой помещают в деревянные гробы...
Это важно — помнить про репрессии в целом и про бесчеловечное отношение к заключенным, чтобы подобное никогда не повторилось.
Колония №2 располагается поблизости от монастыря, а один из его служителей окормляет храм на территории самой ИК и одновременно состоит в ОНК региона.
Как и во многих субъектах, эта колония является по сути градообразующим предприятием, вокруг которого сосредоточена значимая часть жизни Алатыря.
СПРАВКА «МК»:
Колония в Алатыре была создана 3 августа 1961 года. Изначально она предназначалась для мужчин. В колонии для них было организовано деревообрабатывающее предприятие. Однако в 1969 году мужчин вывезли в другие учреждения, а в колонию пришел этап впервые осужденных женщин. Цеха по деревообработке заменили на швейные.
Сейчас лимит наполнения ИК-2 — 753 места. На момент проверки членами СПЧ содержались 305 человек, в том числе 12 мужчин. Есть участок колонии-поселения на 29 мест, где находились 7 женщин.
Итак, мы с Борисом Кравченко (одним из ведущих специалистов в мире по трудовым правам) и Игорем Пастуховым (известным юристом) в качестве членов СПЧ проходим на территорию для нашей инспекции. Она ухоженная, в цветах и кустарниках. Никогда бы не поверила, что цветы могут срастаться с колючей проволокой и поднимать свои бутоны над ней. Но в ИК-2 все именно так. Бросается в глаза белая статуя женщины с младенцем на руках — напоминает про материнство, заложенное в самой природе тех, кто здесь отбывает свое наказание по суду.
Колония разделена на две зоны — жилую и рабочую. В первой располагаются отряды, во второй — производственные цеха. Каждый день, кроме воскресенья, женщины пересекают рубеж, который отделяет эти две половины.
Борис Кравченко изучает документацию, осматривает условия труда, но свой вердикт он вынесет по итогам посещения нескольких женских колоний. Пока же можно сказать, что работают 95% женщин. Альтернативы швейному производству нет, зарплаты, мягко говоря, небольшие, но иски по суду сиделицы потихоньку погашают.
Бабочки-цветочки. Семь отрядов располагаются в небольших двухэтажных зданиях. Внутри помещения выкрашены в приятные цвета, с рисунками на стенах — бабочки, голуби, цветочки. Мы были приятно удивлены — двухъярусных кроватей нет нигде.
Небольшое отступление.
Спать на втором ярусе (особенно когда нет ограничителей) — почти пытка. Пожилым и больным трудно даже забираться на второй «этаж», но и молодым приходится быть бдительными, чтобы не свалиться на пол.
Женщина, отбывавшая срок в Перми, недавно рассказала правозащитникам, как несколько раз падала с верхней полки и получала травмы. Она была уверена, что кто-то ее сталкивал ночью. Но в ответ на ее попытки разобраться осужденную просто поставили на учет как «склонную к членовредительству».
В ИК-2 условия проживания, по сравнению с теми колониями, что мы уже проверили, — лучшие. А еще мы нашли тут почти идеальный отряд, где женщина может чувствовать себя почти как дома (шторы, полки для книг, телевизор, настольная лампа). Что-то подобное я видела в женской тюрьме одной из скандинавских стран, куда однажды попала на экскурсию. То, что мы почти приблизились к состоянию учреждений самого гуманного в этом смысле государства, не может не радовать.
Однако есть одно «но». Кровати близко стоят друг к другу, и их много. Одновременное нахождение в спальной зоне по 30–60 женщин — это, конечно, то еще испытание.
— Они все лицемерки, — в сердцах сказала про своих соседок по отряду одна осужденная. — И подраться могут из-за всякой ерунды. Расческу не поделить, например.
Многие психологи сходятся во мнении, что человеку хотя бы иногда нужно иметь возможность уединиться. Это дает ресурс для развития личности. В идеале главная задача исправительного учреждения — воспитать или восстановить искалеченную личность, чтобы человек мог потом на воле принимать правильные решения и позаботиться о себе. Пока же российские колонии приучают своих сидельцев к жесткой дисциплине и послушанию. Но фокус в том, что это как будто возвращает их в детство, и в том числе потому они попадают за решетку снова и снова.
Конкретно в ИК-2, как нам показалось, пытаются помочь женщинам «повзрослеть». Есть система перевода осужденной в лучшие условия, если она много читает, учится и в целом развивается. Есть реабилитационный центр для тех, кто был в алко- и наркозависимости. При всем при этом статистика условно-досрочного освобождения отнюдь не оптимистическая. Из 21 поданного в этом году обращения на УДО администрация колонии одобрила только 2, и суд освободил, соответственно, только их. Не лучше обстоят дела с заменой неотбытой части наказания на более мягкую: из 70 материалов администрация поддержала двоих, но суд — спасибо ему — удовлетворил 18.
Но вернемся к инспекции колонии. В тюремном магазине довольно много товаров, включая молочную продукцию и рыбу. Цены оказались примерно такими же, как на воле. А еще есть стол заказов, чтобы приобрести готовые обеды. В общем, с питанием здесь все нормально (хлеб из пекарни колонии мы попробовали, и он лучше, чем тот, что продается в вольных магазинах).
Но прогресс доходит сюда не быстро. В библиотеке нашлась одна-единственная электронная книга. Интернет-платформы для дистанционного обучения тут нет, из-за этого желающие получить высшее образование, по сути, лишены такой возможности.
Распорядок дня в ИК-2
Подъем — 6.00
Туалет, заправка кроватей — 6.00–6.25
Физическая зарядка — 6.25–6.35
Завтрак — 6.35–7.05
Утренняя поверка — 07.05–07.25
Развод на работу — 07.25–08.00
Обед — 12.00–13.00
Съем с работы — 17.00–17.10
Вечерняя поверка — 17.10–17.35
Ужин — 17.35–18.15
Воспитательные мероприятия — 18.15–18.40
Культурно-массовая работа, просмотр кино- и видеофильмов, чтение книг, настольные игры — 18.40–20.10
Личное время — 20.10–21.10
Вечерняя поверка — 21.10–21.30
Подготовка ко сну — 21.30–22.00
Отбой — 22.00
Кто бы мог подумать, что в женской колонии сидят мужчины? Но они есть. На территории учреждения оборудован отдельный блок ЕПКТ (единое помещение камерного типа). От женщин это «мужское» двухэтажное здание отделено дополнительным забором. Внутри — одиночные камеры, где на момент нашей проверки было 12 человек.
Зачем свозить сюда мужчин, и кто они вообще? Все просто — это осужденные, которых причисляют к криминальным авторитетам и которые могут, по мнению сотрудников ФСИН, дестабилизировать обстановку в мужской колонии. В женской же их содержание никак не влияет на общую атмосферу. К слову, у женщин в принципе нет криминальных порядков, нет деления на касты и понятия «общака».
В итоге дюжина злостных нарушителей порядка (как считают сотрудники) из числа мужчин сидит в непосредственной близости от женщин, но те недосягаемы для них.
— Мы их не лупим, собаками не травим, — говорит сотрудник колонии.
Открываем камеру за камерой. Молодые мужчины удивляются и, кажется, радуются неожиданным гостям в «гражданке». Никто ни на пытки, ни на условия не жалуется (считают отношение к себе нормальным). А уж этих мужчин точно никто бы не заставил говорить неправду. В камерах, на железных столах, свежие газеты (в основном «МК») и стопки книг.
— Телевизоров и холодильников нет, — говорит осужденный (в колонии, откуда он был этапирован, имел почти 100 взысканий).
— Так не положено им, — поясняет сотрудник.
— Бог с ним, с телевизором, а вот холодильник бы не помешал в такую жару (в момент нашего визита было больше +30. — Авт.). Продукты портятся.
И с этим сложно не согласиться. Наказание не должно затрагивать всего, что связано с питанием и базовыми человеческими потребностями. В другой камере молодой мужчина говорит, что хотелось бы, чтобы появился турник в прогулочном дворике. Сотрудники на это отвечают, что желающему заниматься спортом отсутствие турника не помеха, и приводят в пример соседа, который каждый день делает в камере тысячу приседаний.
Увы, с турниками и вообще спортинвентарем в российских колониях сегодня дело плохо, в том смысле, что всего этого нет. Ни в одной из проверенных нами женских колоний, включая ИК-2 Чувашии, не было спортзала.
Красота в арестантской робе. Девушки, женщины в колонии ходят в легких клетчатых платьях-халатах. Никакой градации по цвету платков, по особым нашивкам тут нет, за что отдельное спасибо (в других колониях мы такую сегрегацию видели и считаем это нарушением прав осужденных).
Парикмахера в колонии не нашлось, возможности сделать маникюр за плату тоже нет. Но все женщины выглядели ухоженными. Как они нам сами поясняли, помогают друг другу наводить красоту (покрасить волосы и брови, заплести косы и т.д.). К слову, в 2020 и 2022 годах осужденные этой колонии побеждали во всероссийском конкурсе «А ну-ка, девушки!». Но бывают и инциденты. Одна осужденная покрасила волосы в синий цвет, за что попала в ШИЗО (на момент нашей проверки штрафной изолятор был пустым).
ВИЧ-инфицированные женщины (всего их 37) содержатся в разных отрядах, и это правильно. Тем, кто предлагает их содержать отдельно, мы много раз разъясняли — это и закону противоречит, и негуманно.
«Я его любила, а потом убила»
Страшных преступниц, которых может рисовать воображение обывателей, в этой женской колонии нет. Это совершенно простые женщины, которых вы можете встретить на улице, в магазине. Откровенных маргиналок мы не увидели (хотя почти 60 человек, то есть каждая пятая, страдают алкоголизмом и наркоманией). Итак, за что они попали сюда?
На первом месте осужденные по 228-й статье УК РФ «Наркотики» (121 человек), на втором и третьем — по 105-й статье «Убийство» (78) и 111-й «Причинение тяжких телесных повреждений» (51). На четвертом месте статья 158 УК РФ «Кража» (13), и на пятом 159-я «Мошенничество» (10). Все остальные статьи представлены всего 2–3 арестантками. Итак, получается, что женщины сидят в абсолютном своем большинстве (80%) за наркотики и насильственные действия. И что интересно — из тех, кого мы опросили и кто получил срок за убийство и причинение повреждений, как минимум каждая вторая говорила, что жертва — муж или сожитель.
— Мне 60, — говорит пожилая женщина. — Суд дал семь лет за убийство мужа.
— А за моего дали шесть лет, — говорит ее соседка по отряду.
Большинство этих женщин рассказывали совершенно типичную картину домашнего насилия. Пил, бил, а идти было некуда. Вот, к примеру, женщина из Казани рассказывает, что терпела три года побои, прежде чем схватилась за нож.
— У него была привычка душить, — говорит она. — И вот когда в очередной раз схватил за горло, я ему нож всадила. Судья мне дал 7 лет колонии. Он учел, что я несколько раз полицию вызывала перед этим. Они, кстати, приезжали, забирали его, а потом отпускали.
Мы с коллегами общаемся с осужденными, попросившими личного приема. Истории многих такие сложные и запутанные, что порой и непонятно, с чего начинать. Вот, скажем, гражданка Украины, которую после окончания срока должны депортировать. Но мама за время ее «отсидки» умерла, а дом в поселке Мирное разрушен. Куда ей возвращаться?
Или вот мать и дочь, у которых нет ни паспортов, ни гражданства. Они подельницы (наркотики), отбывают наказание в одном отряде. Дочь родилась в Москве, но мать, приезжая из Туркменистана, не стала ей оформлять никаких документов. Без свидетельства о рождении ребенка благодаря знакомым устроили в садик, потом в школу. А закончив девять классов, она, опять же без каких бы ни было документов, торговала на «Горбушке». Как такое возможно в современной Москве? Обеих женщин после окончания срока будут выдворять из России в «страну, которая согласится принять». Сейчас сделать с нуля все документы, чтобы попытаться остаться, им весьма сложно.
Самые тяжелые ситуации с женщинами, у которых малолетние дети. Таких в колонии почти 60 человек. Кому-то судья не дал отсрочку от наказания (она возможна до достижения ребенком 14 лет) по объективным основаниям, а кому-то без всякой на то причины. И вот все они пытаются вырваться на свободу к детям.
Единственная «террористка» (осуждена за финансирование терроризма) ведет в колонии кружок таджикских танцев. Плачет, когда рассказывает о себе, детях и внуках.
— Приехала в Казань из Таджикистана, работала. Знакомый парень-повар попросил с моей карты деньги перевести его родным. А оказалось — террористам. Когда меня задержали, обещали 4 года за раскаяние, а суд дал 8! В моей семье никто никогда не сидел. Как я домой вернусь с таким позором?
А мы общаемся с девушкой, которая некоторое время назад попала в ШИЗО, где выломала двери, разбила раковину и унитаз. Говорит, было такое состояние, что хотелось все крушить. Но сейчас оно изменилось. Пришло принятие.
На самом деле такие случаи не редкость. Женщины переживают в колонии внутреннюю ломку, потому как никто не был готов к тюрьме (да к ней и невозможно подготовиться). Многие были в нестабильном психологическом состоянии еще до совершения преступления. Как сделать так, чтобы они не сошли с ума окончательно, чтобы хотели жить и поскорее вернуться? Это один из важнейших вопросов. На учете в колонии стоят 29 женщин с серьезными психическими расстройствами, и им кружки по танцам и лепки из пластилина явно не помогут.
Больные и инвалиды
Отряд №3 специализированный — сюда разместили 12 инвалидов. Сделали для них пандусы и поручни. Но для этой категории, как известно, должна быть индивидуальная программа реабилитации. Что это такое вообще — осужденные не знают.
С лекарствами и врачами в колонии плохо. Их фактически нет. Ни средств от насморка, ни от болезней горла, ни успокоительных мы не нашли в медчасти. Нет гинеколога, рентгенолога, терапевта, стоматолога… И даже должность начальника всей медчасти вакантна. Медики Алатыря не хотят идти работать в тюрьму за копейки. Тем более что они по ряду госпрограмм могут получить до 5 миллионов рублей, которых и на дом, и на автомобиль хватит. Для медиков системы ФСИН, увы, подобных программ нет. Меж тем это могло бы привлечь врачей и фельдшеров на работу в колонии и спасти ситуацию. Именно об этом мы планируем теперь просить Правительство РФ.
Пока же в ИК-2 выходят из положения, вывозя под конвоем больных женщин за пределы учреждения для диагностики и лечения. И здесь колония стала одним из лидеров по количеству таких вывозов, за что опять-таки спасибо администрации.
Козловка. ИК-5
Козловка. Колония №5 расположена в древнем городке Козловка недалеко от местечка, куда стремятся знающие путешественники со всей страны и даже мира. Речь про обрыв, с которого открывается просто фантастический вид на реку Волгу. Над пропастью установили качели, и кажется, что на них летишь прямо в небо. И все проблемы становятся мелочью на фоне этого прыжка в Вечность.
«Вот бы вывезти сюда осужденных женщин с психическими заболеваниями!» — помечтала я. Увы, число осужденных с психиатрическими диагнозами растет. И в колонии, куда мы направились, каждая пятая женщина страдает подобным недугом.
Городок Козловка крошечный — здесь живет всего около 7 тысяч человек. Но зато расположен на стыке трех республик: Чувашии, Татарстана и Марий Эл. Надо ли говорить, что колония тут тоже градообразующее предприятие.
СПРАВКА «МК»:
Колония была создана в 1941 году и изначально была мужской. Вместо строений были землянки. Само учреждение называлось зона-карьером. Территория была огорожена колючей проволокой, по четырем углам стояли вышки. Заключенные работали в основном на выезде — на сельскохозяйственных полях или на деревообрабатывающем комбинате. В самой зоне были организованы мастерские по пошиву обуви, плетению корзин.
После войны зону переименовали в колонию и сюда стали этапировать женщин. Поскольку многие были с детьми, то был создан дом младенца. В 1964 году на базе колонии появилась швейная фабрика.
Сейчас ИК-5 включает в себя участок для ранее судимых и филиал туберкулезной больницы №1. Рассчитана на 911 мест. На момент проверки содержалось 369 осужденных, в том числе 72 — неоднократно судимые.
Ева Меркачёва
